Добрая фея короля Карла - Владимир Васильевич Москалев

лошадях, которых вчера вели в поводу. Гастон снова недоумевал: как им удастся выбраться из этих дебрей? Но спутницу это нисколько не смущало, и он одарил ее полным восхищения взглядом, когда они выехали из лесу в том самом месте, где несколько лет тому назад Эльза попала под дождь.

Анна расцвела улыбкой: наконец-таки она дождалась их. Уже была готова вышитая золотыми и серебряными нитями нижняя рубашка, которую осталось только пропитать отваром и дать высохнуть. Человек, надевший ее на голое тело, был обречен на смерть; ему оставалось жить два-три месяца. Такой приговор вынесла Жану II Анна де Монгарден. Она блестяще сыграла свою роль. Но до конца выполнить дело, доверенное ей партией короля, она, конечно же, не смогла, потому что совсем к этому не стремилась. Ей помог и сам король: он по-прежнему не отступал от своего решения. Советникам осталось только развести руками; друзья Карла, в отличие от них, целовали руки графине.

Что касается ее самой, то она была безмерно рада: король сделал ее первой статс-дамой двора. Теперь при встрече с ней раскланивались графы и графини, принцы и принцессы; к этому побуждал статус фаворитки короля. Сам же он был несказанно удивлен, получив из рук любовницы подарок, и, развернув сверток, немедленно надел на себя изящную нижнюю рубашку, вышитую рукой Анны и пахнувшую лесом…

Следует сказать правду, несколько дней спустя после их примирения графиню де Монгарден на какое-то время охватило чувство раскаяния, хотя подарок не был еще преподнесен. Как женщину ее можно понять: страсть внезапно захватила ее в свои объятия. Она думала уже только о нынешнем дне. Но прошлое и будущее настойчиво стучали в ворота, требуя немедленно отпереть их. И Анна отодвинула засов. Дело, которое доверили ей те, кому не безразлична судьба государства, стонущего в руках неумелого и неумного правителя, заставило ее сделать это.

В первых числах января 1363 (1364) года[36] король Франции Жан II отбыл в Англию…

Часть вторая

Помощник с того света

Глава 1

Супруги

Жанна Бурбонская, супруга дофина, едва завидев во дворце бывшую соперницу, потеряла покой. Дух возмущения овладел ею. Сама она была не сказать чтобы совсем уж некрасивой, но и не из разряда тех, кому менестрели посвящают баллады, а придворные кавалеры – свои мадригалы. Виной тому узкое лицо и бородавки на подбородке, отнюдь не вызывавшие у супруга благорасположения. Анна де Монгарден в сравнении с нею – все равно что золото рядом с медью. Блеск этого золота туманил разум Жанны, а его стоимость прямо-таки приводила ее в бешенство. Но самое ужасное – это иглы ревности, снова нацелившие острие в сердце дочери Пьера де Бурбона. Конечно же, по ее разумению, соперница и в мыслях не могла держать, чтобы вновь обольстить сына на виду у отца, – дважды та не споткнется о тот же камень, – и все же супруге надлежало быть начеку. Теперь она ни на шаг не отходила от мужа. При встрече с фавориткой свекра она едва ли не цепенела и вся обращалась в зрение и слух, отдавая предпочтение первому. Как смотрит на графиню Карл? А она на него? Что выражает ее взгляд и долог ли? А у него? Горят ли при этом глаза? А движения – головой, руками?.. Походка?.. Женское чутье мигом подсказало бы ей момент сгущения туч.

Дофин прекрасно понимал состояние супруги и в ее присутствии старался ничем не показать, что он по-прежнему без ума от бывшей возлюбленной. При встрече они раскланивались, обменивались одной-двумя фразами и расходились, а Жанна Бурбонская, сведя брови, мучительно пыталась осмыслить, не содержат ли в себе взгляды бывших любовников прежнего сердечного влечения.

Каждый человек, охваченный огнем ревности, теряет изрядную долю рассудка. Сам себя изводя, он безотчетно обнаруживает в этом деле воловье упрямство и в пожарном порядке начинает пробуждать ото сна месть, которая до той поры мирно дремала себе в одном из уголков души. Жанна де Бурбон не стала исключением из этого правила. Изрядную долю беспокойства в этом плане вносил внушающий ужас факт: свекор покидает Францию. Черт бы его побрал с его рыцарской честью! Что же теперь будет? С одной стороны, она поднимается на новую ступень: регент все же выше дофина; с другой стороны, кому она станет жаловаться, если река вернется в прежнее русло? А она вернется: ее острый женский глаз уловил, как начинают теплеть ненавистные взгляды. Но может быть, король передумает?..

Не передумал; этот день настал-таки: Жан II отправился в Англию. Сердце ее в предчувствии опасности точно провалилось. Теперь она осталась один на один с проклятой фавориткой, которая терпеливо будет поджидать своего повелителя. Но до той поры – какое коленце она выкинет? Ужели вновь посягнет на ее собственность? В таком случае за этим неизбежно последует нечто ужасное: над ней станут втихомолку посмеиваться, полетят скабрезные шуточки в ее адрес, а она вынуждена будет мириться с этим и мучиться своим незавидным положением, в которое поставит ее мерзкая соперница.

Она стала беспокойно спать, по ночам ее мучили кошмары; утром она вставала вся разбитая, срывала зло на первом же, кто попадался под руку. Она стала взбалмошной, капризной: то ей не нравилась прическа, и она швыряла в цирюльника тазиками и шляпками; то находила пересоленным куриный суп и выливала тарелку повару на голову; то вдруг ее начинали раздражать жонглеры или пение птиц. Словом, причуд хватало. Однако, следует признаться, к этому имелись основания. Взгляды, которыми обменивались фаворитка короля и регент, стали долгими и медовыми, встречи участились, беседы о пустяках необоснованно растягивались. Такова была тактика графини: нисколько не опасаясь возвращения короля, она день за днем, раз за разом стягивала войска к театру военных действий. Удар следовало нанести еще до того, как Жанна станет королевой; тогда той уже труднее будет разрушить окрепшую связь. Со своей стороны, Анна лишь посмеивалась, наблюдая за беспомощностью дофины, за ее бесплодными попытками помешать игре фаворитки, наконец замечая на лице супруги регента следы душевных терзаний в виде кругов вокруг глаз, тяжелых взглядов и постоянно сжатых бескровных губ. Все это не добавляло привлекательности, и Анна с чувством глубокого удовлетворения сравнивала свою неувядающую красоту с неприглядностью соперницы, как тень бродившей по коридорам дворца с насупленными бровями.

А Жанна Бурбонская строила один за другим планы мщения. Следует сказать к ее чести, что она не собиралась брать пример с Молпиады[37] или Агриппины