На задворках империи - Андрей Владимирович Булычев

Обхватив тело, вшестером донесли его до уже накрытого попоной Хрисанова и положили рядом. На дороге в это время царила суета, подбежавшие егеря и драгуны выкидывали всё из повозок и вьюков, сами караванные сидели кучкой на земле и испуганно таращились на обозлённых русских.

— Господин подпоручик, ещё пистоли в ящике! — крикнул егерскому офицеру один из его людей. — Новые, в масле все!

— А тут, похоже, порох в мешке! — донеслось от другого егеря.

— Ваше благородие, а одёжу-то этих куда? — спросил подошедший с ворохом вещей Ярыгин. — Это вот от того, кого Васильевич подстрелил. — Он бросил всё на землю. — А там вон и того, за кем вы бежали, тоже сюда несут.

Тимофей на глазах у стоявших рядом драгун взрезал подклад у халата и всё прощупал, затем вспорол пояс, взрезал подошву у чувяков и оторвал их.

— Чудит Иванович, — прошептал Блохину Еланкин, поправляя на голове Лёньки перевязь. — Видать, с душевного расстройства это у него. Потемнел вон весь, изрубит, наверное, всех татар.

— Затягивай, крепче узел, Колька, — проворчал Блохин. — Их благородие знает, что делает, не сумлевайся.

— Теперь другого одёжу давайте! — крикнул Тимофей и начал перебирать внутренний подбой у поданного халата. — Та-ак, а ну! — И, взрезав кинжалом подклад, резко рванул ткань. Из прорехи на землю выпало несколько сложенных листов бумаги.

— Монсеньор Клермон Жан-Луи-Поль-Франсуа, — выхватил он из текста. — Написано на французском, жаль, не выучил я этот язык. Ладно, кому нужно — прочитают. Чернильная синяя печать, подпись, расшифровка: Маре, Юг-Бернар[24]. Видать, высокого птица полёта нам попалась. Так, а это что у нас? — На разворачиваемых листах стояли колонки цифр. — Шифр. А вот это совсем интересно. — На нескольких были явно расчерченные схемы крепостей или военных укреплений. Кое-где из указанных тут же названий можно было даже понять их местоположение. — Амамлы, форт, всё верно. — Тимофей кивнул. — Тут мы стояли. Гляди, как хорошо, правдоподобно укрепления изображены. Так, а вот нового ретраншемента у реки-то и нет, значит, ещё до его постройки гадёныш этот форт рисовал. Гюмри тоже форт и Артик. Гянджа, Шуша, Шемаха, Баку, Тифлис — это уже крепости. Крестики, как видно, пушки, а рядом цифры, возможно гарнизон.

— Сюда пленного давайте, — сказал он Кузнецову. — Илья, помогите Плужину! Всем в сторону отойти!

— Ну что, Жан-Луи-Поль, поясните мне на милость, к кому вы везли сии бумаги? — Тимофей показал развёрнутые схемы. — И не нужно упираться, я всё про вас уже знаю. Советую быть откровенным, это в ваших же личных интересах.

Сидевший на земле пленный, поглаживая перебитую пулей руку, только лишь сморщился и отвернулся.

— Ладно, время тратить на вас мы не будем, кому нужно — разберутся. А вот и начальство.

Со стороны села к посту скакали поднятые по тревоге первый и второй взводы вместе с командиром эскадрона.

— Гончаров, что у вас тут за стрельба?! — крикнул, спешиваясь, Кравцов.

— Здравия желаю, господин капитан. — Тимофей козырнул. — Шпиона поймали. — Он кивнул на сидевшего на земле раненого. — Помните, под Амамлами купеческий караван проверяли, там ещё один подозрительный человек был? Вот опять он здесь, только уже под другим именем и в другом караване шёл. Когда понял, что его опознали, начал со своим подручным отстреливаться и убегать. Двоих моих людей убили, гады. Его подручного мы пристрелили, а этого подранили. И вот что у него в подкладке халата ехало. — Гончаров подал найденные листы. — Тут и схемы крепостей, и расписано, сколько где пушек установлено и какой гарнизон. Ну а это его документ на предъявителя, как я понял. — Он подал капитану бумагу с печатью. — Ну и в повозках оружие с порохом ещё нашли.

— Я есть подданный Французский империй! — выкрикнул, глядя зло на стоявших рядом русских офицеров, раненый. — Вы не иметь право задержать меня! Мой император и ваш сейчас есть союзник! Я требовать уважительный к себе отношений! Вас всех казнить! — И зашипел от боли, оглаживая перевязанную руку.

— Хорошие вы союзники, — пробегая глазами текст, скривился Кравцов. — У меня брат вот только недавно под Аустерлицем погиб. А вы, месье, есть шпион, а таких принято расстреливать или вешать на месте, вы ведь даже и под определение военнопленного не попадаете. Так что уж лучше помолчите, а то я действительно вас своим драгунам отдам, поглядите, как они на вас смотрят. Так, Тимофей, я его забираю. — Он кивнул на француза. — Повезём в Шушу, там как раз генерал Портнягин сейчас со своим штабом стоит. Решит, что дальше с ним делать. С тебя, как только сменишься, подробный рапорт. Марков! — позвал он прапорщика. — Со своим взводом забираешь весь этот караван, со всем его барахлом, и гонишь его в село, там до приезда губернского чиновника всё в арестный амбар выгружаем. Молодец, Гончаров! Хорошее дело — шпиона задержать. Такая птица никак не меньше полноценного батальона весит.

Капитан с пленным уехал, а на душе у Тимофея была пустота. Только что он потерял двух товарищей, тех, с кем разделял кров и пищу, кто прикрывал его спину в штыковом бою и в лихой сабельной рубке. Потерял не в атаке или отбиваясь от превосходящих сил неприятеля, а при проверке грязного и вонючего купеческого каравана.

— Подсяду, Иванович? — подойдя, тихо произнёс Лёнька.

— Садись. — Тимофей подвинулся, и тот, потрогав обмотанный полотняным бинтом лоб, примостился рядом на камне.

— Вот и я тоже думаю, ну как же так? — угадав настроение друга, глухо произнёс Блохин. — Ведь в Тифлис уже хотели на квартиры отходить, мы даже закуп с Васильевичем на дорогу задумали. А теперь вот никуда он уже не уйдёт, будет тут с Яшкой под крестом заваленный камнями вечно лежать. На кой оно нам надо, тут, вдали от Рассеи, кровь свою проливать и жизни класть?

— А кому, как не нам, Лёнь? — Тимофей повернулся к нему.

— Как это? — не понял тот.

— Ну, кто, как не мы, не солдаты империи на её задворках, будем кровь лить? — спросил Гончаров.

— Так а на кой они нам, эти самые задворки? — задался вопросом драгун. — Я ещё понимаю, Рассею-матушку там, на её, на свойской земле защищать, ну да, это, конечно, империя. А тут-то зачем, на чужой нам земле?

— И тут, Лёня, уже империя, — вздохнув, негромко произнёс Тимофей. — И сотни тысяч, даже, может, и миллионы людей, которые сейчас за нашими спинами, они тоже её подданные. Не будем мы их защищать здесь, значит, враг потом придёт к Днепру и Волге. Империя, Лёня, должна быть сильной, тогда она сбережёт своих