Фунт плоти - Софи Джексон

– Замолчи! – прохрипела Кэт.

– Потом другой отморозок ударил тебя.

– Замолчи, Картер!

– Отец велел тебе убегать, но ты его не послушалась. Почему?

– Замолчи! Слышишь?

– Нет!

Картер подскочил к ней и обнял. Она отбивалась. От дождя ее руки стали скользкими, и Картер с трудом ее удерживал. Персик молотила его по рукам и груди, требуя отпустить ее. Но он не отпускал. Не мог.

– Я схватил тебя, – продолжал Картер, не слушая ее криков. – Схватил и побежал. Кэт, мне еще никогда не было так страшно. Я изо всех сил тащил тебя, а ты отбивалась. Совсем как сейчас и как вчера. Но я не мог тебя отпустить. Понимаешь? Они бы убили и тебя.

Кэт рыдала у него на руках. Ноги отказывались ее держать.

– Мы забежали в парадную пустого дома, упали на пол. Меня удивили твои волосы, Кэт. Они пахли персиками. Я не знал, как тебя зовут, и назвал Персиком. Моим Персиком.

– Немедленно меня отпусти! – крикнула она.

В ее голосе было столько ярости, что Картер разжал руки и отошел. Подбежав к нему, она с размаху ударила его по лицу.

Вокруг шумел дождь. Картеру было невыносимо видеть ненависть в ее глазах. Он и сейчас чувствовал страх, похожий на тот, давний. Но он должен был высказаться до конца.

– Я удерживал тебя, – скороговоркой продолжал он. – Два долбаных часа, в холодном парадняке. Говорил с тобой.

– Ты… – Кэт задохнулась от ярости. – Ты мне помешал… – Она хватала воздух вперемешку с дождем. – Я бы могла… Я бы обязательно… Это был мой отец!

Картер повернулся к ней спиной. На таком дожде его сердитые, отчаянные слезы были незаметны. Но Картер все равно не хотел, чтобы она видела его лицо.

– Отец велел тебе убегать. Я не мог ждать, когда кто-нибудь из них тебя убьет.

– Ты не имел права!

– Ах, права? – сердито выкрикнул он. – Кэт, твой отец думал о твоем спасении. Я… тебя спас! Это ты понимаешь?

– Нет, Картер, ты меня не спас! Осталась моя внешняя оболочка. В тот вечер я умерла вместе с отцом!

Картер смотрел на нее. Он бы не удивился, если бы она сейчас набросилась на него с кулаками. Откуда вообще у нее такие мысли?

Кэт вдруг стала на удивление спокойной. Пугающе спокойной. Разинув рот, Картер наблюдал за ее движениями.

– Мне… Мне нужно… Я…

С этими словами она прошла туда, где лежали ее промокшая куртка и не менее мокрая сумка. Она шлепала по лужам, совсем не думая о мокрых ногах.

– Кэт! – взмолился Картер. – Не уходи… Прошу тебя!

Он схватил ее за руку, но она тут же вырвалась, оттолкнув его.

– Не смей меня трогать! – закричала она, размахивая пальцем возле самого носа Картера. – Ты гнусный врун! Ты такой же, как все они! Не смей ко мне приближаться!

Это было куда больнее пощечины. И намного обиднее.

– Я тебе ни разу не соврал! – закричал Картер, чувствуя, как и в нем нарастает ярость. – Почему ты упрекаешь меня во лжи?

– Ты молчал и ничего мне не рассказывал! – Она снова отпихнула его. – Как у тебя хватило совести знать и молчать? Ты ничем не лучше их. Грязный, отвратительный врун!

Картер понурил плечи. Это его добило.

– Я не могу… не могу находиться рядом с тобой. Я должна…

Схватив сумку, Кэт со всех ног бросилась прочь.

Картер побежал следом, взывая к ее разуму. Спрашивал, не ищет ли она приключений в глубине Центрального парка, когда уже стемнело. Кэт не отвечала. Он легко мог бы догнать ее и опрокинуть на землю, как шестнадцать лет назад. Но что это даст?

Она его ненавидела и не хотела быть рядом.

Она назвала его вруном.

Врун ли он?

Этот вопрос заставил его остановиться. Он смотрел, как Кэт убегает от него. Ему не хватало воздуха. Ощущение было такое, словно с него заживо содрали кожу. Он попытался растереть грудь, но обжигающая боль не ушла. И тогда Картер задрал голову к темному дождливому небу и завыл, вкладывая в этот вой весь свой гнев и отчаяние. Потом стал пинать дерево, издавая звуки, которых прежде не слышал. Под стать им были и слова.

Выплеснув все, Картер бессильно опустил руки, вглядываясь в дорожку, по которой убежала Кэт.

Потом, уставший и охрипший, поднял с земли свою насквозь промокшую куртку, вылил воду из обоих шлемов и побрел туда, где оставил мотоцикл.

Глава 22

Картер не знал, сколько времени он потом колесил по нью-йоркским улицам. Даже не знал, где успел обзавестись бутылкой «Джека Дэниелса» и когда вылакал оттуда четверть содержимого. Единственное, что он знал, что промок до нитки, продрог до костей, но без приключений вернулся домой.

Он закатил «Калу» в гараж, выдвинул стопоры, принявшие на себя вес мотоцикла. Подойдя к заднему сиденью, провел рукой по кожаной поверхности и поморщился, вспомнив, как днем здесь сидела Кэт. Тогда она еще была вместе с ним, рядом. У него задрожала рука, и он торопливо глотнул из бутылки. Рот обожгло, затем огонь потек по горлу вниз. Значит, он утратил не все чувства. Слабое утешение.

Язвительно хмыкнув, Картер снова припал к бутылке.

Грязный, отвратительный врун. Грязный, отвратительный врун…

Его ноги были налиты свинцом. Картер ощущал только их. Тела он не чувствовал. Выйдя из гаража, потащился на свой шестой этаж. Сколько времени уйдет на пеший подъем, его не волновало. Мысль воспользоваться лифтом не посетила его. Все желания сводились к одному: поскорее бухнуться в кровать, прихватив бутылку, и несколько дней беспробудно спать. Толкнув плечом дверь, Картер вышел на площадку перед дверью своей квартиры. И оторопел.

У входной двери, свернувшись клубочком, сидела насквозь мокрая, дрожащая Кэт.

Картер привалился к стене. Облегчение, которое он испытал, можно было сравнить с погружением в горячую ванну. Половина лица Кэт была в черных разводах туши. Всклокоченные волосы торчали в разные стороны, но все это делало ее до чертиков красивой.

Они молча смотрели друг на друга. Долго. Наверное, целую вечность. Слова были слишком большими для тесного коридорчика, в котором они оказались. Картер вдруг обнаружил, что у него еще есть силы. Отлепившись от стены, он стал медленно и осторожно, будто к дикому зверю, приближаться к Кэт.

Картер был почти рядом, когда она попыталась встать. Ноги отказывались ее держать, и она уперлась спиной в стену, чтобы снова не сползти на пол. Сил не было и у нее.

Молча, не сводя с нее глаз, Картер достал ключи и, упираясь лбом в дверь, открыл замки. Ему показалось, что Кэт провела носом по куртке, вдыхая его запах. Она хотела его. Он тоже ее хотел. Столько, сколько она согласится ему отдать.

Пусть он грязный, отвратительный врун. Он станет ее грязным, отвратительным вруном.

Кэт опасливо вошла в квартиру. Бутылку Картер водрузил на разделочный стол, где с утра томились невымытые кофейные чашки. Утро. Счастливая пора, когда в небе сияли радуги, а под окнами бродили единороги. Картер скинул отяжелевшую куртку. В тепле Кэт задрожала еще сильнее.