Пётр Первый - проклятый император - Андрей Буровский

В сущности, А.А. Бушков и В.В. Мавродин сказали почти одно и то же, хотя и разными словами: в последние месяцы, быть может, и годы Пётр ощущал бессмысленность, бесперспективность того, что он сделал за свою не очень–то длинную жизнь. Усталым, скучным, «чрезмерно усталым» стал человек всего 52—53 лет. Возраст, конечно, не юношеский, но не только сегодня, и в те времена тоже — никак не возраст дряхлости и приближения к смерти.

«Из меня познайте, какое бедное животное есть человек»,

— говаривал неузнаваемый Пётр.

Впадать в смертную тоску, утрачивать вкус к жизни и, по существу, пассивно ждать смерти в этом возрасте, кроме душевной болезни, может заставить человека только полное разочарование в том, что он делал всю жизнь, неверие в то, что дело это может быть продолжено. Впрочем, и умирать после всего содеянного Петром, наверное, невыносимо страшно — особенно если верить в Высший суд и в то, что отвечать придется за все. А он, вне всякого сомнения, верил.

Был он и физически болен. Перенапряжение, дикие излишества, недолеченные болезни подкашивали организм. Подозревали и сифилис.

А династические дела новоиспеченной Российской империи после смерти её первого императора, Петра, выглядят куда как печально. По всем законам, наследует престол старший сын… Но царевич Алексей казнен как предатель, а другого наследника так и нет.

Позволю себе высказать суждение, быть может, крайне несовременное и, во всяком случае, противоречащее материалистическому толкованию событий. Но есть в истории моменты, когда Промысел Божий в истории и в отношениях людей заявляет о себе так громко, что его просто невозможно не услышать. Ведь когда мрут один за другим сыновья Петра от Марты Скавронской, получается, что царь–людоед, сожравший собственного сына, все же не может создать династию на костях своего старшего ребенка. Дан тебе старший сын, от первой жены, которая от Бога?! Дан. А если ты не способен распорядиться тем, что подарено, так не воображай, что сможешь продолжить свою династию так, как тебе втемяшилось, а уж тем более поправ дарованное.

Изначально царю Петру была дарована возможность продолжить династию Романовых своим удачным, полноценным сыном. И более того — дан был ему сын добрый, талантливый, умный. Царь начал переделывать жизнь по своему разумению, совершив притом немало преступлений… Старший сын, данный Богом наследник, уничтожен. То ли из высших государственных соображений, то ли чтобы расчистить дорогу детям от второй и любимой жены. Получается, что вместе со старшим, оказавшимся единственным, сыном Пётр погубил судьбу и семьи, и династии!

…Но читатель, конечно же, вправе считать весь этот мой клерикальный бред издержками воспитания или попросту глупостью. Как угодно! Только вот факты вопиют: сыновья от Скавронской — не жили. Алексей был единственным сыном Петра, дожившим до взрослых лет. Пётр его убил, а после этого умерли и все остальные сыновья…

Итак, сына, прямого наследника, нет.

Как ни туманно изложен Устав 5 февраля 1722 года, в нем ясно сказано о наследовании по закону — если нет сына, то наследует старшая дочь. Но старшая дочь Петра, Анна, при обручении с герцогом Голштинии в 1724 году под присягой отреклась вместе с женихом от русского престола за себя и за свое потомство. Отказ отмечен и в их брачном договоре, тут все оговорено с предельной ясностью.

Значит, законное наследство переходило ко второй дочери Петра, Елизавете.

Ни при каких обстоятельствах не могла бы стать императрицей вдова Петра, Екатерина, и вовсе не из–за её низкого происхождения. И по старинному русскому праву наследования, и по указу 1714 года, вдова–мать при несовершеннолетних детях обеспечивается и может оставаться опекуншей до их совершеннолетия. Но она не должна быть наследницей.

Старая родовитая знать, верная старому обычаю престолонаследия, хотела видеть на престоле Петра Алексеевича, внука Петра, сына казненного царевича Алексея.

Выдвиженцы петровского времени — Толстой, Меншиков, Ягужинский, Шафиров… впрочем, долго перечислять, были в ужасе от перспективы воцарения Петра. Пётр Алексеевич был уж очень откровенным знаменем возвращения к старому — ко всему, что было до Петра. Новоявленные князья уж очень не хотели обратно, в грязь, и у них было надежное средство поставить на трон не того, кто имеет право, а кто больше нужен этой шатии.

ПРОДОЛЖАТЕЛИ «ДЕЛА ПЕТРА»

В ночь на 28 января, за считанные часы до смерти императора, именно эти высшие сановники собрались во дворце для обсуждения преемника, уже начали было склоняться к провозглашению императором юного Петра Алексеевича. Как–никак, прямой наследник Романовых по прямой мужской линии.

Собравшиеся, при всей громадности их власти, ужасно не уверены в себе. Не раз они спрашивают статс–секретаря А.В. Макарова — нет ли каких распоряжений императора, ещё неизвестных?! А их нет. Пётр хоть и провозглашен чуть ли не богом, из гроба не подсказывает ничего, и «дельцы» просто не знают, что предпринять.

Сторонники великого князя Петра Алексеевича предлагали даже сделку — давайте возведем его на престол, а до совершеннолетия Петра пусть правит Екатерина и Сенат…

В комнате, где решается сверхважное государственное дело, решаются судьбы всей громадной Российской империи, странным образом присутствовали гвардейские офицеры… Что они делали тут, в зале, где высшие сановники решали столь важные вопросы?! Праздный вопрос, если гвардейцы громко переговаривались между собой, демонстративно не замечая остальных, а тема была одна: они, гвардейцы, тут же разобьют боярству головы, если бояре не станут присягать «матушке–государыне», императрице Екатерине …

Так и продолжалось, пока за окнами не раздался с площади барабанный бой, звуки команд. «Оказалось», оба гвардейских полка вышли на площадь, выстроились в каре. Есть свидетельства, что даже выкатили пушки, стояли возле них с зажженными фитилями. Впрочем, насчет пушек, может быть, и преувеличение, не все подтверждают эту деталь.

Князь Репнин, президент Военной коллегии, сердито вопросил:

— Кто смел без моего ведома привести сюда полки?! Разве я не фельдмаршал?!

На что Иван Бутурлин, командир Семеновского полка, отвечал, что полки позвал он по приказу императрицы, которой все должны подчиняться…

«Не исключая и тебя»,

— ткнул пальцем в Репнина Бутурлин.

При появлении полков гвардейцы, торчавшие в зале, достали из ножен шпаги, а Меншиков тоже вынул шпагу, демонстративно протер лезвие обшлагом мундира и заявил, что если кто–то против матушки–царицы, то пусть высказывается, очень интересно будет все это послушать.

Екатерину провозгласили императрицей не потому, что её избрал Земский собор; не было даже фикции 1682 года, когда толпа из случайных людей выкрикнула: «Хотим Петра!» Екатерину I возвела на престол гвардия, прикрываясь истолкованием воли почившего Петра. Мол, раз он короновал её в 1724 году, значит, хотел видеть императрицей после себя.

Что это была за монархиня, прекрасно показывает такой эпизод: «…рано утром Петербург был разбужен страшным набатом: это неутешная вдова императрица пошутила над столицей — ради 1 апреля». (Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 3. Ростов–на–Дону, 2000. С. 199)

А менее чем через год возник новый аналог Боярской думы — Верховный тайный совет. Возник не потому, что в нем было нечто необходимое для страны, а как следствие интриг: кучка высших приближенных Петра любой ценой хотела сохранить свою власть. Сенат — это собрание высших чиновников, а они создали собрание уже совершенно мафиозное — по принципу личного знакомства и личных договоров друг с другом. Почему Совет именно тайный? А потому, что никому не надо знать, какие дела на нем обсуждаются!

8 февраля 1726 года создан Верховный тайный совет в составе А.Д. Меншикова, Ф.М. Апраксина, Г.И. Головина, А.И. Остермана, П.А. Толстого, Д.М. Голицына и герцога Карла Голштинского. Карл попал в эту высокую компанию исключительно как муж старшей дочери Петра, Анны Петровны.

Этим же указом Сенат лишился названия «правительствующий» и стал называться просто «высоким». При отъезде императрицы править должен был теперь Верховный тайный совет…

Печальна судьба этих первых «верховников» — членов Верховного тайного совета, созданного Екатериной I в 1726 году. Первоначально из 7 «верховников» 5 были выдвиженцами петровского времени — ведь они и задумали этот орган власти как своего рода Боярскую думу для «своих». Но очень уж неустойчивыми, неопределенными людьми были эти самые «выдвиженцы»! Даже как интриганы они проигрывали потомкам древних родов: ведь даже интриганам необходимо доверять хоть кому–то и уметь действовать сплоченной группой. А выпестованные Петром «дельцы», «птенцы гнезда Петрова» не умели этого просто патологически и все время сцеплялись и с феодальными кланами Долгоруких и Голицыных, и друг с другом. Они предавали друг друга с такой рьяностью, что очень быстро в Верховном тайном совете соотношение изменилось в пользу старинных родов, Долгоруких и Голицыных (в том числе и потому, что члены феодальных родов умели держаться друг за друга).