Профиль незнакомца - Аманда Кайл Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О нет, сказала она. Это не совсем то, что она имела в виду. Это уже слишком.
Ей было больно. Бедная малышка. Заткнись, сказал я ей. Просто на фиг заткнись. Она расплакалась. Ее лицо было красным, и она слегка кровоточила. Я едва провел острым лезвием по ее правой груди, просто чтобы посмотреть, какое прикосновение потребуется, чтобы нанести неглубокую рану. Но нет же, ей непременно нужно было разреветься и покраснеть. А ведь я только начал… Я все запланировал. Я не собирался останавливаться. С того первого раза, когда мне было всего шестнадцать, прошло восемь долгих лет. Тогда все произошло слишком торопливо, и я был напуган и зол. И потому не смог сполна насладиться процессом. В тот день в комнате Энн мне это требовалось позарез.
Я поцеловал ее и успокоил, а когда она повернулась ко мне своей прекрасной спиной, врезал цоколем ее настольной лампы ей по затылку, и эта сука смялась, как кусок алюминиевой фольги. Я проверил часы. Сорок пять минут, чтобы исследовать Энн. Это оказалось не так просто, как я думал. Это был первый раз, когда я связал человека, впервые воспользовавшись проволокой. Но это была просто фантастика: лодыжки, запястья и шея, привязанные к стулу. Ее глаза расширились, по всему телу вздулись вены. Проволока была закручена слишком туго. Я так же туго обвязал ей голову косынкой, чтобы она не выплюнула кляп. Ее мутило, она задыхалась и плакала. Каждый раз, когда она двигалась, каждый раз, когда стонала, проволока врезалась в нее. Я закрыл глаза и прислушался. Кайф или боль – я не мог понять по издаваемым ею звукам. Это завораживало. Да-да, вы не поверите. Как же я был влюблен в нее в тот момент… Несмотря на всю свою потребность, она наконец отдавала себя.
Она чуть не опрокинулась на стуле, когда мой нож отрезал ей соски. Фу, малоприятное зрелище, моча на полу, много драмы… Мне следовало подождать. Теперь я знаю, что делать в первую очередь, а что оставить на потом, но в тот день я был еще новичком.
Когда я начал трахать ее лезвием, она не выдержала. Просто вырубилась, потеряла сознание, оставила меня одного, так что я снова огрел ее на хер этой лампой, и позволил своему ножу делать все, что он хочет. Это было все равно что колоть грейпфрут. Острие ненадолго замерло, встретило небольшое сопротивление, а затем погрузилось внутрь. Я делал это до тех пор, пока она не вернула мне все, что она и подобные ей телки берут у нас. Все. Я делал это, пока не набил руку. А потом впился зубами в ее теплую плоть и кончил. Мощно, сильно. Я никогда не забуду ее, мой манекен для краш-теста…
Глава 27
Кэтрин Чемберс вошла в средний возраст полной и седой.
Она сказала мне, что они не хотели детей, но в тридцать семь лет она забеременела, и все изменилось.
– Дело не в том, что я не считаю себя феминисткой, – на самом деле, считаю, – сказала Кэтрин без какого-либо акцента. Я не смогла угадать, из какой части страны она родом.
Кэтрин наполнила чашки ароматным кофе из стеклянной кофеварки. По комнате разнесся аромат ванили и лесного ореха. Мы выдвинули стулья и сели у круглого соснового стола. За окном ее кухни мне была видна вода и песок, золотисто-коричневый, утрамбованный после ночного дождя.
– Просто у меня есть вопрос о том, когда начинается жизнь. – Кэтрин сказала это небрежно, как будто мы обсуждали вчерашнюю грозу. – Похоже, никто не знает. Ни ученые, ни теологи. Это совершенно исключило для меня возможность аборта. – Она сделала глоток кофе и поставила кружку на стол; на ее губах играла печальная улыбка. – Мы думали об усыновлении, но со временем мы с Мартином ужасно обрадовались возможности иметь ребенка… Я уверена, вы слышали это раньше, но мы никогда не думаем, что переживем своих детей. Это бывает полной неожиданностью. Хотя, в любом случае, подобные вещи вряд ли можно запланировать.
– Вы правы, мэм. Вряд ли.
Она умолкла и посмотрела в окно на ряд виргинских дубов. Океан сегодня был полноводен, перекатывался темно-зелеными волнами и слегка капризничал.
Сезон ураганов еще не закончился. В этом году все ветры ушли слишком далеко в море и еще не добрались до побережья Джорджии. Но были сообщения, что один свирепствует совсем рядом. Ураган Эдуард. Родился возле Ямайки, обрушился на Кубу, прорвался через цепочку островов Киз, затем двинулся обратно в море, где теперь терпеливо топтался на месте, набираясь сил для очередного забега на побережье. Вахты были расставлены повсюду: от Уэст-Палм до Джексонвилла, в Джекилле, Сент-Саймонсе, Саванне, Хилтон-Хеде, Чарльстоне и на Внешних отмелях вдоль побережья Каролины. Интересно, как это повлияет на мой отъезд по узкой двухполосной дороге, которая вьется вокруг острова? Я слышала, как Раузер говорил: «Дело не только в тебе, Кей». Но я знала правду. Конечно, во мне.
– Это правда, что человек, убивший мою дочь, несет ответственность за все эти другие убийства? – спросила миссис Чемберс.
– Улики указывают на это, да.
– Я читала эти ужасные письма в полицию в газете. Их было очень трудно читать.
– Страшно даже представить, каково это, – сказала я ей. – Сочувствую.
Ее взгляд вновь скользнул по поверхности океана и вернулся ко мне.
– Чем я могу вам помочь, мисс Стрит?
Она провела меня в гостиную. Над камином висела картина маслом: маяк острова Джекилл возвышается над городскими небоскребами, а под ними, согнувшись от зимнего ветра и опустив головы, бредут темные фигуры в серых костюмах с портфелями в руках. Вдоль узких улиц выстроились желтые такси.
– Мы переехали сюда с Манхэттена, когда Энн было шестнадцать, – пояснила Кэтрин Чемберс. – Думаю, она очень скучала по Нью-Йорку. Она нарисовала эту картину в то время.
– Талантливо, – сказала я, как будто что-то в этом понимала.
Перед журнальным столиком стояли две коробки, вещи Энн из общежития колледжа, сказала мне миссис Чемберс. Я как можно деликатнее перебрала содержимое обеих. Она сидела и смотрела на меня, ее лицо было слегка бледным.
– Могу я взять на время ежегодники и дневник? У меня есть ежегодники из университета, но я хотела бы увидеть ежегодник Энн.
– Потому что внутри есть сообщения от однокурсников и друзей. – Это не был вопрос. – Вы думаете, это
