И сплетаются нити судьбы... - Ульяна Подавалова-Петухова

— Ромала…

Та переставляла посуду на столе, и даже не оглянулась на зов парня.

— Я люблю тебя, — вдруг сказал он. Девушка замерла. — Я давно тебя люблю.

Она молчала и не оборачивалась. Знала, что, если увидит его глаза, нужно будет что-то сказать в ответ. А он у нее один.

— Ромала, ну посмотри же на меня, — жалобно проговорил парень.

— Измаил, мне нечего тебе сказать, кроме того, что ты и так знаешь, — промолвила девушка.

— Но что тогда было… всё это? Ты играешь со мной?

— Мне не до игр. Поверь.

— Тогда что это? Ромала! — он подошел и развернул ее к себе лицом. Девушка тут же опустила глаза.

— Я не знаю. Я… пытаюсь… но мне трудно. Не торопи меня…

Измаил старался заглянуть ей в глаза, но она отводила взгляд. Он опустил руки. Всё было труднее, чем он представлял себе в начале. Даже несмотря на то, что она была одна, она не была одинока. В ее сердце, как и два года назад, живет Саша. Живет любовь к нему. «С этим нужно смириться… этим не переболеешь», — говорила Люся. И парень принял решение.

— Хорошо, Ромала, пусть будет так, как ты хочешь. Я не стану тебя торопить. В конце концов, я ждал столько времени, подожду еще, — сказал он в ответ, — но ты должна дать мне шанс.

— Ты… такой хороший. Спасибо, что не настаиваешь, — прошептала девушка.

Измаил пробыл еще какое-то время и уехал домой. Они долго целовались в прихожей и даже опять уронили треногу. Пока Мамедов ехал домой, думал о Ромале. Губы горели и помнили вкус ее губ. Руки автоматически поворачивали руль, а ноги сами собой жали то на одну, то на другую педаль. В голове и сердце была лишь красавица. Теперь парень понял, почему настолько красивых девушек называли жгучими. От одного взгляда на них в душе начинался пожар. Будто в нее кипяток плеснули. И полученные ожоги порой были несовместимы с жизнью. Человек жил, но как будто на автомате. Это парень только сейчас осознал. Ведь он и сам живет на автомате. Ходит на работу и в институт. Встречается с друзьями, но иной раз даже не может вспомнить, о чем был разговор. Но особенно плохо дело обстояло, когда в поле зрения появлялась эта девушка. Весь мир будто отъезжал на задний план, люди растворялись и исчезали. Он видел лишь ее… Это — любовь! А если нет… Что, в таком случае, называется любовью?

Ромала же лежала в холодной постели и тоже думала о парне. Но не так, как он. Она всё еще сомневалась. Стоит ли давать ему надежду на то, что они могут быть вместе? Хватит ли у нее мужества дойти до конца? И что будет, если не хватит? А вдруг она сдаст назад на финишной прямой? Как тогда смотреть в глаза ему? Люсе? Всему миру?

Глава 45.

Измаил приезжал каждый день. Иногда парочка гуляла по вечерним заснеженным улочкам города. Иной раз парень вез любимую в ночной клуб, и они танцевали почти до утра. Ромала всё так же настороженно относилась к нему, и ингуш не торопил события, полагая, что когда она «созреет», то сама об этом скажет.

Через неделю, на Рождество, они вдвоем сходили на гала-концерт конкурса «Звезда Востока». И Ромала была сражена красотой и грацией, которые летели в зал со сцены. То завораживающая пластика, то зажигательные ритмы, не позволяющие сидеть и спокойно смотреть на действие, — всё это будто взорвало мозг. Особенно одна танцовщица. Когда назвали ее имя, зал взревел и грянул аплодисментами. В свет софитов выбежала в ярко-красном костюме победительница конкурса — Яна Мандрова, известная под псевдонимом Самира. Зрители замерли, и в воздухе повисла осязаемая тишина. Из динамиков полилась умиротворяющая, спокойная мелодия. Она, как невидимая жидкость, растекалась по залу, заполняя каждую щелку, каждую трещинку в полу, путаясь в складках одежды зрителей. Она окутывала сознание и мысли. И девушка с длинными черными волосами покачивалась в такт ей, а руки были словно упругие ветки, да и сама она была точно одинокая яблоня под легким дуновением ветра. Зал не дыша смотрел на сцену, а Яна вдруг повернулась к зрителям спиной и замерла.

На какую-то долю секунды — на крохотное мгновение — казалось, всё замерло, а потом грянула музыка, и от сцены в зал прошла невероятная, невидимая, но такая ощутимая волна, которая, коснувшись каждого зрителя, ударилась о противоположную стену и растворилась в воздухе. Зал разразился аплодисментами. У девушки каждая клеточка жила своей жизнью, телом она владела великолепно и танцевала легко, непринужденно, будто всю жизнь занималась этим. От молодой восточной красавицы исходила такая энергетика, что равнодушных в зале не осталось. Она заигрывала со зрителями, и те платили ей шквалом аплодисментов.

Яну долго не отпускали со сцены. Она кланялась и никак не могла зайти за кулисы: поклонники подносили цветы.

Заметив, как Ромала следит за каждым движением, Измаил наклонился к девушке и прокричал в ухо, стараясь перекрыть шум зала:

— Хочешь, я тебя познакомлю с Самирой?

Ромала уставилась на него.

— Откуда…

— Долго объяснять, так хочешь?

— Еще спрашиваешь! Конечно хочу! — ответила та.

Они вышли из зала, долго плутали в бесконечных лабиринтах закулисья, пока не встали в тени каких-то громоздких декораций и затаились в ожидании артистки. Наконец, Яна пробралась к своей гримерке, и прямо перед дверью на нее из темноты выпрыгнул Измаил. Красавица вскрикнула от неожиданности. Но, разглядев парня, треснула его с досады букетами, что держала в руках.

— Скажи спасибо, что обе руки заняты, а то я бы тебе показала, — заявила она.

Парень захохотал и шутливо поклонился перед ней.

— Извини, но у тебя столько поклонников, что просто так и не попасть на аудиенцию, — смеялся он. И они с Яной расцеловались.

— Тысячу лет тебя не видела, — обнимая его одной рукой, произнесла девушка.

— Не думал, что ты такая старушка! — ответил он, и тут же получил еще раз букетом по голове.

— Каким хамом был, таким и остался, — проговорила она с легкой иронией и открыла дверь.

— Я не один, — признался Измаил.

Яна бросила