Королева демонов - Дэвид Дрейк

Само же имение еще больше поражало воображение.

Здание из базальта было выстроено в форме пятиугольника. Улица, куда завернул Готелм, шла прямо к воротам с арками по обе стороны друг от друга, а дальше ход вел на первый этаж. Этажей было всего два, но каменные перила по периметру крыши были очень высокими.

На втором этаже было освещено с десяток окон. За ними виднелись языки пламени. У Гаррика даже голова закружилась, когда он посмотрел туда, словно заглянул в бездну, ведущую в Нижний мир. Он понял, почему замешкался Готелм и почему проход через перекресток отвлек его внимание.

Готелм закрыл лицо руками. Он не смел зажмуриться, но ему явно хотелось этого. Он качнулся вперед.

— Выглядит так, будто он собирается прыгнуть с обрыва, — прошептала Лиэйн.

— Это было бы для него самой легкой смертью, но нас бы не спасло, — отозвалась Теноктрис.

— Почему ты… — начал было Гаррик. И тут, как только Готелм оказался внутри, десятифутовая дорожка изменилась, резко и неуловимо, превратившись в длинный коридор со стоящими по обеим сторонам статуями и темнеющими деревьями. Гаррик замолчал.

Пусть их предупредили, чего ожидать, все равно — действительность поразила их ничуть не меньше. Имение выглядело так же, как и прежде, только теперь стало огромным, потому что увеличилась авансцена. Ко входу вела череда пятиугольных камней. Готелм следовал по ним, аккуратно ступая.

— Я думала, он побежит, — сказала Лиэйн. Она нервно обхватила себя руками, . Гаррик же обнаружил, что держится за меч.

— Он боится сбиться с пути, — подсказала Теноктрис. — Но это ему не поможет. Если королева не позаботилась придумать пароль, чтобы не допустить внутрь врагов, так это потому, что лабиринт может читать в сердцах людей.

Вдоль дорожки стояли тисовые деревья и базальтовые кадки с цветами. Из базальта были и статуи на невысоких постаментах. Резьба на них почти стерлась.

Тропа казалась прямой, но угол наблюдения за идущим человеком постоянно менялся. Как будто Готелм, и впрямь, шел по лабиринту — именно это слово упомянула Теноктрис.

Готелм иногда оборачивался, но явно не видел Гаррика и его спутников. Каждый шаг приближал его к дворцу.

— Значит, пожертвуем им? — спросила Лиэйн. Она не сводила глаз с Готелма.

— Я хочу посмотреть, как работает защита, — проговорила Теноктрис. — Мне тоже немного неловко наблюдать, что происходит, но все люди смертны.

Она скупо улыбнулась.

— У меня сейчас дела поважнее, чем спасать Готелма от последствий его же собственной нечестности.

— Умирали и лучшие люди, — задумчиво произнесла Лиэйн. Гаррик согласился с ней, но резкость тона девушки удивил его. Он не понял, что она говорит о своем отце, погубленном им же самим вызванным демоном.

Все действия имеют последствия. Готелм тоже должен заплатить за свои проступки.

И тут тропа исчезла, словно камни растаяли под лучами солнца. Готелм замер на месте. Его правая нога осталась вытянутой. Он потянул ее назад и обхватил руками тело, медленно поворачивая голову. Он явно не понимал, что происходит.

На Готелме были башмаки из красного сафьяна, но носки башмаков были уже не видны.

— Его ноги проваливаются в землю, — прошептала Лиэйн.

— Над ним собирается плющ, — добавил Теноктрис. — Само по себе это безопасно. Большинство эффектов безвредны, но мне хотелось бы знать, к чему подготовиться.

Готелм вскрикнул и побежал. Голос его звучал приглушенно, словно он находился за несколько миль от них. Вопли и проклятья предателя оглашали окрестности. Одна из ив протянула к нему чуткие ветви, хотя ветра никакого не было.

— Почему бы ему не вернуться? — удивился Гаррик.

Ему было неприятно наблюдать эту игру в кошки-мышки. Он понимал: иногда без убийства не обойтись, но куда более справедливым казался мгновенный хруст собачьих челюстей, чем подобная травля. Он непроизвольно сжал клинок меча, отчего сила короля Каруса стала ближе.

Теноктрис пожала плечами.

— Он не может нас видеть. И дворец — тоже. Если побежит назад, его немедленно вернут на место…

Статуя с телом человека и ногами, напоминающими змеиные хвосты, сделала шаг с постамента. И заскользила в направлении Готелма. Тот завизжал, словно ребенок, встретивший призрак.

— Это тоже не причинит вреда, — заметила Теноктрис. — Да, если уснешь возле него, он тебя раздавит, но вообще-то он движется слишком медленно.

— Отступники! — раздался чей-то голос позади.

Гаррик оглянулся. Женщина с корзиной, полной свежеиспеченного хлеба, остановилась на перекрестке. Это она кричала.

— Мы должны знать, — проговорил Гаррик, едва шевеля губами.

На камне проступали черты демона. Из открытой пасти вырывался поток, струившийся по всей площадке. Готелм бросился к горбатому мостику, хотя поток был совсем маленький: ничего не стоило его перепрыгнуть.

Когда предатель был посреди мостика, каменное тело выгнулось и сбросило его в воду. Его тут же потащило на глубину.

Готелм отчаянно барахтался, оглашая окрестности громким воем. Казалось, будто кролик попал в пасть к удаву. Вода, словно живая, свивалась кольцами, затягивая его в водоворот, засасывая его.

Челюсти горгульи захлопнулись. Вопль прекратился. Было слышно только, как хрустнули кости.

Гаррик нервно сглотнул. Пожалуй, так лучше.

Каменное лицо повернулось к ним. Челюсти снова открылись, чудовище отрыгнуло. И тут и горгулья, и весь ландшафт исчезли из виду. Гаррик и его друзья снова смотрели на дворец с горящими в окнах огнями, к которому вела вымощенная булыжниками дорожка, совсем узенькая — любой взрослый человек сумеет перепрыгнуть ее за один раз.

— Теперь мы узнали все, что хотели, — промолвила Теноктрис совсем тихо. — И единственное, что меня радует — то, что мы были далеко от происходящих событий.

Илна ос-Кенсет ощущала боль, голод и злость. Возвращаясь мысленно к разным событиям своей жизни, она не могла припомнить, когда еще так злилась. Правда, боль и голод нередко бывали ее спутниками.

Она засмеялась злым, лающим смехом. Матрос, возившийся с парусом, взглянул в ее сторону. Девушке очень хотелось пнуть его в лодыжку, но вместо этого кивнула, довольно вежливо, как кивнула бы соседу в деревушке Барка.

Матрос сделал еще один виток веревки вокруг кнехта и двинулся вперед. Лица Чешуйчатые людей больше всего напоминали жабьи морды. По ним невозможно было догадаться, о чем они думают.

Несмотря на усталость, Илна могла сесть, но предпочитала этого не делать: пусть ее тюремщики не догадываются, что она разобралась с узлами. Лежать казалось невыносимым, все тело ныло.

Солнце двигалось по небу очень медленно — медленнее, чем Илна привыкла. В тени паруса было вообще прохладно, когда же лучи падали на нее, они не давали много тепла и были красноватого оттенка.