Сумрачный лес - Каролина Роннефельдт

– Чтобы бросить, милая дама, надо сначала его найти, – крикнул ей Звентибольд, на мгновение, казалось, утративший благоговение перед благородными Сампфус-Кремплингами. – А где его искать? В этой перекипевшей кастрюле?

Голос его сорвался от страха, хотя ему и было стыдно оставлять кузена Бульриха на произвол судьбы. Но, при всей жестокости такого поступка, что еще им оставалось? Несмотря на шквалистый ветер, Биттерлинга в этот лес не затащил бы и десяток лошадей, и, видимо, Одилия тоже. Оставалось лишь надеяться, что старина Бульрих Шаттенбарт, всегда проявлявший изворотливость в непредвиденных ситуациях, все же избежал опасности.

– Бесполезно, сейчас нам придется отказаться от поисков, – снова заговорил старик Пфиффер. – Я отведу вас обратно к тропинке – и в Зеленый Лог!

Мерцающие огни леса плясали на его встревоженном лице, а штормовой ветер ерошил седые волосы. Кот погрузился в глубины хозяйской куртки, ожидая то ли конца света, то ли улучшения погоды, и даже кончиков его ушей не было видно. Одилий повернулся к Сумрачному лесу спиной.

– Верно, идем! – Звентибольд опередил старика и решительно зашагал навстречу порывам ветра, который вдруг переменился и теперь дул на них так яростно, будто хотел сдуть обратно в лес. Прижав сверток с котом к груди, Одилий последовал за Биттерлингом, который уже отошел на несколько шагов. Гортензия не стала дальше возражать и потянула за собой Карлмана, а молодой квендель бросил последний отчаянный взгляд через плечо. В тот же миг он споткнулся и застыл на месте, заставив остановиться и Гортензию.

– Там что-то шевелится! – крикнул он вслед уходящим. – Подождите! Там, справа, в светлом пятне у большой ели кто-то есть. Кто-то живой! А вдруг это Бульрих?

Он взволнованно указал куда-то между деревьями. Звентибольд и Одилий тоже остановились и с тревогой посмотрели в том направлении.

– Клянусь опятами, к нам и впрямь кто-то идет, – озадаченно проговорил Звентибольд.

Там, куда указывал Карлман, сияющая полоска тумана рассеялась. За ней снова появился странный пейзаж, и теперь все видели, как вдали кто-то движется. Это было существо на двух ногах – больше пока ничего не удавалось разобрать, но оно, похоже, приближалось.

– А что, если это действительно Бульрих? – взволнованно воскликнул Карлман. – Быть может, он уже давно обнаружил нас и пытается выбраться. Нельзя же уйти и бросить его!

Словно согласившись с этим высказыванием, коварная буря усилила свои попытки загнать маленькую группу обратно в лес.

– Нет, это вовсе не Бульрих! – закричал старик Пфиффер, встав между опушкой леса и своими спутниками. Если он и хотел что-то добавить, то ему помешал яростный порыв ветра, буквально заткнувший рот.

– Смотрите! – снова крикнул Карлман, на этот раз указывая гораздо дальше влево. – Там кто-то еще… Вон он!

Одилий так поспешно развернулся, что куртка с котом едва на сползла с его плеча. Карлман все разглядел правильно. В другом месте, открывшемся во мраке, вдалеке двигалась горстка странных фигур, очень похожих на первую. Они бежали одной шеренгой и на некотором расстоянии друг от друга. «Похоже на погоню», – подумалось Гортензии, и она вздрогнула.

– Елки-поганки, кто они такие? – Биттерлинг с озабоченным видом повернулся к Одилию. – Они слишком высокие, это не квендели. Значит, тролли, оборотни или ночные кобылы!

– Нет, тролли и оборотни совсем другие, – ответил старик, и его голос на мгновение перекрыл ветер. – Но от этого не легче. Они из Великого народа. Люди, вернее, были ими…

– Люди? Откуда им взяться? В Холмогорье их не видели целую вечность, – изумленно отозвалась Гортензия.

– Там отнюдь не Холмогорье, – мрачно ответил ей Одилий, крепко прижимая к себе куртку с котом. – Однако не советую ждать знакомства с ними… Давайте-ка постараемся добраться до живой изгороди целыми и невредимыми! Держитесь друг за друга – и за мной! Пригнитесь, спрячьтесь от ветра!

Старик ни словом не обмолвился о том, что ему придется в одиночку противостоять натиску бури, ведь именно он теперь шел впереди. Одилий заметил, как Карлман уцепился за его одежду, и, бросив взгляд назад, убедился, что Гортензия и, наконец, Звентибольд тоже присоединились к ним.

– Райцкер, котик мой, – прошептал Пфиффер в складки куртки. – Мы побежим быстро и незаметно, как ты!

Пригнувшись, он побежал против ветра, а за ним и остальные.

Буря обрушилась на квенделей с такой безудержной яростью, что все они потеряли слух и почти ослепли. Им оставалось только держаться за идущего впереди и стараться не споткнуться. Назад в таком строю было не повернуть, и все трое, шедшие за Одилием, забыли о своем страхе перед преследователями, которые могли вдруг появиться из темноты. И все же путникам пришлось несладко: от ветра слезились глаза, уши закладывало от жуткого рева и воя, и даже дышать было трудно.

Чтобы отойти от Сумрачного леса хотя бы на несколько шагов, им пришлось собрать все силы и волю. Старик Пфиффер знал наверняка, а остальные подозревали, что это Сумрачный лес затягивает их, отказываясь отпускать. Буря была его союзником и насмехалась над напрасными надеждами квенделей дойти до тихого уголка. Ветер толкал их назад, и казалось, что они бегут на месте. Одилий боролся изо всех сил. В отличие от своих товарищей, он знал, с кем им предстоит сражаться.

«И не только нам, – думал он, пока с трудом пробирался по лугу, подстегиваемый непреодолимым беспокойством, – но и всему ничего не подозревающему Холмогорью, которое нежится в сладкой дремоте предрассветных часов».

Раз возле леса все так заметно погрузилось во мрак, то, надо полагать, тревожные изменения произошли этой ночью и в других местах. Такие, казалось бы, мелочи, как блеск под липой, замечали в лучшем случае немногие и порой лишь недоуменно хмурились. Но вдруг дела в Холмогорье обстоят гораздо хуже? Что, если кто-то уже пересек границу миров?

Одилий с содроганием вспомнил бесплодную землю и одинокие фигуры, показавшиеся в дали потустороннего мира. Это были люди или, по крайней мере, существа, на них похожие. Маски квенделей, которые должны были олицетворять людей, скорее изображали выдуманных созданий, ведь настоящие люди редко попадали в страну холмов. Не чаще, чем гномы и другие народы.

Квендели не скучали по чужакам. Они издавна не испытывали к ним добрых чувств, и это передавалось из поколения в поколение, причем большинство даже не понимало, о ком идет речь.

Однако мрачные иноземцы пришли оттуда, из темного, давно забытого прошлого. «Забытого так безрассудно, нам на погибель», – с горечью подумал старый Пфиффер.

Их путь был бесконечно долог. И все же они шли, хладнокровно и упорно, как ледник, что веками сползает с горы. То