Солнце любви - Нэн Райан

Глаз уже начал слезиться, а к тому же и нос зачесался. Потом капля пота, выступившего на лбу, медленно покатилась вниз — с ума можно было сойти от собственного бессилия. Когда наконец эта капля сорвалась с подбородка и Эми уже вздохнула было с облегчением, она вдруг неудержимо расчихалась.

И все это время капитан Луис Кинтано оставался в одном и том же положении, не шевельнув ни единым мускулом; с виду могло показаться, что ему очень даже удобно в этой позе — на корточках, с широко разведенными коленями и с прижатыми к камню руками.

В конце концов Эми признала свое поражение:

— Если вы будете любезны посторониться, я попытаюсь идти дальше.

Вскоре после полудня они добрались до урочища Персиммон — одного из двух небольших разломов неприветливых гор хребта Сантьяго. Луис первым вошел в широкий просвет между скалистыми кручами. Когда они уже одолели около ста ярдов внутри ущелья, Луис вдруг остановился так резко, чтоЭми, шагавшая с низко опущенной головой, с ходу ткнулась лбом прямо в его спину.

Оправившись от неожиданности, она спросила:

— Чего ты добиваешься? Испугать меня до полусмерти?

— Тихо! — шепнул он, прижав палец к губам.

— В чем дело?

— Молчи, — одними губами скомандовал он.

Он опустился на колени, наклонился и прижал ухо к камню. Нахмурившись, Эми застыла на месте. Когда он встал, подхватил ее за локоть и быстро направил к ребристому склону каньона, ей показалось, что сердце у нее готово выскочить из груди.

— Апачи?.. — шепотом спросила она, сразу объятая страхом.

— Если и апачи, то один, — ответил он. — Я слышал только одну лошадь. Вероятно, они разослали разведчиков, чтобы обшарить горы, и один сумел обнаружить наш след.

Они обогнули высокий песчаниковый утес; там Луис подтолкнул Эми в незаметную расщелину между двумя отвесными скалами. Сняв со спины дорожный мешок, он вытащил свой «винчестер» и оставил Эми, строго-настрого запретив ей высовываться из-за укрытия.

Он взобрался на вершину песчаникового утеса и выбрал место, откуда мог бы, сам оставаясь незамеченным, увидеть любого, кто появился бы в каньоне. Вскоре и Эми смогла уже услышать звук лошадиных копыт, ударяющихся о камень, — звук раздавался все ближе и ближе. Она отступила как можно дальше в своем тесном укрытии, ссутулила плечи, зажала руки между коленями и плотно зажмурила глаза.

Она чуть не подскочила, когда рядом с ней приземлился спрыгнувший со скалы Луис. Он безмолвно взял ее за руку и вывел из тайника, а потом потянулся за мешком.

Эми шепотом спросила:

— Они нас заметили? Преследуют нас?

— Это не апачи, — сообщил он, передавая ей «винчестер» и вытаскивая из мешка длинную веревку. — Там одна лошадь. Дикая лошадь. — Потом у него на лице появилось что-то похожее на улыбку. — Мы все-таки поедем в Орилью верхом. Пошли.

Поспешая вслед за ним, Эми скептически заметила:

— Не смеши меня. Ты же не можешь поймать дикую лошадь.

— Смогу, если не будешь шуметь.

Хотя и потише, Эми возразила:

— А если и сможешь… какой в этом смысл? Если она дикая, как мы будем ею управлять?

Он не ответил. Они обогнули скалу, за которой собирались прятаться, и вернулись в главный коридор урочища. Луис осмотрелся по сторонам и приметил крупный валун с плоским верхом — достаточно большой, чтобы они оба могли на нем поместиться. Он взял Эми за руку, подвел ее к валуну, подсадил на высоту чуть побольше полутора ярдов, затем сам вскарабкался наверх и приказал ей лечь на живот и лежать смирно.

Сам он сразу же растянулся на камне рядом с ней. Через несколько секунд они увидели лошадь. Эта гнедая кобыла ростом была с хорошего жеребца и, по-видимому, столь же сильная. Ее грива развевалась в диком беспорядке над гладкой шеей, а длинный хвост волочился по каменистой тропе.

Кобыла почуяла их запах и остановилась как вкопанная в пятидесяти ярдах от них. Прищуренными глазами Эми всматривалась в лошадь; совершенно неожиданно для нее Луис тихо свистнул.

Лошадь насторожила уши. Луис свистнул еще раз и покосился на Эми, когда любопытная кобыла бойкой рысцой припустила по направлению к ним. Приблизившись, гнедая беспокойно заржала, и Луис заговорил с ней — заговорил тихим ровным голосом.

Заинтересованная, но испуганная, кобыла снова остановилась, когда до нее оставалось еще ярдов двадцать. Раздувая ноздри, с дико вытаращенными глазами, она издавала тоненькое ржание и вскидывала голову, тогда как ее тело дрожало от возбуждения.

Эми лежала не шевелясь и не издавая ни звука, а Луис тем временем продолжал что-то говорить пугливой лошади; его голос звучал тихо, настойчиво и подбодряюще. Нервная гнедая упрямилась, отказываясь приблизиться еще хотя бы на шаг. А он упорно завораживал ее, подманивал и успокаивал.

Она все еще не желала подойти ближе, громко фыркала и тяжело дышала, тогда как он терпеливо тянул свои монотонные заклинания. И наконец его тактика возымела действие. Кобыла медленно пошла к нему, настороженно поглядывая на него и прядая ушами.

— Вот и правильно, умница, — приговаривал Луис, — иди ко мне. Я не обижу тебя. Иди же сюда, иди. Позволь мне приласкать тебя. Я безопасен, милая девочка.

Со смешанным чувством суеверного страха и прелое клонения Эми наблюдала, как нервная лошадь, словно понимая каждое слово, приближалась к человеку, который так уверенно приманивал ее. У нее был такой вид, будто она еще колеблется, но чрезвычайно заинтригована. Она медленно подходила к нему, но в тридцати футах остановилась — оробевшая, почуявшая опасность.

С быстротой, ошеломившей в равной степени и кобылу, и Эми, Луис вскочил на колени и метнул лассо, петля взвилась высоко в воздух. Испуганная гнедая кинулась в сторону и угодила головой прямо в петлю. Поняв, что попалась, она обезумела от страха.

Луис спрыгнул с валуна и пошел к кобыле, туго натягивая веревку и кольцами набрасывая на локоть виток за витком, по мере того как сокращалось расстояние между ним и лошадью. Гнедая пятилась и ржала, выкатывая глаза и содрогаясь всем телом.

Поднявшись на колени, Эми наблюдала за. тем, как искусный наездник усмиряет перепуганную лошадь. Спустя несколько минут Луис, обхватив рукой шею лошади, уже ласково похлопывал ее. Придвинув голову к прижатому уху гнедой, он тихо что-то бормотал, убеждая ее, что она — гордое и красивое создание и что меньше всего ему хочется причинять ей хоть какой-нибудь вред.

В том положении, в каком находились Эми и Луис, заполучить в свое распоряжение лошадь для возвращения домой могло оказаться делом жизни и смерти. И все-таки Эми поймала себя на ужасной мысли: она втайне надеялась, что сильная гнедая кобыла не поддастся колдовству тихо журчащих речей и ласковых рук. Наблюдая за тем, что происходит, Эми с горечью твердила себе, что великолепное дикое создание — единственное существо женского пола, которое может поставить капитана на место! Пусть-ка попробует ее оседлать! Да он оглянуться не успеет, как слетит на камни. И красавица гнедая, так и не укрощенная, умчится из каньона, оставив его с носом, и даже не оглянется на него!

Эми даже дыхание задержала, когда Луис ухватился за густую гриву кобылы и, перекинув длинную ногу через лошадиный хребет, уселся верхом. Кобыле это не понравилось. Она возмущенно поднималась на дыбы, пронзительно ржала, негодующе храпела и делала все, что могла, лишь бы сбросить со спины непрошеного седока.

Но человек, что сидел у нее на спине, оставался с ней, прижимая ноги к ее раздувающимся бокам и крепко держась за веревку и гриву.

— Нет, — беззвучно заклинала Эми гнедую кобылу. — Нет… Не позволяй ему одержать над тобой верх. Что ж ты, не видишь, он решил добиться господства над тобой, чтобы ты склонилась перед его волей!

Чтобы достичь именно этой цели, Луису понадобилось на удивление мало времени. Пятнадцати минут не прошло с того момента, когда он уселся верхом на спину неоседланной гнедой кобылы, — и вот она уже прекратила попытки сбросить его наземь. Не забывая нахваливать ее, Луис проехал на ней по широкому кругу, преподавая лошади важнейший урок: он учил ее, как откликаться на натяжение веревки, на нажим его колена, и в то же время исподволь убеждал ее, что действительно не желает ей зла.

Когда гнедая уже была вполне спокойна, вполне покорна ему, он подъехал на ней к валуну, где ожидала Эми. Одним прикосновением правого колена к холке кобылы он заставил ее развернуться и встать боком к валуну.

Одной рукой держась за веревку, а другой опершись на собственное бедро, он сидел и смотрел на Эми, ожидая, пока она заговорит. С трудом одолевая горячее желание залепить хорошую оплеуху этому самодовольному укротителю, она молчала.

— Не угодно ли вам поехать со мной верхом на лошади? Или вы предпочитаете прогуляться до Орильи пешком? — поинтересовался он.

Его тон не оставлял сомнений: он предоставит ей возможность «прогуляться», если она будет причинять ему хоть какие-то неудобства.