Крылатая рать - Елена Пронина

ненависти, заставившей Лазарка на миг озвереть, не повторится. Тем более и повода уже не было: Паж, своими ухаживаниями поставивший ее в неловкое положение, сам перестал ходить за ней по пятам, ей даже не пришлось снова просить его об этом, как она планировала. Он просто исчез, без предупреждения и объяснения.

Впрочем, в глубине души Белороза не радовалась внезапному исчезновению своего поклонника, а тревожилась и даже немного злилась на него. Она привыкла к его немому обожанию, и ей не хватало его тепла, как будто внезапно погас огонь в очаге, возле которого она грелась. Неужели он разлюбил ее? Чем она его так разочаровала?

По счастью, долго мучиться над поиском ответов на эти вопросы Белорозе не приходилось – мысли ее были заняты другим. Образ Пажа возникал мимолетно, и тут же его затеняли другие образы. Она мечтала о страстных ночах на супружеском ложе, о том, как будет обустраивать свой новый дом, как сладостно и уютно они будут проводить дни и вечера со своим Зариком (мысленно она приучала себя называть его именно так, ласково и интимно).

Однако радужным ожиданиям Белорозы не суждено было оправдаться. Горькое разочарование наступило сразу же, как новая хозяйка переступила порог своего «гнездышка». Она думала, что дорогой Лазарк сдержан, так как не привык показывать своих чувств на людях, но дома он уже не станет скрывать эмоций и окутает свою молодую жену заботой и восхищением. Права же девушка оказалась лишь наполовину. Дома лорд Маркруз, действительно, перестал притворяться сдержанным и спокойным, но чувства и эмоции его были далеко не такие, о которых мечтала Белороза. Девушка его бесила: своей робостью, овечьей покорностью, тупым восхищением, которое читалось в ее взгляде… Удивительно, что она так и не смогла догадаться, что в действительности никогда не вызывала в нем ни душевного расположения, ни плотского желания. Она была для него лишь трофеем. Нет, даже не трофеем, а всего лишь ключом к вожделенному трофею.

Когда они вошли в замок, он, даже не представив ее собравшимся в холле слугам, бросил дворецкому: «Покажи ей ее комнату!» – и удалился, повернувшись к девушке спиной и скрывшись в длинном темном коридоре.

Белороза почувствовала себя брошенной и оскорбленной, так как не ожидала от своего Зарика такой холодности и даже не догадывалась, что это он, с его точки зрения, обошелся с ней достаточно хорошо.

Приведя себя в порядок, разложив вещи из дорожной сумки, которую дворецкий принес в ее небольшую, но светлую комнатку, девушка переоделась и стала думать, не спуститься ли ей вниз, не осмотреть ли замок, не познакомиться ли со слугами. С одной стороны, лорд Маркруз ничего подобного ей не предлагал, хотя должен был бы это сделать. С другой стороны, она теперь была полноправной хозяйкой в этом доме, и могла ходить по нему, не дожидаясь особого приглашения.

Однако решения принять она не успела: за дверью раздались уверенные шаги и в комнату вошел ее супруг. Она вскочила ему навстречу, но его холодный взгляд остановил ее, будто она наткнулась на невидимую ледяную стену.

– Сядь! Нам надо поговорить, – каким-то чужим, стальным голосом произнес Лазарк.

Девушка присела на кончик кровати и посмотрела в лицо своего мужа. Она и сама считала, что он должен объясниться, но не решилась бы требовать объяснений. Хорошо, что он сам все-таки начал этот разговор.

– Я не женился бы на тебе, если б ты не была единственной дочерью лорда Дозаряна, – безжалостно заявил Лазарк, и Болорозу словно окатило ведром ледяной воды.

Пока она пыталась прийти в себя и осознать услышанное, ее супруг продолжил экзекуцию:

– В твоем приданном должен быть старинный ключ. Отдай мне его, и можешь жить спокойно. Тебе будут приносить еду, воду и даже выпускать на прогулку. Только не попадайся мне лишний раз на глаза, и я тебя пальцем не трону.

– Как пленница? – пробормотала Белороза. Информация осознавалась ею как-то странно, в обратном порядке. Сначала она поняла, что за неповиновение каким-то возмутительным требованиям муж пригрозил ей физической расправой. Потом до нее дошло, что даже при выполнении этих требований она будет здесь не хозяйкой, а заключенной. И, наконец, она сообразила, что ее тюремщик хочет получить от нее какой-то ключ, о котором она не имеет никакого понятия, что и женился-то он на ней из-за этой призрачной части ее приданного, а не по любви.

– Но у меня нет ключа, – испуганно призналась она, и тут же получила пощечину. Самую настоящую, тяжелую и оскорбительную, от которой у нее загудело в голове, а сердце сжалось и будто бы покрылось ледяной коркой.

– Мы договаривались, что ты больше не будешь мне врать, – разъяренно прошипел Лазарк. – Даю тебе время на размышление до вечера. Ровно в полночь я приду за ключом. И, не дай Светило, если ты вздумаешь и дальше ломать эту глупую комедию.

Лорд Маркруз вышел, плотно закрыв за собой дверь, а Белороза так и осталась сидеть в оцепенении на краю кровати.

Белороза больше не пыталась покинуть комнату. Когда начало смеркаться, в комнату тихо зашла женщина, молча поставила на стол поднос с едой и вином. Есть не хотелось, но вино девушка выпила, большими глотками, застревающими в горле. Она надеялась, что алкоголь поможет хоть немного расслабиться, растопить корку льда, покрывшую ее сердце. Но никого не изменилось. Голова не соображала, мысли как будто завязли в болоте, мышцы были сжаты, словно сведенные судорогой, и было безразлично, что с ней будет дальше.

Ее не пугало, что скоро придет ее безумный супруг и будет требовать от нее чего-то, что она не может дать. Почему-то казалось, что ей не будет больно, если он снова ударит ее или даже захочет убить, как не может быть больно или страшно тому, кто уже умер. «То, что произошло, уже не страшно, так как снова оно уже не может произойти», – всплыло где-то в подсознании и снова угасло.

В полночь пришел Лазарк. Вопросы, оскорбления, угрозы… Девушка молчала. Еще совсем недавно такой любимый, а теперь ненавистный Белорозе мужчина перетряхнул все вещи, которая она привезла с собой, грубо ощупал ее тело, чтобы убедиться, что она не прячет реликвию на себе, в платье или под платьем.

Потом лорд Маркруз заставил молодую супругу спуститься вместе с ним в подземелье. Он сказал, что раз она не захотела жить наверху, в светлой и комфортной комнате, и есть то же, что готовят ему самому, то будет жить в настоящей темнице, на воде и сухарях, пока не раскается