Анжелика и король - Анн Голон

— Нам приходится нелегко, исполняя точные приказания его величества, когда он посылает к нам заблудшую овечку, которую надо держать подальше от стыда.

— Благодарю за комплимент.

— Так мы называем друг друга. Мы такие же, но на нас нет греха, нет позорных пятен.

Погруженная в мрачные мысли, Анжелика сделала несколько маленьких стежков.

— На тебя, Анжелика, был донос из Братства Святого Причастия, а я здесь ни при чем.

— Так вот откуда король узнал, что я прячу Ракоци! Мари-Агнесса, а не сможешь ли ты узнать, кто предал меня королю?

— Может быть, и смогу. Среди наших сестер есть в благородные дамы, которым известны любые секреты.

На следующий день Мари-Агнесса пришла с хитрющей улыбкой, и Анжелика сразу поняла, что ей удалось кое-что узнать.

— Тебе следует поблагодарить мадам де Шуази за то, что она старается вырвать тебя из лап дьявола.

— Мадам де Шуази?

— Да, именно ее. И она уже давно заботится о твоей душе. Покопайся в памяти и припомни, кого она настойчиво предлагала тебе в прислуги?

— Великий боже! — простонала Анжелика. — Вся прислуга моих детей принята по ее рекомендации.

Мари-Агнесса расхохоталась так, что чуть не закашлялась.

— До чего же ты наивная, моя бедная Анжелика!

Монахиня вдруг как-то двусмысленно улыбнулась, скромно опустила глаза и серьезно сказала:

— Один бог рассудит нас.

Затем она снова заверила Анжелику, что сделает все возможное, чтобы помочь ей и разузнать ее дальнейшую судьбу.

Шли дни.

И вдруг неожиданный визит Солиньяка. Он долго болтал, а она терпеливо слушала его.

— Вы пришли ко мне от имени короля? — спросила Анжелика, когда он закончил.

— Конечно, сударыня. Только приказ его величества заставил меня предпринять этот шаг. По вашему мнению, вы еще недостаточно времени провели в раздумьях?

— А как король думает поступить со мной?

— Вы свободны, — ответил Солиньяк, покусывая губы. — И давайте поймем друг друга правильно. Конечно, вы можете покинуть монастырь и поселиться в отеле дю Ботрэн. Но в силу определенных обстоятельств вы не будете появляться при дворе, пока не получите специального разрешения.

— Значит, я потеряла все свои привилегии?

— Это уже другой вопрос. Едва ли мне нужно добавлять к сказанному, что ваша жизнь в отеле, пока вы будете ожидать приглашения, должна быть образцом добродетели. Вы должны вести себя так, чтобы вас ни в чем не упрекнули.

— Но кто же будет упрекать меня?

Солиньяк не удостоил ее ответом. Он поднялся.

Анжелика вдела нитку в иголку и принялась за шитье.

— Но, сударыня, — удивился Солиньяк, — разве вы не поняли, что я сказал?

— Что, сударь?

— Вы свободны.

— Благодарю.

— Я могу подвезти вас до двери вашего дома.

— Премного благодарна. Но куда мне спешить? Я не так уж несчастлива здесь. Я выйду на свободу тогда, когда сама пожелаю. Передайте мою благодарность королю. Благодарю и вас!

Сбитый с толку ее учтивостью, Солиньяк поклонился и вышел.

Она шла домой без вещей. Ей хотелось вернуться пешком, чтобы полностью осознать, что она свободна.

— Почему Братство Святого Причастия так безжалостно ко мне? — спросила Анжелика у Мари-Агнессы, когда пришла попрощаться с ней. — Неужели они меньше грешат, чем я? Теперь, когда ты открыла мне глаза, мне легче будет избегать расставленных ими ловушек. Ведь именно мадам де Шуази передала мне приказ короля об изгнании меня из Фонтенбло. И лишь потом я узнала, что он ей этого не приказывал. Я чуть было не сделала страшную ошибку. Но чего я не могу понять, так это того, почему они так рьяно преследуют тех, кто не доставляет им никакого беспокойства.

— А что посоветовал тебе Солиньяк?

— Отправляться домой и вести примерный образ жизни, подальше от соблазнов двора.

— Так сделай все наоборот, по крайней мере, по первой части наставления. Сейчас же возвращайся в Версаль и постарайся увидеться с королем.

— Но если приказ исходил от него, то я рискую навлечь на себя его гнев.

— Ты можешь позволить себе этот риск, — запальчиво сказала Мари-Агнесса.

— Пожалуй, нет ни одного человека, который бы не знал, что король без ума от тебя, а его гнев — это проявление ревности. А мадам де Шуази и месье де Солиньяк стараются при каждом удобном случае распалить его гнев. Займи снова подобающее место. Говорю, что для короля ты — яблоко на верхушке яблони. Твоя добродетельность отвергла все его попытки овладеть тобой. Так неужели ты должна покинуть двор и жить так, как живут отверженные, без гроша в кармане? Тебя одурачили фанатики и король, ты лишилась всего!

— Твои рассуждения, Мари-Агнесса, удивляют меня. Ты считаешь меня дурой, и ты права. Если бы ты только была со мной рядом и помогала мне своими советами! Не могу понять, что привело тебя к кармелиткам?!

— Вспомни, Анжелика, у меня был ребенок. Я была матерью, и ты сама спасла меня от смерти. А что стало с моим ребенком? Ведь я оставила его колдунье ля Вуазин. Порой я думаю о его невинном маленьком тельце, моей плоти и крови, принесенном в жертву на алтарь дьявола тайными художниками Парижа. Я знаю, что они делают на своих тайных черных мессах. К ним приходят за помощью в делах любви. Одни хотят умертвить других или возвысить кого-нибудь. Я часто думаю о своем ребенке. Они пронзили его сердце длинными иглами, выпустили из него кровь и смешали ее с требухой, издеваясь над святым духом. И когда я вспоминаю об этом, думаю о том, что если бы мне нужно было сделать больше, чем просто уйти в монастырь, я сделала бы это.

Анжелика содрогнулась, припомнив этот разговор. Она шла по дороге, ведущей из монастыря. В Париже уже появились уличные фонари. Она раздумывала о том мире, в котором прожила долгие годы. Что же в конце концов победит: сила тьмы или света? Не падет ли небесный огонь на этот проклятый город, в котором не найдется ни единой чистой души?

Слова сестры, сказанные ею на прощанье, подняли в ее душе волну страха. Она ощущала угрозу со всех сторон.

В отеле дю Ботрэн ее встретила малочисленная прислуга. Большинство слуг разбежалось. По тому беспорядку и разрушению, которые встретили ее в доме, она смогла оценить силу королевского приказа и немилости…

Она спросила о Флоримоне. Барба сказала, что у них нет никаких известий о мальчике. Лишь известно, что в службе в Версале ему отказали и что он уже не паж.

— Ты уверена? — в ужасе спросила Анжелика. «Неужели они осмелились выместить зло и на Флоримоне?»

В отеле не было ни учителя фехтования Мальбрана, ни аббата де Ледигера. Исчезли и девицы Жиландон.

«Как же их много! Теперь я знаю, что именно эти распутницы предали меня!»