Авгур - Владимир Холкин

Ее глазищи сверкали, щеки порозовели, и непонятно было — то ли она хочет взглядом испепелить Андрея, то ли сейчас заплачет.

— Ну, прости, прости, — он выставил руки перед собой. — У меня ничего такого и в мыслях не было. Инга, только не плачь!..

— Не дождешься, — процедила она и взяла очередной клубень. От злости она вместе с кожурой срезала толстые ломти. А Андрей подумал — если «красных» девчонок сюда привозят со всей страны, то нет ли среди них и юной особы по имени Ксюша Стрельченко? Это была бы неожиданная коллизия. Впрочем, какая разница? Даже если она и здесь — вряд ли будет счастлива его видеть. Да и сам он после памятной беседы в подъезде тоже не горит желанием, если честно…

Инга побросала картошку в воду, вытерла руки и включила магнитолу, стоящую на столе. Покрутила настройку. Зазвучала гитара, и Чиграков запел хрипловатым голосом.

— Что за радио?

— Наше, местное. «Экс FM». От слова «эксклав».

— Я понял. А что, хорошее.

— Ага, попсы почти нет. И ди-джеи не тарахтят… Сало будешь?

— Давай.

— Наташка всегда из дома привозит. Ну, и точит его сама.

— А ты?

— А я вегетарианка.

— Это заметно, — сказал Андрей.

Едва они успели доесть, как в дверь постучали, и ввалилась компания из пяти человек с объемистыми пакетами — загулявшая любительница сала вернулась и притащила с собой друзей. Сразу стало шумно и тесно. В пакетах что-то интригующе звякало.

Наташа оказалась полноватой девицей с длинными светлыми волосами и простым (так и хотелось сказать — крестьянским) лицом. С ней была еще одна барышня — имя Андрей прослушал, заглядевшись на загорелые ножки. Ну, и трое парней до кучи. Один — одногодок из универа, другой — вообще первокурсник. Третий явно постарше, коротко стриженный и прикинут солидно — в костюме, хоть и без галстука. На Андрея он почему-то посмотрел с неприязнью.

…Сигаретный дым висел над столом, не желая уползать в распахнутое окно, солнечный луч рисовал на обоях незатейливые геометрические фигуры, и стрелки на часах, что стояли на тумбочке у кровати, весело бежали по кругу. Лохматый рокер ухмылялся с плаката и подмигивал поощрительно. Бутылки блестели, и голова приятно кружилась; хмельная волна, подогретая сентябрьским солнцем, уносила сор докучливых мыслей и подтачивала рифы воспоминаний. Андрей улыбался, откинувшись на спинку дивана, Земфира кричала из динамиков про гавань и корабли, а безымянная девчонка с загорелыми ножками что-то ему рассказывала, заливаясь от смеха, и он согласно кивал, хотя слова проходили мимо его сознания.

Потом он обнаружил, что стоит на тесном балкончике с сигаретой в руке, хотя никогда до этого не курил, а пацан-первокурсник объясняет ему, что универ — это, может, и замечательно, но вообще-то в Эксклаве есть только одно достойное дело, и уж, конечно, оно состоит не в том, чтобы торчать на лекциях. И он, первокурсник, обязательно прибьется к старателям, потому что все задатки у него есть, и узор хорошо подходит. И пока пацан демонстрировал сложную — зеленую с красным — «татуировку», по крышам «бараков», что теснились за бетонным забором, бежали быстрые тени…

И опять Андрей сидел за столом — на этот раз с другой стороны, на расшатанной табуретке, а место на диване заняла Инга. Рядом с ней пристроился чувак в пиджаке. Точнее, пиджак он только что снял, закатал рукава рубашки и теперь, кивая на плакат с волосатым Джимом, втирал что-то своей собеседнице — кажется, натужно пересказывал эпизоды из фильма Стоуна. Инга скучающе глядела в окно, иногда невпопад говоря: «Ага». Потом, словно забыв о существовании парня, поднялась и вышла из комнаты. Андрей со своей позиции видел, как она свернула на кухню. Он тоже встал и, не совсем понимая, почему вдруг возникла такая мысль, отправился за девчонкой.

Она сидела за столом, спрятав лицо в ладони. Он тронул ее за плечо.

— Ты чего? Случилось что-то?

Инга подняла на него глаза:

— Нет, все нормально. Просто устала. Видеть никого не хочу.

— А, ну тогда я, это… — он повернулся, чтобы уйти.

— Не уходи. Я не тебя имела в виду.

Она взяла его за руку, и это простое прикосновение вдруг показалось ему невыразимо приятным. Он присел перед ней на корточки.

— Инга, — сказал он, — а хочешь, ко мне пойдем? Там тихо, никого нету…

— Да, — ответила она просто.

Выбравшись в коридор, они подошли к квартире Андрея. Он отпер дверь и сказал: «Ladies first», гордясь, что не ударил в грязь лицом перед студенткой иняза. Она шагнула через порог. Ключ застрял в замочной скважине, и вытащить его удалось не сразу. Пока Андрей возился, в коридоре нарисовался тот самый тип, от которого смылась Инга.

— Слышь, земляк, погоди, — сказал он Андрею.

— Чего?

— Разговор есть. Пошли, отойдем что ли.

«Паутина» на руке слегка зачесалась.

— Ну, пошли.

Андрей заглянул в квартиру и крикнул Инге: «Я на минуту». Прикрыл дверь и свернул на лестничный пролет вслед за парнем. Они остановились на площадке между двумя этажами.

— Ну, и?

— Инга со мной. Не лезь к ней, — парень говорил довольно спокойно, не пытаясь гнуть пальцы или рвать на груди рубаху. И Андрей подумал, что этот крендель формально, пожалуй, прав, но вслух произнес другое:

— По-моему, она пока не с тобой.

— Тебя не касается. Просто отвали от нее.

— А если нет? — «паутина» зудела в радостном предвкушении.

— Можешь головой удариться. Сильно. Так, что номер ее квартиры забудешь.

— Даже так? — он усмехнулся, ощущая, как воздух вокруг густеет, а секунды замедляют свой бег. — Забуду, значит? А это, пожалуй, мысль…

Андрей толкнул своего визави плечом, прижимая к грязной стене. Тот стал неуклюжим как манекен. Андрей перехватил его руку, притянул к своему предплечью, и мерцающие волокна впились в чужую плоть. У парня узор был желтый, с примесью красного и зеленого, из-за чего Андрею, заглянувшему в чужой разум, почудилось, что они оказались в осеннем парке — и эта картинка сразу же начала обретать объем и заполняться деталями.

Они стояли по щиколотку в опавшей листве, и спутник Андрея растерянно озирался. Потом его внимание привлекла асфальтовая дорожка, что виднелась среди деревьев. Там торчала скамейка, и на ней сидела хрупкая девушка. Она обернулась, словно что-то услышав, и стало понятно, что это Инга. Парень, узнав ее, замахал руками и попытался окликнуть, но резкий ветер поднял с земли целый ворох кленовых листьев, и они закружились, словно метель, скрывая тоненькую фигурку. А когда этот вихрь улегся, скамейка была пуста. Парень потряс головой, пытаясь вспомнить, что он только что видел, а листья, устилающие асфальт, съеживались и теряли золотисто-красный оттенок. И когда на гниющий скелет скамейки опустились первые сухие снежинки, Андрей разорвал контакт.