Имперская мозаика - Олег Маркелов

— Пятнадцать косарей, говоришь… — Грязный комбинезон почмокал губами, словно ощущая привкус этих денег. — И плевать куда, лишь бы в Империю.

— Да, браток. Видишь, какая халява подвалила. Летишь, как и должен был лететь. Занимаешься своим грузом. А получаешь на пятнашку косых больше. Тебе небось за полет этот меньше дадут.

— Да, пять только… — Пилот спохватился и нахмурился. — А деньги-то есть у тебя?

— Об этом не волнуйся. — Хайес достал бумажник. — Вот. Пять косых наличными и еще десять записанных. Хочешь — пошли к банкомату, проверим.

— Проверять не будем. Лады. — Пилот решился. — Почему-то я тебе верю. Пошли. Задерживаться мне нельзя. Кабина у сухогруза маленькая. Но я ведь спьяну мог и не заметить, что в углу кто-то притаился. А деньги мне не помешают.

Пилот торопливо зашагал дальше, постоянно оборачиваясь, словно боялся, что пассажир передумает. Быстро добрались до крайней площадки — такой же замусоренной и грязной, как и комбинезон ее владельца. Тесная кабина одноместной посадочной капсулы с трудом вместила двоих. Едва не задыхаясь от запаха перегара и давно немытого тела, Стивен никак не мог дождаться прибытия на борт сухогруза. Переход в чуть большую кабину тягача особого облегчения не принес. Все жилое пространство состояло из десятиметровой комнаты, выполнявшей роль и командного мостика, и спальни, и кухни. К счастью, ванная комната и туалет были вынесены, и попасть в них можно было через короткий коридор, ведущий в генераторную. Помещения были вряд ли в лучшем состоянии, чем взлетная площадка. А в ванной, ко всему прочему, работал только кран умывальника. Душ же, не действующий, видимо, уже давно, использовался как хранилище ненужного мусора.

— Ты можешь спать на койке. А я буду спать в генераторной, — предложил пилот. — У меня там куча всякого тряпья, из которой получится отличная лежанка. Все-таки ты платишь приличные деньги и достоин лететь с комфортом.

— Спасибо. А сколько нам лететь? — Больше всего Хайеса раздражал затхлый гниловатый запах, обосновавшийся во всех уголках маленького помещения.

— Да это… Нескоро долетим. — Пилот громко высморкался в похожий на использованную ветошь платок. — Мы идем в дальний стартовый квадрат для товарных некоммерческих эшелонов. Только до него трое суток без малого. Выйдем примерно так же далеко. На неделю настраивайся— не прогадаешь…

— Рагон, мой господин… — Слуга сделал шаг в сторону, и в кабинете появился старый гурянин — еще могучий и прямой, но с усталым, морщинистым лицом.

— Мир твоему дому, хозяин. — Вошедший сдержанно, но без тени неуважения поклонился.

— И тебе того же, славный воин! — Бергштайн кивком указал на кресло напротив себя, куда гость незамедлительно уселся. — Пришло тебе время подтвердить свою репутацию.

— Я всегда готов…

— Знаю… — Халил Амат жестом остановил речь гурянина. — Я знаю. Во благо ли пришлись средства, которые ты получил недавно?

Генетик знал о том, как потрачены субсидированные им деньги, не хуже самого Рагона. Несколько часов назад он получил от своих сотрудников подробную информацию, из которой видно было движение каждого империала немалой дотации. Он с некоторым удивлением обнаружил, что старый гурянин не только не истратил напрасно ни единой его монеты, но и мобилизовал все свои финансовые и кадровые ресурсы для достижения максимального результата.

Рагон лепил свою армию. Лепил умело и неистово, претворяя в реальность свою несбыточную когда-то мечту о могущественном флоте. Он построил и закупил несколько боевых кораблей, переоснастил старые суда и к двум имевшимся докам добавил еще два — современных и больших. Он набрал экипажи, рекрутируя вольнонаемных и скупая товар у торговцев рабами. Он нанял команду лучших в Вольном Мире инструкторов, которые денно и нощно превращали пестрые, разрозненные экипажи в единое целое.

Конечно, его флот, состоявший теперь из без малого двух десятков боевых кораблей и еще большего количества кораблей обеспечения, пока не мог сравниться ни с одним имперским флотом. Но он уже сейчас стал, несомненно, одним из сильнейших флотов Вольного Мира. Лишь два-три командора Вольного Мира обладали большей мощью. А об отдельных независимых базах пиратов и говорить не приходилось.

— Во благо, хозяин! — Рагон был, как всегда, немногословен. — Теперь мы готовы к настоящей войне.

— Готовы? — Настроение Бергштайна внезапно улучшилось, словно среди его злых и мрачных мыслей приоткрылось окошко на залитую солнцем улицу. — Пойдем, друг. Я хочу показать тебе кое-что.

Торопливым шагом, словно боясь не застать кого-то, генетик устремился через боковую дверь кабинета в тускло освещенный коридор. Не оборачиваясь и не говоря ничего идущему следом гурянину, он прошел к единственному в конце коридора лифту, который спустил их глубоко вниз, в недра планеты. Когда спуск закончился, они оказались в небольшой полукруглой комнате, больше похожей на рубку какого-то древнего корабля. Сходство усиливали огромные окна-иллюминаторы, занимавшие всю выгнутую стену. Они поднимались от пола до потолка и закрывались внешними сдвижными ставнями.

— Становись поближе. Ты сумеешь оценить, гурянин. — Профессор подошел к небольшому низкому пульту в центре комнаты, а его спутник, подчиняясь, приблизился вплотную к огромному окну.

Дрогнув, ставни поползли вниз, открывая взорам абсолютную темноту за толстыми стеклами. Бергштайн довольно ухмылялся, выжидая, когда окна откроются полностью. На секунду Рагону показалось, что он стоит у края черной пропасти, отделенный от бездонной тьмы лишь стеклом.

Халил Амат толкнул тумблер. По ту сторону стекол вспыхнули прожектора, и у гурянина перехватило дыхание от увиденного.

Зал внизу был огромным, хотя и не таким бездонным, как скрывавшая его ранее тьма. И на полу зала, заполнив его весь, ровными плотными рядами стояли воины. То, что это воины, гурянин ни секунды не сомневался.

Чем-то отдаленно напоминая гурян, они были чуть ниже, но гораздо плотнее. У них почти не выделялись головы, глубоко тонувшие в массивных, словно бока танков, плечах. Они излучали мощь и агрессию. Функциональность, призванная нести смерть и разрушение. Покрытые подобием блестящего хитинового панциря, они казались машинами, хотя наверняка таковыми не являлись. Строение и форма сочленений, почти неуловимые отличия в одинаковых позах говорили о том, что это живые существа. Опутанные паутиной шлангов и кабелей, они полусидели, опершись на диковинные подставки-держатели. Они казались спящими сказочным сном древними воинами, служившими богам из легенд Гура. И в то же время походили на полчище замерших в странной позе огромных муравьев-солдат.

— Что скажешь, друг? — Халил Амат даже не смотрел в огромное окно. Он, тихонько зайдя сбоку, наблюдал за чередой чувств, сменявшихся на лице старого гурянина.

— Они… Они… — Рагон, не в силах оторваться от фантастической картины, пытался подобрать слова. — Если бы у нас были такие солдаты раньше, мы никогда не проиграли бы войну.

— Странные вы существа… — Генетик ткнул тумблер, и за окном разлилась былая мгла. — Сейчас вы не хотите возврата к той жизни. Мы отлично понимаем и принимаем друг друга. Значительно лучше, чем других. Но нет ни одного гурянина, у которого не живет в сердце боль поражения и мечта вернуть и изменить хотя бы последнюю битву.

— Прости, хозяин… — Гурянин очнулся от дум и теперь сожалел о проявлении своих эмоций. — Ты мне расскажешь о них?

— Конечно, друг. Иначе зачем бы я стал приводить тебя сюда? Я не только расскажу тебе о них, я тебе их просто отдам. И ты мне будешь о них рассказывать. Этих и тысячи их братьев, которые сейчас набирают силу в подземных инкубаторах. Я сделал идеальных солдат. Они быстро растут, а потому всегда легко восполнить практически любые потери. Они отлично принимают программное обеспечение уровня киборгов-солдат. Самообучаемы, как любые разумяне, но у них, как у простейших специализированных клонов, отсутствует линия свободы принятия решений вопреки команде. Они имеют великолепные тактико-технические характеристики.

— Что значит — «линия принятия решений»? Солдат будет следовать только программе или выполнять команды оператора?

— Отсутствие линии свободы принятия решений вопреки команде — это не то же самое, что отсутствие разума. — Бергштайн усмехнулся, поняв тревогу старого воина. — Они будут вполне самостоятельны в рамках поставленных отдельных задач, как и в следовании общим целям и линии командования. Суть в том, что они не в состоянии заразиться идейным протестом или чувством неправоты выбранных командиром методов и целей. Точно клоны девушек для удовольствия. Они могут действовать разнообразно и изощренно, могут быть покорны, как куклы, но, в конечном счете, не в силах служить и жить для чего-то, кроме удовольствия своего хозяина. Методика та же — с той лишь разницей, что это воины, для которых их хозяин не просто командир и вожак — он бог, вольный не объяснять своих решений, но ждать их бесспорного воплощения.