Сожженные мосты. Часть 3 - Александр Маркьянов

— Ты правоверный? — удивился вождь и осекся, заметив на шее у второго русского серебряную цепочку с полумесяцем. Он слышал, что правоверные бывают и среди русских — но видел таких редко. Это обрадовало вождя — значит, в северной стране все таки есть правоверные и они храбрые люди.

— Ля Иллахи илля Ллаху Мухаммед расул Илах![98] — сказал второй русский шахаду, подтверждая свою принадлежность к исламу.

— Аллах да благословит ваш путь! — ответил вождь.

Когда пуштуны-джадран пошли по своим делам — второй русский, верней не русский, а татарин чуть заметно расслабился, вынул руку из кармана, где был пистолет.

— Я думал, они тебя резать пришли… — сказал он.

— За что?

— Мало ли… Может — посмотрел не так. Как дальше будем?

— Иди, поторгуйся насчет товара… — ответил водитель — поторгуйся как следует, но пока не продавай. Узнай цены. Мы везли сюда все это не для того, чтобы продешевить при торге. Сними данные. Я пойду в город.

— Один? Не грохнут?

— Пусть попробуют… — сказал водитель, проверяя свой автомат…

В городе водитель не стал брать ни такси, ни рикшу, хотя и тех и других здесь было немало и от их криков можно было оглохнуть. Не обратил он внимания и на зазывал — таких тоже здесь было немало, у каждой лавки и они бесцеремонно висли на каждом прохожем, моментально определяя, есть ли у него деньги. Не обратил он внимания и на домики с красными занавесками. Так здесь отмечались дома, где клиентов ждала продажная любовь — такие дома были только в Джелалабаде и Кабуле. Ему нужно было не это, он выглядел тем, кем и хотел выглядеть — русским караванщиком, продавшим или собирающимся продать привезенный товар и дополнительно заработать, купив товар в обратный путь. Афганистану было мало что предложить Российской Империи кроме ковров, платков, лазурита, если он кого-то заинтересует. Восточных специй — их привозили из Индии и здесь продавали. И, конечно же наркотиков — возможно, у кого то из караванщиков были связи на границе, позволяющие провезти некоторое количество товара. Если это было так — то по ту сторону границы его могли выкупить за пятнадцать цен или даже больше — как поторгуешься. Заработок, окупающий любой риск.

Он медленно шел по тротуару, иногда останавливался и снимал то, что его заинтересовало на мобильный телефон. В одном месте остановился и узнал цену на ковры. Как он сказал торговцу — пока у него нет денег, но он привез товар и после того как он его продаст — деньги будут. Дукандор[99] понимающе закивал и отправил его к соплеменнику на базар, подал ему какую-то бумажку, исписанную арабской вязью, и сказал, что если он отдаст эту бумажку тому, кому он сказал — то получит хорошую цену на свой товар и хорошую цену на то, что он собирался купить на обратный путь. Торговые люди здесь были не просто так — они работали большими семьями и кланами, знали друг друга в поколениях, старались переженить детей и породниться, помогали друг другу, чем могли. Торговать здесь было нелегко — принц Акмаль был жадным и жестоким правителем, он обкладывал данью торговцев, хотя Аллах свидетель, у него хватало денег и без этого. Те же, кто не платил, оказывались в зиндане или сразу в реке Кабул — если некому было выкупить должника из зиндана. Приходилось держаться друг за друга…

Поговорив с торговцем на смеси русского и пушту — торговцы здесь знали все языки мира — караванщик отправился дальше…

Базар можно было опознать издалека — по шуму, крикам, вони, стуку телег по мостовой. В Афганистане были проблемы с бензином, сюда не шел ни один нефтепровод, бензин стоил дорого, и его было мало, а то и не было вовсе. Потому автомобиль здесь был роскошью, а большую часть мелких транспортных работ выполняли хазарейцы с их неспешными телегами на огромных колесах, на которые грузили столько, что это казалось невозможным увезти. Но хазарейцы — невысокие, мускулистые, с узким, нетипичным для афганцев монголоидным разрезом глаз, впрягались в свои телеги и везли непосильную ношу, стуча деревянными сандалиями по мостовой и перекрикиваясь между собой на своем, непонятном пуштунам языке. Афганистан вообще был многоплеменной страной и хазарейцы были одной из его загадок. Кое-кто вообще считал пуштунов — основное племя Афганистана — потомками одного из еврейских колен.

Нервно, как и все ступающие на базар, проверив надежно ли застегнут карман, где лежала пачка денег, и поправив автомат, караванщик ступил на базар, окунувшись в людское море как пловец — в воду. И море поглотило его…

Афганский базар, как впрочем и любой восточный — это совершенно особенный мир. И делать на нем покупки — надо уметь…

Первым делом — никогда не показывай свой интерес к чему либо. Сначала пройдись по всем рядам, равнодушно смотря по сторонам, и тем не менее подмечая то что тебе надо. Если ты задержишься сразу у какого-либо дукана, спросишь про цену — затащат в дукан и не отпустят, пока ты не купишь и то, что тебе надо и то что тебе не надо. Сначала — пройдись по рядам и выясни обстановку.

Потом уже подходи к тому, что тебя заинтересовало. Никогда не соглашайся на цену, которую тебе назовут, смело называй цену как минимум в пять раз меньше. Торг — это суть жизни базара, это ее квинтэссенция, это-то ради чего здесь все собрались. Лишив торговца торга ты во-первых переплатишь за товар в несколько раз, во-вторых — оскорбишь его, потеряешь уважение. Самые жадные торговцы завышают первоначальную цену в пять-семь раз, самые совестливые — раза в три. Для русского, где в лавках тоже торгуются, но купец может дать скидку двадцать — тридцать процентов, не больше — такое завышение цен выглядит диким. Но в чужой монастырь со своим уставом, как говорится…

Торг может растянуться на час и больше. Не торопись, если торговец не дает тебе снизить цену — демонстративно отойди в сторону, приценись к товарам в других лавках, даже если хочешь купить в первой. Демонстративно похвали чужой товар, если торговцы затеют между собой перебранку, кляня друг друга последними словами — это очень хорошо. Возможно, тебе и в другой лаве предложат нужный тебе товар: не все товары лежат на виду, а если в этой лавке товара такого нет, может он есть в лавке соплеменника.

Не забывай о бакшише.[100] Если ты покупаешь не для себя — обязательно спроси про бакшиш, это не коррупция это тут образ жизни такой. Если покупаешь для себя — тоже спрашивай про бакшиш да понаглее. В качестве бакшиша могут дать, к примеру, старинную монету, которой у тебя на родине цены не будет. Ты тоже можешь дать бакшиш торговцу, но если не хочешь — не давай потому как покупатель всегда прав.

Вообще вести себя здесь надо понаглее, но вот с матом — поосторожнее. Многие афганцы понимают русский язык и то, что ты используешь для связки слов — они могут счесть за смертельное оскорбление. От друга до смертельного врага здесь — один шаг. Если в дукане есть женщина — не смотря в ее сторону, не замечай, что она есть — сам не заметишь как наживешь кровника. В Афганистане принцип отношений с женщинами укладывается в понятие «намус»,[101] и если люди начинают говорить о грехе — то значит он был, вне зависимости от того был он или нет на самом деле. В таком случае никто не спросит у афганца, отчего вдруг скоропостижно представилась благоверная, а самому пора на войну, пора доставать из ножен кинжал, а согласно принципу «тура»: «не вынимай кинжал без нужды, но если вынул, вложи его в ножны красным от крови». Так что: что на базаре, что в других местах в Афганистане надо вести себя осторожно и не совать нос, куда не следует. Есть правда принцип — с женщиной на дороге можно сделать все что угодно, потому что если мужчины ее рода не ценят ее, отправляя в долгий путь одну — значит, ее могут не ценить и другие мужчины.

Первым делом, караванщик обратил внимание на ряд, где продавали куртки. Удивительно — но здесь умели делать хорошие курки, теплые и долговечные, хотя здесь не было свиней и соответственно не было свиной кожи. Куртки шили подбитые мехом, теплые, с потайными карманами для автоматных магазинов — если повезет, то магазин сработает как бронежилет, остановит пущенную в тебя пулю. Торговля у караванщина заняла полчаса, торговался он умело, дважды отходил к соседним дуканам и в последний раз дукандору пришлось бежать за ним, расхваливая свой товар и одновременно осыпая своего соседа проклятьями, который был плохим мусульманином, наполовину таджиком и у которого в семье был всего один сын и четыре дочери. Последнее по афганским меркам было нехорошо, несмотря, что выросшую дочь можно было хорошо, выгодно продать. В конечном итоге, водитель заплатил за две куртки столько сколько без торга ему не хватило бы заплатить и за половину одной. Куртки торговец ему плотно связал и помог крепко привязать за спиной, чтобы не занимать руки.