Пешком за монстрами! - Сергей Харченко

и прыгнул ко мне на руки, когда я вышел из-за стола.

— Пойду-ка я прогуляюсь, — накинул я у порога куртку.

— Застегнись, — предупредила маман, затем тоже поднялась. — Я тоже, наверное, с тобой пойду.

И тут раздался шум крыльев. Рэмбо залетел на стол, схватил бутылку и протиснулся в окно, вылетая во двор.

— Ах ты ж, гадина пернатая, — нахмурился дед. — Ну сейчас он у меня получит.

Я выскочил на улицу, взрослые — за мной. Затем показался дед с ремнём в руках.

— Где этот чёртов попугай⁈ — заревел он.

Я увидел свою птичку первым. Рэмбо развалился на снежном насте под фонарём, рядом валялась почти пустая бутылка. К ней уже почти подползла Регина. Она что, тоже шмыгнула за ним в окно?

— Хор-рошо то как, бр-ратцы, — бормотала птичка, прикрыв глаза. — Как хор-рошо.

Если бы у меня был артефакт невидимости, я бы с удовольствием поделился им. Попугая подвела изумрудная окраска перьев. Он ярко выделялся на белом снегу.

— Во саду ли в огор-роде бегаа-ла собачка-а… — начал петь Рэмбо, затем крякнул и потянулся к бутылке за добавкой.

Но рядом уже оказалась Регина. Она схватилась за горлышко, оттаскивая спиртное в сторону.

— Ну держись, дрянь пернатая! — закричал дед, подбегая к нему. — Я тебе покажу, как мои настоечки воровать!

Удар ремнём был беспощадным.

ЩЁЛК! — хлопнул ремень, попадая по заду Рэмбо.

— АЙ! — взмахнул крыльями попугай, взлетая из сугроба. — БОЛЬНО! ИР-РОДЫ ПР-РОКЛЯТЫЕ!

— Ах ты, паскуда! — дед взмахнул ещё раз ремнём, но тот пролетел в опасной близости от Рэмбо, не задев его. — Ты кого иродом назвал, а⁈ Иди сюда!

Дед погрозил попугаю кулаком, когда тот уселся на ближайшее дерево.

— А ну, слезай, говорю! — махнул он его.

— СУДАР-РЬ, ВЫ НЕ ПР-РАВЫ! — вскрикнул Рэмбо, хлопая глазами на деда Смирнова. — ИЗВЕР-РГИ, ПТИЦУ ЛУПЯТ ПОЧЁМ ЗР-РЯ!

— Смотри, что ты натворил! — прикрикнул на него дед, поднимая бутылку, в которой на донышке плескалась янтарная жидкость. — Столько моей медовухи выжрать! И без спроса!

— Ладно, отец, пойдём в дом, — положил ему руку на плечо батя, но дед отмахнулся.

Хотя зашагал в сторону крыльца, забирая с собой остатки спиртного.

— Вот уж гадина, — пробурчал он по пути. — Такой наглый, ты смотри… мою медовуху украсть…

Когда мы уселись за стол, я обратился к деду:

— Он не специально.

— Внучок, не выгораживай его. Он получил, а прилетит — ещё ему выдам по первое число, — проворчал дед.

— Он больше даже не посмотрит на стол, обещаю, — посмотрел я на него серьёзным взглядом.

— Наглый у тебя питомец, вот что я скажу, — мрачно посмотрел на меня дед.

— Уж какой есть, — ответила маман, поймав на себе тяжёлый взгляд хозяина медовухи.

— Отец, я сейчас объясню, — добавил батя. — Питомец особенный. Ему это иногда нужно, понимаешь?.. Для развития магических способностей. Он же не понимает, что такое этикет. Это же птица.

— Но я ему всё объясню, — пообещал я.

— Ладно, если так, — внезапно смягчился дед. — У меня ещё одна бутылочка припасена медовой. Но если и её…

— Нет, больше такого не повторится, — пообещал я.

— Главное, чтобы спрашивал, а не воровал вот так, нагло. Да и остатки эти пусть допивает, уж что там…

— Хорошо, я ему передам, — улыбнулся я.

— Ладно… Я сейчас, — дед вышел из-за стола, спустился в погреб, а потом вынес оттуда следующую бутылку медовухи.

Вновь разговоры ни о чём и новогодний концерт по телевизору. Я же отвлёкся на Кузю, который пытался украсть оставшийся на столе шмат сала. Объяснил, что так делать не надо, лучше спросить. Звуколов вроде кивнул, всё понял. И я ему за это отрезал треть от большого куска, который он с удовольствием проглотил.

Ну а потом батя с дедом пошли разжигать металлический ящик на лапах, называемый мангалом.

Конечно, я отправился вместе с ними. А чуть позже помог маман нанизать на металлические прутья ароматно пахнущие куски мяса с лучком.

Когда поленья прогорели, батя выложил шампуры. Маринованное мясо на них зашкворчало.

А дым, который попал мне в нос, безумно аппетитный. Да я готов хоть прямо сейчас накинуться на эту вкуснятину!

Мясо было полусырое. Но когда это меня останавливало? Да прошлый я, бывало, и сырое мясо употреблял. Когда выживал в подземельях.

— Как-то холодно стало, — поёжилась маман у мангала. — Пойду ещё кофту накину.

— Ага, странно, — пробормотал батя. — Вроде ветра нет, а заметно похолодало.

Я же в ответ лишь помрачнел. Неужели кто-то опять собирается на нас напасть? Как они меня вычислили? И кто это — «они»?

— Так, а ну, пойдём в дом, оденемся, — батя подхватил меня на руки и понёс к крыльцу. Кузя прыгнул ко мне, дрожа, как кролик.

Папа Ваня ухмыльнулся, взглянув на него:

— Вот ещё тебя нам не хватало… Ладно уж, сиди…

Я огляделся. Начало темнеть, но фонари у деда во дворе стояли крутые. Освещали всё, как днём.

Ничего подозрительного я так и не увидел. Даже никаких магических следов не видно. И это очень меня смущало. Прям до жути.

— Я послежу за мясом! — крикнул нам дед, когда мы уже были у крыльца.

Вот опять тот самый леденящий холод. Как сегодня утром…

Я хотел собрать питомцев. И в этот момент… Да у меня от удивления аж рот открылся. Это что, мертвяки⁈

Точно!

Рука мертвеца вырвалась из сугроба и схватила деда за ногу.

— Это что за херня⁈ Отпусти, тварь! — грубо вскрикнул дед Смирнов, пытаясь вырваться.

Но хватка мертвяка была очень сильной. Рука дёрнула на себя, и дед завалился на сугроб, чуть не задевая мангал.

— Все в дом! — закричал он нам. — В до-ом!

Вот из сугроба неподалёку выскочил полуистлевший труп. Точнее, его половина, которая начала подползать к деду, клацая свёрнутой на сторону челюстью.

Дед рад бы отбросить эту тварь, но его руки и ноги уже держали мертвяки, которые пытались выбраться наружу.

Батя пытался затащить меня в дом. Нет уж!

Я вырвался, прыгая на дощатое крыльцо. Хотел совладать с пробирающим насквозь ледяным дыханием смерти. Но это оказалось непросто. Заклинание было очень сильное.

— Серё-ёга-а, в до-о-ом! —