Порочная красота - Кэти Роберт

связано со мной. – Елена покусывает нижнюю губу. – А еще понимаю, что я такая же настойчивая, как и он. Так что ничего страшного, если ты не хочешь.

Если не хочу?

Я едва не смеюсь от этой мысли. Конечно хочу. Но не так просто увидеть желаемое, а потом протянуть руку и взять это. Разве что… Может, как раз просто? Может, я могу наплевать на последствия и отвлечься ненадолго?

Если нам суждено потерпеть крах, почему не сделать так, как они предлагают, и не испытать то немногое доступное мне удовольствие и радость?

– Елена.

– Да?

– После этого… – Почему так сложно произнести эти слова? Прокашливаюсь и пробую снова. – Когда закончим, хочу поговорить о том, из-за чего так запутался, но только если ты обещаешь, что сделаешь то же самое.

Отчасти ожидаю, что она отшутится или, может, легко согласится, не собираясь выполнять обещание. Мы знакомы достаточно давно, и понимаю, что Елена не подпускает людей близко. Она совсем не похожа на ребенка, которым я ее помню, не похожа на публичную личность, которую она создает для других людей. Тем не менее не настолько наивен, чтобы думать, будто она открывает нам все. Она слишком умна, слишком хитра, чтобы раскрываться до такой степени.

Елена одаривает меня легкой улыбкой, которая сражает меня, как удар под дых.

– Сомневаюсь, что ты в самом деле этого хочешь. У меня бардак в голове.

– Мне нравится твой бардак. – Это правда. Чистейшая. Настоящая.

Она колеблется, но, в конце концов, кивает.

– Если покажешь мне свой, я покажу тебе свой.

– Договорились. – Отвечаю ей улыбкой. – А теперь раздевайся.

Глава 25

Ахиллес

Когда Елена и Патрокл присоединяются ко мне в душе, мне уже удается взять себя в руки. У меня нет привычки врать самому себе. Это бессмысленно. Такая хрень только мешает получить желаемое, поэтому принимаю новую информацию по мере поступления и приспосабливаюсь в соответствии с ней.

Чувство, возникшее вчерашним утром, уверенность, что Елена призвана превратить нашу пару в трио, лишь укрепилась после второго испытания. Она задала всем жару, и мне плевать, что переход нас троих в финальный этап только все усложняет. Это значит, что мы можем провести еще немного времени вместе, прежде чем придется разбираться с титулом Ареса.

Мне нравится, когда она рядом. Нравится она сама. Да, в ее словах о политике и прочей хрени есть смысл, но это лишь укрепляет мою веру, что мы втроем должны работать в команде, а не быть противниками. Елена станет отличным союзником. Она умна, у нее есть опыт, и она знает все тонкости этого нового поля боя лучше, чем я. Более того, мне доставило огромное удовольствие наблюдать, как она раскрывает нам эти знания. Нет ничего сексуальнее, чем знание своего дела, и у этой женщины его в избытке.

Я могу ясно представить будущее, в котором женат на Елене. Долгие ленивые вечера, когда они с Патроклом разрабатывают стратегии, пока я не устану от их болтовни и не потащу в спальню. Раздражающие вечеринки становятся гораздо менее раздражающими, когда приходится наблюдать, как Елена заправляет залом, разодетая в золото и бриллианты, словно воительница слов и тонко завуалированной политики. Раннее утро, когда мы с Патроклом просыпаемся и идем на привычную тренировку, а Елена просыпается как раз вовремя, чтобы выпить кофе и позавтракать с нами, прежде чем мы все отправимся по своим делам.

Это кажется реальным. Вопрос только в том, как нам этого достичь.

Ее желание стать Аресом представляет проблему, но она успокоится. Кажется, она не из тех, кто зацикливается на том, как должно быть, если можно приспособиться к тому, как все обстоит на самом деле. Возможно, мне потребуется какое-то время, чтобы заслужить ее прощение, но я уже знаю, в чем ее слабость.

Мне нужно лишь как следует ее провоцировать, и тогда мы начнем ругаться, а в итоге и трахаться. Стоит проделать это достаточное количество раз, и в конце концов мы будем переходить к сексу, минуя ссоры. Не вижу, что в этом плохого. К тому же мне не нужно быть Патроклом, чтобы понимать: ее знание политики Тринадцати – это преимущество, которое мы не хотим утратить.

Елена встает под душ рядом со мной. Когда впервые увидел душевые в этих номерах, они показались мне нелепыми. Я крупный парень, но даже мне не нужны четыре душевые насадки и так много места. Теперь понимаю.

Я наблюдаю, как она моет голову, а Патрокл подходит ко мне с другой стороны. Между его бровями все еще пролегает сексуальная морщинка, которую мне хочется стереть поцелуем. Он всегда много беспокоится. У нас все схвачено, и теперь, когда мне больше не нужно волноваться, что он убежит в закат с прекрасной принцессой, все складывается гладко.

Стоит подумать о финальном испытании, но ни один из оставшихся претендентов не вызывает у меня особых опасений. Однако в ближайшие два дня все это совершенно неважно, поэтому обнимаю Елену за бедра и прижимаю к своей груди. Она слегка сопротивляется, но не похоже, что хочет быть где-то еще.

– Как твоя нога? – У нее жуткий синяк в том месте, куда ее ударил Тесей. Глядя на него, начинаю жалеть, что не пнул этого ублюдка, пока он валялся на земле.

– Все не так плохо, как выглядит со стороны. – Она впивается ногтями в мою грудь, и член в ответ возбуждается еще сильнее. Это мне в ней тоже нравится. Она не боится быть грубой и, похоже, не сдерживается. Она понимает всю глубину комплимента, который мне тем самым делает? Возможно. А может, и нет. По ней трудно понять.

Я улыбаюсь ей.

– В душе или в постели?

Елена поднимает руки и приглаживает волосы назад, прижимаясь ко мне грудью.

– Почему бы не быть смелее, Ахиллес? Давай и тут, и там.

– В таком случае… – Не мешкаю. Разворачиваю ее кругом, хватаю запястья и прижимаю к своей груди по обеим сторонам от ее головы. – Патрокл, нужна помощь.

Пользуюсь случаем, чтобы внимательно рассмотреть и его травмы. Двигается он нормально, значит, скорее всего, сказал правду, что это всего лишь ушибы. Слава богу. Не знаю, что бы делал, если бы с ним что-то случилось. Завтра его тело будет покрыто впечатляющим сочетанием фиолетового, синего и зеленого цветов, но он цел.

Он наблюдает за нами, намыливаясь, неторопливо водя ладонями по мышцам, в которые мне хочется вонзиться зубами. Он всегда любил подразнить. Обычно мне