Машина желаний - Роберт Шекли

Дженкинс пожал плечами.

– Мы размножили результаты всех тестов, – сказал он. – Пожалуйста, ознакомьтесь, подумайте и постарайтесь прийти к какому-нибудь заключению. Завтра в полдень мы примем решение.

Хендрикс помассировал ноющую шею. На все про все – менее пятнадцати часов: ночь и половина дня, после чего Земле предстоит сделать ставку.

– Вы вольны проводить любые тесты, какие захотите, – добавил Дженкинс. – Желаю удачи.

Хендрикс посмотрел на часы: девять вечера.

С распечатанными результатами под мышкой Хендрикс отыскал пустой кабинет и погрузился в чтение.

Первой шла биология. Согласно отчету, Алмуроа демонстрировал признаки более развитого существа. Его нервная система была похожа на человеческую. В то же время отсутствовал аппендикс. Был упрощенный пищеварительный тракт. Плюс ко всему – дополнительное сердце.

Тем не менее, отметили биологи, Алмуроа – существо плотоядное и приспособленное к ночному образу жизни.

И где здесь признаки цивилизованности?

У Ирика были большие когти, бронированная кожа, хватательный хвост, антенны. Несмотря на его принадлежность к двуногим, биологи сомневались в его родстве с человеком. Из-за нехватки данных они не могли предположить, каково истинное происхождение инопланетянина, но указали на его рептилоидную внешность.

Как выяснилось, в мозгу у Ирика чуть больше извилин и нервная система у него сложнее, чем у Алмуроа. Биологи, правда, не преминули напомнить, что нельзя делать выводы о расе в целом, изучив мозг только одного представителя. Индивидуальные различия бывают очень значительны.

Были тут признаки цивилизованности?

Отчет психологов не был закончен из-за отсутствия стандарта, на котором можно было бы основывать выводы.

Результаты детектора лжи вообще не имели смысла.

Отчет физиологов указывал на чуть более быструю реакцию Алмуроа, которую можно было истолковать и как безотчетный защитный рефлекс, и как хорошо натренированный цивилизованный отклик – смотря какая теория вам ближе.

По мнению физической антропологии, вид Ирика возник в горячем мире, в то время как вид Алмуроа происходил с холодной планеты. Опять-таки истолковывай как хочешь…

Прошло несколько часов. Факты и цифры кружились в голове у Хендрикса. Сначала он склонялся в пользу Ирика. Но, проведя самоанализ, обнаружил, что все дело в размерах инопланетян: большие размеры тела он неосознанно ассоциировал с варварством, а меньшие – с цивилизованностью.

Затем чаша весов склонилась в пользу Алмуроа. Однако, поразмыслив, Хендрикс понял, что для него рептилоидность является синонимом варварства.

Он отодвинул бумаги. Ну разве можно быть объективным в таком важном деле?

Остаток ночи Хендрикс потратил на борьбу с собственными предубеждениями, которые мешали мыслить непредвзято. Цивилизованность, внушал он себе, не имеет ничего общего с внешним видом. Представители цивилизованной расы могут быть пяти метров ростом, говорить ушами и без умолку нести чепуху. А вот ловкие, благообразные и чистоплотные существа на поверку могут оказаться совершеннейшими дикарями.

К утру он уже был готов сдаться. После отсортировки предрассудков в голове осталась пустота.

– У нас есть время для еще одного теста, – сказал Дженкинс, когда все собрались вместе. – Потом придется принимать решение – раз и навсегда. Господа Томлинсон и Карнье разработали тест, и, я надеюсь, он что-нибудь да прояснит.

Они прошли вслед за Дженкинсом в комнату, примыкающую к комнате Алмуроа. Сквозь стену из зеркального стекла они могли наблюдать за пришельцем, оставаясь при этом невидимыми.

В комнату Алмуроа вошел доброволец. Бросив на пришельца презрительный взгляд, он сказал:

– Ладно, парень. Ты уже успел?

– Успел что? – спросил Алмуроа, поднимаясь на ноги.

– Помолиться, чертов дикарь. Теперь-то мы точно знаем, что ты посланник Слирет Пэк!

Алмуроа отреагировал молниеносно. Гневно зарычав, он оторвал человека, словно щепку, от пола и поднял над головой. Доброволец пронзительно закричал, и тут пришелец спохватился.

– Прошу прощения, – сказал он, с осторожностью ставя человека на ноги. – Мы, солдаты, парни темпераментные. Я погорячился.

Доброволец с побелевшим лицом пятился к двери.

– Вам больше нечего бояться, – заверил Алмуроа. – Вообще-то, я существо цивилизованное, несмотря на вспыльчивый нрав. Раз уж ваш народ предпочел ошибиться, я с этим ничего не поделаю. – Он уселся обратно в армированное кресло. – Надеюсь, ваши дети простят вас за то, что вы собираетесь сделать.

– Видали? – Карнье толкнул Хендрикса в бок. – Примитивные, едва сдерживаемые эмоции. Он себя выдал.

– Будь он цивилизован, – заметил Хендрикс, – его реакция на нашу глупость, возможно, была бы такой же.

– Не путайте божий дар с яичницей, – промолвил Карнье с отчаянной уверенностью. – Он выказал реакцию дикаря!

– Теперь протестируем Ирика, – сказал Дженкинс.

Потрясенный доброволец согласился повторить опыт при условии, что его подстрахуют.

– Ладно, парень, – обратился он к чешуйчатому Ирику. – Ты все успел?

– А что я должен был успеть? – удивился Ирик.

– Помолиться, чертов дикарь, – сказал человек, отходя бочком от шипастого хвоста. – Теперь-то мы точно знаем, что ты посланец Харраг-орды!

Некоторое время Ирик просто стоял, подергивая антеннами. Затем повернулся и отошел к окну, обвив хвостом запястье.

– Что ж, очень жаль, – сказал он, не оборачиваясь. – А варварам понравится эта планета. Только не говорите, что я вас не предупреждал.

– Вот! – торжествующе выкрикнул Томлинсон. – Ну наконец-то хоть что-то! Вы это видели? Как ловко он скрыл свои эмоции!

– Полагаете, он варвар? – спросил Дженкинс.

– Безусловно! Его безразличие наигранно. Разве можно сохранять спокойствие, когда судьба твоего народа висит на волоске? Он поступил как расчетливый, безжалостный и аморальный дикарь.

– Я смотрю на это иначе, – возразил Карнье. – Мы видели самоконтроль цивилизованного существа.

– Ничего подобного, это не более чем хитрость, – терпеливо пояснил Томлинсон. – В отличие от искренной реакции Алмуроа. В критический момент тот не сдержал эмоций. Ясно же, что Алмуроа туповатый, но честный солдат.

– Господа, в нашем распоряжении один час, – объявил Дженкинс. – Предлагаю перейти в конференц-зал и принять решение.

– Итак, – первым взял слово Карнье, когда все расселись. – Я сделал выбор в пользу Ирика. Хочу объяснить почему. Во-первых, я уверен, что его самоконтроль в последнем тесте – безусловный признак культуры. Дикари не способны сдерживать эмоции.

– Вы никогда не слышали о примитивном стоицизме? – тихо спросил Томлинсон.

– Во-вторых, – продолжил Карнье, игнорируя вопрос, – по данным биологов, у Ирика более развитый мозг. Это предполагает более развитый интеллект – сопутствующий признак цивилизованности. И наконец, его отрицание нашего искусства – это, безусловно, более искушенная оценка в отличие от коварного одобрения всего и вся, выраженного Алмуроа.

– Вы абсолютно не правы. – Томлинсон затушил сигарету и встал. – Я уже указывал на искреннюю реакцию Алмуроа в последнем тесте. Подумайте и о его самоконтроле: оценив ситуацию, он отпустил человека. Ирик же отреагировал именно так, как, по его мнению, мы от него ждали.

Хендрикс слушал, но ему нечего было сказать. Почему-то все аргументы казались неубедительными. Хотя все это