Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса - Генри Мортон

В гостиницу я прибыл уже затемно, предварительно проделав девять миль по безлюдной горной местности. Хотя мне ничего не удалось разглядеть в густом тумане, я догадывался, что нахожусь в страшной глуши. Мне казалось, что я ощущаю близость гор, улавливаю их запах в сыром ветру — тем шестым чувством, которым мы различаем запах корабля в морском тумане.

После обеда я присоединился к разношерстной компании, коротавшей вечер в гостиной. Мне показалось, что всех этих людей привела сюда любовь к уединению. Та дикая, безлюдная красота, что пряталась в темноте, собрала их в стенах гостиницы — точно так же, как героев «Декамерона» свела вместе чума. Никто не заботится о строгом соблюдении этикета в горной хижине. А эта гостиница — невзирая на ванные с горячей водой, гараж и акватинты — в некотором духовном смысле была именно горной хижиной. Единственный островок дружеского тепла и уюта в местности, где на многие мили окрест царят жуткое запустение и одиночество.

Мы все были связаны заговором дружелюбия. На улице завывал ветер, и дождь стучал в окно. Веселая, непринужденная обстановка за вечерним кофе особенно ярко контрастировала с окружавшей нас первобытной дикостью. Если уж английские путешественники — в особенности англичанки с дочерьми — охотно поддерживают случайное знакомство, это означает, что в мире творится нечто невообразимое, как минимум, мировая война! Наверное, думалось мне, снаружи в темноте кроется действительно страшная угроза, раз эти люди решились нарушить незыблемые английские традиции. В душе у меня поселилось недоброе предчувствие, и еще раз выглянув в темное окно, я тихо удалился в свою комнату…

Ранним утром меня разбудил шум ручья, бегущего по каменному ложу. Я раздвинул занавески и первым делом бросил взгляд на чистое небо, окрашенное в нежный лимонно-желтый цвет. Затем я увидел нечто такое, что заставило меня позабыть обо всем на свете. Прямо перед моими глазами высился самый настоящий Везувий! Здешняя гора под названием Гламэйг полностью повторяла контуры своего знаменитого собрата. На фоне неба темнел идеальной формы конус, по склонам которого сбегали причудливые серо-розовые трещины. Солнце, поднимавшееся прямо над его вершиной, окрашивало склоны горы странным отраженным светом, отчего они казались присыпанными золотой пылью. Вокруг Гламэйга поднимались и другие горы, в этот ранний час они выглядели огромными тенями с белыми облаками поверху. Из окна мне был виден противоположный склон долины, покрытый увядающим коричневым вереском, и ручей, весело журчавший под каменным мостом.

Трудно подобрать слова, чтобы передать своеобразную атмосферу этого места. Во всяком случае это не Шотландия! Не похоже оно ни на Норвегию, ни на Швейцарию… Оно вообще не похоже ни на какое другое место.

Я стал одеваться — еще не догадываясь о том потрясении, которое ожидало меня снаружи!

Гостиница выстроена под таким углом, что с крыльца не видно, что творится справа. Поэтому я застыл у входа, в тени Гламэйга, и, как зачарованный, созерцал совершенные очертания горы. Она не только повторяла форму Везувия, но и выглядела так, будто в любой момент может загрохотать и извергнуть сноп белого огня. Я сделал шаг вперед и краем глаза уловил нечто огромное, зловеще темневшее справа. Обернулся… и невольно отшатнулся, потрясенный открывшимся видом «Черных» гор Кулинз. Это было как молния, как взрыв под ногами!

В прошлом мне доводилось ночевать в Синайской пустыне и в египетской Долине Мертвых; я наблюдал, как поднимается солнце на вершиной Сильвреттахорна в Швейцарии; а как-то раз попал в сильнейший шторм у берегов Крита. Я многое повидал и пережил на своем веку, но никогда еще я не видел ничего подобного. Вид «Черных» гор Кулинз — молчаливых исполинов темно-лилового цвета, застывших в рассветных лучах — оказался для меня настоящим шоком.

Я задохнулся от изумления! У меня, что называется, дух захватило. Мы так часто употребляем эти два выражения, что даже не задумываемся об их смысле. Они давно уже превратились в фигуру речи. На самом деле мы редко испытываем проблемы с дыханием, но в тот миг, когда я впервые увидел Кулинз, у меня действительно открылся рот и перехватило дыхание.

Представьте себе вагнеровский «Полет валькирий», запечатленный в камне и подвешенный на небо в виде огромного экрана. Вот что такое Кулинз! Такое впечатление, будто Природа ваяла их и приговаривала: «Я сотворю горы, которые станут воплощением все самого ужасного, что только есть в горах. Я вложу в них все самые устрашающие тайны земных высот. Я придам им миллион самых причудливых и пугающих очертаний. Угрюмые безжизненные ущелья, в которых ничего не растет, будут вести к неприступным вершинам, и будут те вершины усеяны острыми обломками, упирающимися в самое небо. И будут сделаны те горы из особого, ни на что не похожего камня, который постоянно меняет свои качества и очертания. А посему горы мои будут то голубыми, то серыми, то серебряными, будут они сегодня наступать, а завтра отступать… Но всегда им суждено нести на себе печать тайны и ужаса».

Человеческий разум не в состоянии сразу воспринять Кулинз, ему требуется какое-то время, чтобы подстроиться к ним, осмыслить самый факт их существования. Мне кажется, что некоторым, особо нервным людям это так и не удается. И через месяц, и через год им будет казаться, что у них под боком живет ужасный призрак. Немудрено поэтому, что неврастеники бегут от Кулинз, как от дьявола.

Я понимаю и ощущаю те чары, которые Кулинз накладывают на других людей.

Немного оправившись от потрясения, я решил прогуляться по долине. Впрочем, не совсем правильно называть Глен-Слигахан долиной. Скорее уж это горное ущелье, темное углубление в мрачных горах. Здесь повсюду разбросаны скалы, даже на пустошах среди зарослей вереска торчат зловещие осколки. Зато вереск в эту пору просто прелестен — своим серебристо-серым цветом он напомнил мне оливковые рощи на авиньонских равнинах.

Солнце поднималось все выше. Бледные облака над Кулинз наполнились огнем и заиграли новыми красками. Небо над зазубренными пиками Сгурр-нан-Гиллеан теперь было окрашено в абрикосовый цвет. Над горой Гламэйг солнце и вовсе выкинуло удивительный фокус: лучи его били из-за вершины удивительным гигантским веером. Я шел по заколдованной лощине. Тишину нарушали лишь доносившиеся с болота птичьи крики да журчание ручья, весело перекатывавшегося по лазурным камешкам.

Остров Скай видится мне самым необычным местом на всех Британских островах. Это величайшая драгоценность Шотландии. С того самого мгновения, как я пересек границу этой страны, мне постоянно твердили о его колдовских чарах. Все сходились на том, что Скай — волшебное место. Люди, которых трудно заподозрить в склонности в галлюцинациям, рассказывали мне о сверхъестественных явлениях, которые они наблюдали на острове. Теперь я сам в этом убедился. Все, что мне говорили о Скае, оказалось правдой! Это место просто не укладывается в нормальные рамки человеческого восприятия.

Оно ни с чем не сравнимо. Может быть (только может быть!), я бы поставил в один ряд со Скаем Аран — еще один гэльский остров, расположенный у западных берегов Ирландии. В нем тоже виден проблеск странной дикой красоты и непохожести на окружающий мир. Однако Скай — как величайший эксперимент Природы — остается непревзойденным.

Пока я шагал по ущелью Слигахан, мне пришло в голову, что, наверное, именно такой представляли себе древние викинги Валгаллу. Здесь все насквозь скандинавское. Все названия на Скае представляют собой смесь древненорвежского и гэльского. Это и понятно, ведь в древние времена Скай являлся колонией викингов. И поныне среди жителей Ская встречается много голубоглазых и русоволосых людей — так островитяне платят дань своим далеким предкам. Именно викинги давали имена здешним озерам, холмам и мрачным вершинам. И поныне над узкими морскими заливами Ская нависает тень длинного викингского драккара; а в грозу — когда молнии бьют из одной вершины в другую, а раскаты грома грохочут то на Аласдере, то на Деарге — легко поверить, что это призрак Тора забавляется на вершине Сгурр-нан-Гиллеан.

Да что уж говорить про грозу, если даже в такое славное октябрьское утро долина производила странное впечатление. В ней чувствовалось нечто потустороннее. Я прогуливался в полном одиночестве в совершенно безлюдной местности, и несмотря на это, меня не покидало ощущение, будто за мной кто-то наблюдает. Причем я догадывался, что этот таинственный «кто-то» вовсе не милая фея с западных берегов Ирландии, скорее уж он похож на злобного гнома. Здесь, в Слигахане, вам вряд ли удастся насладиться волшебными звуками эльфийских арф. Зато у вас хорошие шансы услышать перестук подземных молотков, который временами доносится из-под земли. Прогуляйтесь-ка ночью среди странных, поросших вереском холмов, и, может быть, вам повезет: кто-нибудь выйдет из-за камня и вложит вам в руки меч (бьюсь об заклад, это будет меч викинга).