Алмазная маска - Джулиан Мэй

Капсула подкатила к перрону. Когда четверка друзей уехала, Джек вздохнул:

– Они поехали к Марку, а с какой целью, я никому не должен говорить. Обещал Люку.

– Ага, конспирация. Я полагаю, эта банда решила поднять восстание?

– Пока нет. Пожалуйста, дядя Роги, не задавай больше вопросов. Я действительно ничего не могу сказать, а обманывать – большой грех.

– Неужели ты решил, что я тебя испытываю! – обиделся дядя Роги. – Совсем нет, святой Джек Бестелесный.

Подплыла капсула, они устроились в салоне и отправились в дом Фреда и Мини.

Поль Ремилард с полупоклоном пожал руку Тамаре Сахвадзе. Рука была совсем иссохшая, морщинистая, удивительно маленькая, но цепкая и живая. Старушке недавно исполнилось сто пять лет, одета она была в прекрасный костюм из темно-синей шерсти, белую блузку с высоким воротником и чудесной камеей. Старомодные очки с толстыми стеклами висели на самом кончике ее миниатюрного, похожего на пуговичку носа.

Ремилард, согласно этикету, принятому среди оперантов, открыл сознание и сказал:

– Большая честь для меня познакомиться с вами, мадам Сахвадзе. Я надеюсь, вам понравилось на Консилиум Орбе?

– Пожалуйста, – попросила старушка, – называйте меня Тамарой, а я буду звать вас Поль. Это мой первый и, возможно, последний визит в столь удивительное место. Я поражена увиденным. Ваше замечательное учреждение работает как часы.

Поль засмеялся.

– Ну, не все так гладко, как кажется.

Тамара недоверчиво покачала головой.

– Меня поражает тот факт, что человечество и пять галактических рас сумели объединиться в единое государство. Понимаете ли, я еще помню крушение Советского Союза, где на основе, казалось бы, убедительной философской системы попытались соединить множество различных этнических групп и народов. Однако не получилось… Восторжествовало дурное в человеке, и даже с помощью метапсихической силы мы вряд ли бы избежали гражданской войны. Из того, что мне довелось увидеть и услышать здесь, на Консилиум Орбе, я пришла к выводу, что нам грозит нечто подобное. Ваше Галактическое Содружество на пороге бурных событий…

– Маменька, не говори чепухи, – прервал ее Дэвид Макгрегор. – Это ни в чем не похожие ситуации, тем более что история предпочитает не повторяться.

Председатель земной администрации был одет, как того требовала принадлежность к его клану, – клетчатая юбка, белая рубашка, пиджак. Его сестра Кэтрин облачилась в роскошное платье до пят – она была замужем за сыном Тамары – Ильей. Их дочь – Мэри (Маша) Макгрегор-Гаврыс.

– Всякие сомнения, непонимание, даже страхи перед Галактическим Содружеством следовало развеять еще до того, как человечество вступило в ряды полноправных его участников. И все равно окончательное решение принималось всем населением планеты. У нас было двадцать лет – мне кажется, этого времени должно было хватить, чтобы полностью прояснить вопрос и избавиться от неизвестности.

Маленькая старушка вскинула голову и в упор спросила Первого Магната:

– Вы в этом уверены?

– В чем?

– В том, что двадцати лет достаточно?

Первый Магнат помедлил, потом сказал:

– Подавляющее большинство людей-магнатов, так же как и большая часть наших оперантов, верят, что вступление в Галактическую Конфедерацию, единение с межзвездным Разумом в целом на пользу человечеству. Есть, конечно, люди, не обладающие метапсихическими способностями, которые опасаются, что операнты договорились за их счет; что, мол, такая метапсихическая разумная общность, как Галактический Разум, полностью сотрет индивидуальные отличия, лишит нас корней и тем самым поставит в зависимость от чуждых веяний и иных разрушительных идей. Так называемая фракция диссидентов, или мятежников, в среде сильных в метапсихическом смысле людей тоже противопоставляет себя Галактическому Единству. К сожалению, их ряды пополняются и пополняются… Мы же, сторонники Содружества, слишком благодушно смотрим на существующее положение дел. Пора предоставить обществу четко и убедительно аргументированную программу Единства. Правда истории на нашей стороне, и в конце концов мы одержим верх, ибо часть всегда меньше целого, а отличие всего лишь оборотная сторона сходства. Мнение, что мы сможем прожить – выжить! – сами по себе вне Галактического Содружества, беспочвенно. Это легкомысленный подход к делу… вселенского масштаба.

Тамара ничего не ответила – она перевела взгляд на танцующую поблизости парочку. Полтроянцы были наряжены в «ирландские» наряды – вид у этих лиловолицых существ был диковатый, однако Фред и Мини усердно скакали по деревенской площади.

– Вот типичные экземпляры, рожденные Галактическим Разумом, – неожиданно подала голос мадам Сахвадзе. – Это и смешно и грустно. – Она опять примолкла, потом задала вопрос в лоб: – Если дело дойдет до разрыва, позволит ли Содружество человечеству обособиться? Нас оставят в покое?..

Наступила тишина. Тамара поманила к себе Мини и Фреда и задала им тот же вопрос. Веселье тотчас угасло, их сиреневые лица вытянулись. Чтобы выиграть время, Мини заметила:

– Эта проблема еще ни разу не дебатировалась в Консилиуме.

Наконец Фред, уяснив серьезность положения, сказал:

– Определенные сомнения уже возникали, когда появилась необходимость введения человечества в круг галактических рас, освоивших метапсихические способности. Прежде чем достичь полной телепатической зрелости, ваши народы прошли долгий и трудный путь. Правда, менталитет землян еще не полностью соответствует общепринятым в галактике требованиям. Впрочем, и симбиари тоже еще не совсем готовы к той роли, которую им предстоит освоить. Однако разница в том, что эта раса изначально не так агрессивна, как люди. Они менее чувствительны и умеют контролировать свой внутренний мир, чего нельзя сказать о людях. Отсюда вытекает проблема непредсказуемости. В общении с представителями вашего мира всегда существует опасность несовместимости…

– Мы, полтроянцы, уже оказывались в подобном положении, – добавила Мини. – Подобно вам, людям, мы в прошлом тоже пролили реки крови. Только с помощью огромных ментальных усилий нам удалось преодолеть это варварское наследие. Может, поэтому мы испытываем к вам такую симпатию.

Патриция Кастелайн, только что назначенная Планетарной Управляющей – главой администрации Оканагон, резко заметила:

– Всякая дружба имеет границы. Вы так и не ответили на вопрос: что можно ждать от Галактического Содружества в случае, если Земля пойдет своим путем.

Фред и Мини совсем погрустнели. Женщина-полтроянка тем не менее попыталась объясниться:

– Единство не может быть установлено в приказном порядке, его нельзя взять и вот так запросто ввести. Это что-то вроде любви – она либо есть в душе, либо ее нет. Никакие описания, предостережения, россказни, заманивающие речи не заменят добровольного общения сознаний. Разумное существо может тосковать по нему, относиться к Единству безразлично, бояться его… Такое в порядке вещей. Но когда оно наступает, когда сливаются разумы, личность, конечно, претерпевает некоторые изменения. Глупо было бы это отрицать…

– Вот именно. – Алан Сахвадзе, внук Тамары и брат Маши Макгрегор-Гаврыс, один из лидеров диссидентов, шагнул вперед, – Вы подтвердили то, чего мы больше всего боялись. Вступив в галактическое метаобъединение, разумная личность теряет свою сущность.

– Зачем же вы так, – сказал Фред. – Мини этого не говорила… Вы даже не пытаетесь понять… Неужели вы будете отрицать, что с возрастом внутренний мир меняется? Но разве при этом фундаментальные основы личностного восприятия мира не остаются прежними?.. Любое «я», слившись с Галактическим Разумом, остается самим собой. Единственное, чего лишается разумное существо в подобном метаконцерте, – это избытка самомнения. Оно становится открытым для других, обретает смысл, находит поддержку…

– Что же предпримут люди-операнты, приверженцы Единства, если люди-операнты, его противники, вступят с ними в открытое противоборство?

– Попытаются разрешить конфликт мирным путем, – ответил Поль Ремилард.

– А если не удастся? Они предпочтут смерть в бою измене своим идеалам? – с прежней запальчивостью спросил Алан.

Первый Магнат сделал легкий поклон.

– На Земле пока еще действуют моральные нормы.

Старушка вдруг прижала ладонь к губам – рука ее задрожала, но сознание и выражение лица оставались спокойны и бесстрастны.

– Много лет назад, – сняв пальцы с губ, необыкновенно ясным и сильным голосом сказала она, – когда люди были вынуждены скрывать свои метапсихические способности, мне и моему мужу Юрию довелось выслушать лекцию, которую прочитал нам тибетский монах. Лама сказал, что агрессивность – особенно использующая телепатические возможности – с моральной точки зрения недопустима. Юрий заявил, что отказывается принимать подобную точку зрения. Слишком много вокруг зла, жизнь загажена несправедливостью – можно ли искоренить их, склонив голову? Я тоже верила, что ненасильственные методы – единственный разумный выход из тисков зла; верила до тех пор, пока перед нами, оперантами, жившими в Советском Союзе, не встал выбор: сражаться за свои жизни или стать мучениками. – Ее рука вновь задрожала. – Мы решили бороться. Мы выжили. Что в этом плохого?