Хуарес - Иосиф Лаврецкий

Мексиканскому легиону не было суждено сразиться за свободу Франции. Когда легионеры сосредоточились в Веракрусе, правительство Тьера подписало перемирие с Бисмарком и занялось разгромом Коммуны. И все же из Европы продолжали поступать отрадные известия. Парижские коммунары расстреляли банкира Шеккера, долг которому послужил Наполеону III предлогом для вторжения в Мексику.

А помните другого участника мексиканской авантюры самодовольного маршала Форея, завоевателя Пуэблы и Мехико? У него помутился рассудок, и он закончил свои дни в сумасшедшем доме. А де Салиньи? Бежал из Франции после падения империи, опасаясь, что ему придется отвечать перед народом за вовлечение страны в мексиканскую войну. Предатель Альмонте, который в годы интервенции состоял послом Максимилиана в Париже, умер скоропостижно, узнав о пленении Наполеона III в Седане.

Некто во время Парижской коммуны изъял ящик тонких вин из подвалов Тюильрийского дворца и послал в дар Хуаресу с запиской: «Вполне естественно, чтобы Вы, имевший честь первым нанести заслуженный удар торговому дому «Бонапарт и компания», воспользовались некоторым ее имуществом теперь, когда эта компания ликвидируется с молотка. Дон Бенито Хуарес, пьющий мадеру Наполеона III, — разве придумаешь лучший финал для постыдной интервенции, которая, по словам ее вдохновителя, должна была стать «самой яркой страницей» его царствования».

В 1869 году Мексику посетил Сьюард, бывший государственный секретарь президента Линкольна и Джонсона. На приеме в Пуэбле Сьюард отдал дань уважения героическим защитникам этого города и заявил, что считает Хуареса самым выдающимся государственным деятелем, с которым ему, Сьюарду, пришлось когда-либо встречаться. Желая успокоить общественность, не исключавшую новых покушений со стороны Соединенных Штатов на суверенитет Мексики, Сьюард сказал, что теперь американцы больше пользы видят в долларах, в накапливании капиталов, в торговле, чем в территориальной экспансии. К лучшему это или к худшему, мексиканцы тогда еще не могли разобраться. Но они уже знали, что свою независимость никогда и никому не уступят. И этой простой истине их научил «маленький индеец» дон Бенито Хуарес. Это ему принадлежит мудрое изречение: уважение чужих прав означает мир.

Прошло 53 года, как безвестный мальчик сапотек покинул горное селение Сан-Пабло-Гелатао и поселился в городе Оахаке. С тех пор он беззаветно служил интересам своей родины. Но сердце его уже давно работало с перебоями, хотя дон Бенито никогда на свое здоровье не жаловался.

В четверг, 18 июля 1872 года, в президентский дворец к дедушке Бенито пришли его приемные дети — сироты, родители которых погибли во время французской интервенции. Они содержались в приюте, на деньги, которые Хуарес выделял для этой цели из своего скромного жалованья. Когда Хуарес прощался с маленькими друзьями, он вдруг почувствовал удушье. Придя в себя, президент продолжал прием посетителей, подписывал государственные бумаги.

Вечером, уже дома, Хуарес вновь почувствовал себя плохо. Вызвали врача Игнасио Альварадо, который установил, что у больного острый приступ грудной жабы. Альварадо, чтобы оживить сердце, облил грудь больного кипятком. Хуарес стоически перенес пытку. Почувствовав некоторое облегчение, он спросил врача.

— Скажите мне откровенно — моя болезнь смертельна?

— Она не настолько смертельна, чтобы вы не смогли ее перебороть, — дипломатично ответил Альварадо.

В этот момент к Хуаресу пришел министр иностранных дел Лафрагуа. Хуарес поднялся с постели, сел в кресло, накрылся пледом и в течение получаса беседовал с министром, который удалился, пожелав президенту скорого выздоровления. Хуарес проявил такую выдержку во время беседы, что министру даже в голову не пришло, что президент смертельно болен.

Час спустя с Хуаресом произошел новый приступ. Альварадо вновь применил горячие компрессы, на этот раз безрезультатно. К 11 часам ночи Хуарес впал в забытье. Через полчаса врач констатировал смерть.

О кончине Хуареса немедленно оповестили Себастьяна Лердо де Техаду, председателя верховного суда, который согласно конституции становился теперь президентом республики.

Смерть Хуареса покрыла трауром всю страну. Не только его друзья и политические сторонники, но и старые и новые враги, в их числе Порфирио Диас, с редким единодушием отдавали должное патриотизму «маленького индейца», его стойкости, проявленной в тяжелые годы борьбы с французскими интервентами и предателями. «Эль сосиалиста» — газета рабочих, выходившая в Мехико, писала в те дни:

«Умер Бенито Хуарес, великий вождь нашей второй войны за независимость, неподкупный президент, просвещенный и добродетельный патриций, память которого будут чтить грядущие поколения…

Когда мы, сыны народа, добывающие себе хлеб насущный своим физическим трудом, узнали в пятницу утром трагическую новость о смерти дона Бенито Хуареса, из наших рук выпали инструменты труда и глубокая скорбь овладела нашими сердцами».

23 июля состоялись похороны Хуареса. В них приняло участие все население столицы. Газеты отмечали, что во главе траурной процессии шли школьники и 800 рабочих, представлявшие все виды профессий, известных в Мексике.

Рабочая, народная Мексика отдавала последний долг «маленькому индейцу».

Почтя столетие отделяет нас от того дня, когда прервалась жизнь Бенито Хуареса. Мексика претерпела после его смерти еще много потрясений, много тяжелых испытаний. В 1876 году власть захватил Порфирио Диас. Около тридцати лет железной рукой он правил страной в интересах помещиков, капиталистов и иностранных магнатов. В 1910 году новая революция покончила с его тираническим режимом. Поднялись на борьбу против помещиков многомиллионные массы крестьян. Новые народные вожди вышли на историческую сцену — Эмилиано Сапата, Панчо Вилья. Землю Мексики вновь осквернила пята иностранных интервентов, на этот раз американских империалистов. Но мексиканский народ, продолжая славные традиции Идальго, Морелоса и Хуареса, сумел и на этот раз отстоять независимость своей родины и добиться новых успехов в борьбе за свое социальное освобождение.

Память о Хуаресе жива в Мексике и сегодня. Его образ запечатлен в школьных учебниках и исторических трактатах, величественных памятниках, названиях городов, муниципалитетов, площадей и улиц, в монументальных фресках великих мексиканских живописцев Хосе Клементе Ороско, Диего Риверы, Давида Альфаро Сикейроса…

«Маленький индеец» продолжает жить в сердцах простых людей. И на знаменах тех, кто стоит на страже независимости, сегодня, как и вчера, начертаны грозные для внутренних и внешних врагов Мексики слова: