Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола] - Дмитрий Калюжный

Позже, в 1570 году Иоанн IV писал королеве Елизавете:

«И мы чаяли того что ты на своём государстве государыня и сама владеешь и своей государьской чести смотришь и своему государству прибытка. И мы потому такие дела и хотели с тобою делати. Лжно у тебя мимо тебя люди владеют и не токмо люди, но мужики торговые и о наших о государских головах и о чести и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков».

Предъявляемым Москвою высоким требованиям отвечали только два властителя в мире: турецкий султан и её собственный Великий князь. Вот между ними, на самом-то деле, и шёл спор о всей Восточной Европе. Государь, его окружение, и даже обычные служилые люди просто психологически не могли воспринимать крымских царевичей на казанском престоле иначе, как третьеразрядных руководителей: такой хан был вассалом Крыма, вассала Турции. Могли ли в Москве серьёзно отнестись к хану Едигеру, наследнику угасшей династии, который уж и не чаял, к какому забору прислониться?

Между тем, правительство Чапкуна Отучева, отказавшись от союза с Москвой и, соответственно, мирного решения проблемы целостности ханства, решило силой вернуть горную сторону. Сначала казанцы потерпели неудачу, но затем вся горная сторона отложилась от Москвы, и только Свияжск остался в руках русского воинства.

Нельзя сказать, что результаты годичных усилий московского правительства свелись к нулю. Да, политическая программа оставалась невыполненной: всех успехов было — Свияжск и освобождение из плена невольников, — но теперь у России была реформированная армия и наработанный опыт. Была возможность снова начинать блокаду речных путей, и так как надежд на добровольное присоединение Казанского ханства к России не осталось, правительство стало готовиться к серьёзной войне.

Немедленно по открытии навигации была возобновлена оккупация речных путей и установлена блокада Казани; заставы поставили, как и в предыдущем году, по берегам Волги, Камы и Вятки. В Свияжск двинули оборонительную артиллерию, направили туда и обширный запас продовольствия, для снабжения всех оккупационных отрядов.

А казанцы захватили на лугах у Свияжска стада, привезённые русскими для заготовки питания; затем посланная в погоню сотня казаков потеряла 70 человек, вооружённых пищалями, а казачий отряд из 30 человек, ехавший в Свияжск за продовольствием для главной камской заставы, попал в плен, был доставлен в столицу, где всех пленников убили. На Каме русские прозевали хана Едигера, который незаметно переправился через реку, и, прибыв в Казань, занял ханский престол.

Русское правительство стало готовиться к наступательным военным действиям в мае; в середине июня царь выехал из Москвы в армию. Турция немедленно вмешалась: в тот самый момент, когда русская армия выступала в поход, хан Девлет с крымским войском и турецкими янычарами неожиданно вторгся в Россию, и быстро дошёл до Тулы. Русские принуждены были прежде, чем начать поход против Казани, двинуть свои главные силы — правый фланг, авангард и половину царской гвардии, против крымцев и турок. Расчёт хана Девлета не удался: он полагал, что русское войско успело продвинуться на восток, и путь на Москву свободен. В виду приближения значительных русских сил, осада Тулы была прекращена, и Девлет отступил.

После этого прерванный поход на Казань был возобновлён. Русскому правительству стоило огромных усилий организовать этот грандиозный поход, и дело не обошлось без заминок: новгородцы заявили, что они отказываются участвовать, так как им невозможно быть так долго в пути и стоять под Казанью. Правительство на это ответило, что кто не желает участвовать в походе, может вернуться обратно, но кто пойдёт, будут наделены поместьями под Казанью. Мера подействовала, и все новгородские дети боярские, мелкопоместные дворяне изъявили единогласно желание идти в поход.

5 августа русская армия переправилась через Суру и вступила в пределы Казанского ханства. На границе царя встретили гонцы из Свияжска и депутация «горных людей». 13 августа достигли Свияжска. С 16 по 20 августа производилась переправа через Волгу; 20 августа царь высадился на устье Казанки, близ заводи Тирсн-Узяк.

Войска готовились к долгой осаде и были намерены даже зимовать под Казанью. Осада была подготовлена тщательным оборудованием военной базы в Свияжске, где были устроены громадные склады продовольствия и снаряжения; без этого осада была бы немыслима. Казанская артиллерия значительно уступала русской, насчитывавшей 150 орудий, но главную особенность военной организации у русских составляло применение новейших технических изобретений, в том числе — подкопов и мин при помощи пороха, и эти усовершенствования сыграли решающую роль при осаде Казани. Русское правительство позаботилось тем, чтобы поставить своё осадное дело наравне с западноевропейской техникой, а руководителем минных подкопов был, по преданию, английский инженер по фамилии Бутлер. И потому осада оказалась менее долговременной, чем ожидалось: крепость не могла устоять против разрушительного действия подкопов под стены, взрывавшихся при помощи пороха.

2 октября Казань была взята. Этот день, по мнению М. Худякова, «знаменовал собою гибель материального благосостояния, накопленного целыми поколениями, и утрату культурно-бытовых ценностей, которые теперь были безжалостно извлечены из укромных уголков, где они бережно сохранялись, без сожаления были изломаны, изуродованы, потеряны, уничтожены. Тысячи драгоценностей, ювелирных украшений, тканей, произведений высокого мастерства и искусства безвозвратно погибли. Богатству народа был нанесён страшный удар, от которого он едва ли мог бы оправиться. Громадный город сделался жертвою солдатского грабежа».

Более того, взятие Казани многие «политически окрашенные» историки рассматривают как проявление имперских амбиций русских, занятых порабощением народов. А некоторые «специалисты» говорят даже о том, что присоединение к России Казанского ханства было актом геноцида дотоле свободного татарского народа.

На самом же деле битва за Казань шла, главным образом, не между русскими и «свободным народом», а между войсками Иоанна Грозного и армией, призванной Едигером из Астрахани и Крыма. Трудно сказать, сколько всего он привёл иностранных боевиков, а во время решающей схватки его окружало 10 тысяч воинов. Что касается московского войска, то в нём татар было больше! Под русскими знамёнами было 60 тысяч московских и касимовских (Шагалиевских) татар, в основном в коннице. Согласно «Казанскому летописцу», Иоанн Грозный так «учинял началники воев»: «В преднем же полку началных воевод устави над своею силою: татарского крымскаго царевича Тактамыша и царевича шибанского Кудаита… В правой руце началных воевод устави: касимовского царя Шигалея… В левой же руце началные воеводы: астороханский царевич Кайбула… В сторожевом же полце началныя воеводы: царевич Дербыш-Алейо».

Ранее в том же «Летописце» сообщено следующее: «прииде в Муром-град царь Шигалей ис предела своего, ис Касимова, с ним же силы его варвар 30 000; и два царевича Астроханской Орды… Кайбула именем, другой же — Дербыш-Алей…, дающиеся волею своею в послужение царю великому князю, а с ними татар их дватцать тысящ».

Именно татары первыми пошли в прорыв — в пролом стены после её подрыва, и именно они отличились особой жестокостью в расправах, когда город был взят. Русские же поддержали их в полной мере, лишь наткнувшись на десятки тысяч замученных русских рабов.

Эти данные не было секретом никогда. Но во все столетия, прошедшие с тех дней, из каких-то соображений продолжается противопоставление русских и татар:

«Чудовищное избиение жителей взятой Казани составляет одну из самых тяжёлых страниц русской истории. Такою колоссальною гекатомбою человеческих жертв закончился „крестовый поход“ христолюбивого воинства против казанцев, первое выступление русского государства на путь территориальных завоеваний».

Что ни слово, то ложь. Неужели надо, чтобы эта история повторилась ещё раз?..

После взятия города поздравления царю принёс бывший хан Шах-Али: «Буди, государь, здрав, победив сопостаты, и на своей вотчине на Казани вовеки!» А царевич Едигер оказался в плену, но вскоре принял крещение и получил новое имя — Симеон Касаевич. Он не только сохранил титул «царь Казанский», но и занял высшее положение в Московском государстве — в летописях при описании различных церемоний царь Казанский упоминается на втором месте после Иоанна Грозного, — возможно, для примера прочим государям.

…12 октября Иоанн IV двинулся в обратный поход. В Казань был назначен наместник — князь А. Б. Горбатый-Шуйский.

В течение нескольких лет были покорены подвластные Казани народы (черемисы, мордва, чуваши, башкиры — в главе «Всея Русь при Иоанне Грозном» мы рассказывали, как было организовано на этих землях внутреннее устройство). Всё среднее и нижнее Поволжье, и вся область на реке Каме, вошло в состав Московского государства.