Звездный странник – 4. Властелин душ Или мир оживших покойников - Афанасьев Сергей

Стянув их и нижнее белье ему до колен, она вдруг замерла.

– А ты что думала, – недовольно произнес он. – От нашего с тобой разговора он только сьежился.

– Это поправимо, – усмехнулась она и, придерживая волосы у висков, чтобы не мешали и не лезли в рот, наклонилась к его животу.

А потом они стояли у дверей, оба чувствуя некоторую неловкость.

– Приходи еще, – сказала она, не глядя ему в лицо. Обняла за плечи, неловко поцеловала в губы. – Придешь? – спросила она таким тоном, словно этот вопрос дался ей с огромным трудом.

– Приду, – произнес он тоже хриплым голосом.

– Ну тогда у меня к тебе просьба, – сказала она хмуро, по-прежнему с агрессивным лицом. – Раз я обречена на то, что ты постоянно будешь заниматься со мной сексом, и с этим ничего уже не поделаешь, то я хочу, чтобы ты от меня ничего не требовал и не трогал своими руками. Я буду делать все сама. Согласен?

Сергей растерянно посмотрел на девушку.

– Хорошо, – сказал он. – Но у меня к тебе тогда тоже будет просьба.

Она быстро посмотрела на него, внутренне напрягаясь.

– Как ты делаешь сама – очень утомительно и сильно затягивает наше общение, – сказал он. – Если ты хочешь меньше со мной контачить – будь уж немного терпимее. Сама же понимаешь – нам вместе быть долго. Так что давай хотя бы изобразим хоть какую-то терпимость. Так что предлагаю закончить эту войну.

Она немного подумала.

– Хорошо. Я согласна, – хрипло ответила она. – Но рук все же поменьше.

Он кивнул и вышел. И дверь за ним наглухо защелкнулась, отгородив друг от друга эти два непримиримых мира.

Начальни Лаборатории-Z был на месте. То есть в своем временном кабинете.

– Эдик, это просто отвратительно, – сказал Сергей прямо с порога.

Эдик только покачал головой.

– Отвратительно с точки зрения старого мира, – сказал он. – Здесь же все совсем по-другому. Серж, вы же так долго здесь живете, а так и не смогли понять главного принципа здешнего мира.

– Это какой же? – поинтересовался Сергей, присаживаясь.

– Раньше человек рождался спонтанно, хаотически, – начал свое обьяснение Эдик. – Никто не знал, кем этот новый человек вырастет, какую нишу он займет, чем будет заниматься, какую пользу сможет принести обществу. Приспособление мира из хаоса – вот был главный принцип того времени. А сейчас рождение человека – точно спланированная акция. Уже заранее известно, кто конкретно это будет и для каких целей он рождается. То бишь восстанавливается. И если человек вдруг по каким-то причинам все-таки не подходит – его просто выключают и рождают другого, но опять же – абсолютно известного – со своей прошлой жизнью, привычками, знаниями и так далее…

– Нарушаются человеческие принципы, которые формировались тысячелетиями, – заметил Сергей.

– Эти принципы давно уже переработались, – спокойно ответил Эдик. – Серж, вы забываете, что наш мир существует гораздо дольше, чем цивилизованное человечество старого мира.

На это Сергею нечего было возразить.

– Серж, ну а сейчас я вам рекомендую поесть сейчас побольше сметаны. И мяса. Как врач. Очень помогает в вашем положении. Ну и отдохните на свое усмотрение.

Сергей кивнул.

– Следующим вашим обьектом будет Яна Михайловна Серебрякова, – сказал Эдик. – Комната номер "33".

Жена Радия! – резануло Сергея. Он сразу же вспомнил эту женщину и Аню. Да и все семейство в целом.

– Для большего контакта ей мы сказали, что вы были тайно в нее влюблены. Имейте это ввиду, – добавил начальник мед-лаборатории.

Сергей снова поморщился и Эдик только вздохнул.

– Серж, здравствуй! – первой поздоровалась Яна, встретив его у порога.

– Здраувствуй, Яна, – невольно произнес он, стоя на метсе, и не зная, что делать дальше.

– Какой вы молодой! – снвоа воскликнула она, медленно приближаясь. – Мы все считали, что вы просто пропали, как в прошлый раз. А вы, оказывается, все-таки умерли!

В нарядном вечернем наряде, на высоких каблуках, она была очень хороша.

– Здравствуй, Яна, – неловко произнес он.

– А Элора? – спросила Яна, ожидая, когда он подойдет к ней.

– Тоже рано умерла, – ответил Сергей, гаконеч-то приблизившись и не зная что дальше делать, то ли поцеловать руку, то ли – щеку, то ли просто обнять.

– Как жаль! – искренне опечалилась женщина, не замечая его неловкости. – Впрочем, что же это мы стоим? Давайте присядем.

Они сели на кресла у журнального столика.

– А про моих вам что-нибудь известно? – поинтересовалась она, с надеждой посмотрев на Сергея. Видно было, что эти мысли ее постоянно тревожили. Впрочем, так и должно быть.

– Нет, – покачал он головой, пряча глаза. Врать ему было совсем неприятно.

– Мы ехали на машине, – сказала она. – Я, дочки, и шофер. И попали в аварию. Я, как видно, погибла. А как же они? – Она зачем-то снова посмотрела на Сергея. В ее глазах уже стояли слезы.

Он молчал. Перед глазами вихрем проносились ее дочери – Кэрол и Аня – да и все то, что было связано с ниим. Причем, не очень то хорошее.

– Зачем же я села за руль! – в сердцах вырвалось у Яны Михайловны.

– Я же рано умер, – сказал он, как бы оправдываясь и желая сменить эту горькую тему.

– Ну да, извини, – смутилась она.

– Вина? – предложил он.

Она отрицательно покачала головой.

Повисла неловкая пауза.

– Серж, – наконец произнесла Яна. – Я так понимаю, теперь мы с вами будем строить свою семью. И нам предстоит вместе очень долгая жизнь.

Сергей вопросительно посмотрел на нее.

– Рождение ребенка. А может быть – и нескольких, – обьяснила она. – И потом – мы же будем их воспитывать, поднимать на ноги, учить доброте.

Сергею стало горько.

– Ну да, – выдавил он – слова с трудом рождались в его пересохшем горле. Ведь он очень хорошо знал ее настоящее будущее.

А потом – смятая постель, и ее недоверчиво-испуганный взгляд. И неловкие движения, расстегивающие неподатливые пуговицы. И пурпурно-красное лицо при стягивании с себя юбки. И неловко снятые трусики, которые она мяла в руках, не зная, куда их положить, и стараясь при всем этом не глядеть на него.

А потом было расставание у дверей.

– Почему нам нельзя оставаться на ночь? – зачем-то спросила она.

– Я не знаю, – пряча глаза, ответил он, совершенно не веря в ее искренность.

– Я поговорю с Эдуардом Артемьевичем, – решительно сказала Яна. – Раз мы семья – мы должны быть вместе. Поддерживать друг друга, помогать. Тем более по ночам, когда так невыносимо тоскливо. Мысли всякие в голову лезут, горькие воспоминания… Так что хочется удавиться. И если бы не ты…

Он обнял ее. какой же я дурак, подумал он, ничего не понимаю в женщинах.

– Поговори, – с трудом произнес он. – И я тоже, – снова соврал он и снова ему было противно.

* * *

На запланированном отдыхе, понимая, что надо как-то абстрагироваться от всего происходящего, Сергей, после обязательного массажа и восстановительных процедур, невзирая на запрет Эдика, решительно направился в бар.

Обеденный перерыв заканчивался и народу было мало.

Впрочем, Густав сидел на своем обычном месте.

Сергей взял у стойки два стакана сметаны (официанта не было – видать, опять сократили) и подсел к старику.

Густав недоверчиво посмотрел на поставленные перед ним стаканы, потом перевел взгляд на водку.

– И куда мне ее налить? – недовольно поинтересовался он.

– Извини, я сегодня поддержать тебя не смогу, – сказал Сергей, усаживаясь и беря в руки ложку.

Густав расстроенно посмотрел на Сергея.

– Что-то со здоровьем? – обеспокоенно поинтересовался он.

– Да нет, все нормально, – отмахнулся Сергей, решительно зачерпывая густую белую массу. – Просто так обстоятельства сложились. Надо какое-то время питаться одной сметаной. Впрочем, это недолго, – улыбнулся он, заметив печальный взгляд старика. – А у тебя как дела?

– Да в общем-то все нормально, – пожевал губами Густав, наливая себе водки и недоверчиво косясь на Сергея. – Слышал, опять поле базы сократили?

Сергей кивнул, быстро поедая холодную и жирную сметану.

– Теперь моя хата самая крайняя, – усмехнулся Густав, поднимая свой стакан и зачем-то разглядывая его на просвет. – Так что следующим сокращенным скорее всего буду я, – добавил он невесело и выпил.

Сергей сочувственно посмотрел на старика. Он прекрасно погнимал, что в этом возрасте, как правило, очень сильно привязываются к вещам и местам, и менять их очень тяжело.

Старик снова налил себе водки. Его развезло и потянуло на разговоры. Явно давно никому не изливал душу. Видать, кроме Сергея, таких больше и не было.

– С женой я развелся, – начал Густав, вертя стакан в руках, но вопреки ожиданиям – не выпивая. – Дети подросли, перестали нас связывать друг с другом, мы и разбежались.

– Почему? – спросил Сергей. Он прекрасно помнил, что у того Густава, которого он оставил в Мегаполисе, в семейном плане все было замечательно.