Монстры - Стивен Джонс

Поднявшись на второй этаж, я зашла в библиотеку и выглянула из окна во двор, на подъездную аллею, которая вела к деревне.

Церковный колокол пока молчал.

Часы тянулись невыносимо — так медленно, один за другим, падают листья с равнодушных деревьев, которым, в общем, безразлично, что делают с ними осень, зима, а потом весна. Меня всегда потрясало спокойствие творений природы. Им лучше нас известно, какой конец их ждет, и они мирятся с этим. Только мы, единственные твари на этом свете, чуждые его гармонии, никак не покоримся судьбе и все продолжаем бессмысленное сопротивление.

Без пяти двенадцать я услышала бой часов, стоявших в глубине библиотеки, между полками, и запоздало отбивавших три четверти двенадцатого. От их звука я очнулась, — похоже, до этого я все же задремала, сидя у окна. Я огляделась, и мне показалось, что все вокруг странным образом изменилось. Потом я встала и хотела пойти вниз к Дорис и Суонджу, но, прежде чем выйти из библиотеки, еще раз посмотрела в окно.

На улице все было тихо, даже тучи на небе замерли. Однако, как и пару дней назад, я вдруг почувствовала напряженность этой гробовой тишины. Молчание оглушало, поглощало весь дом. Я поняла, что это молчание есть не просто отсутствие каких-либо звуков. Тут следует сказать, что слух человека вообще гораздо более тонкий инструмент, чем принято считать. И ничего сверхъестественного в этом нет, все вполне объяснимо с научной точки зрения. Ведь древние животные инстинкты, неоднократно спасавшие наших первобытных предков, продолжают жить в нас и время от времени дают о себе знать. Вероятно, в тот момент именно инстинкт подсказывал мне, что опасность близка и тишина, внезапно наступившая вокруг, предвещает недоброе.

Я повнимательнее всмотрелась в ночной пейзаж за окном. Среди полной неподвижности теней и полос света, падающего из окон во двор, я вдруг заметила на улице какое-то движение. При полном безветрии вдруг затрепетала листва на деревьях. Зашелестели кусты. К дому кто-то приближался.

Оглушительно треснула ветка. Этот звук разорвал тишину ночи и показался мне громче пистолетного выстрела.

По подъездной аллее что-то медленно ползло. Тварь была именно такая, как ее описывал Джим Гарди: к дому приближался оживший мертвец. Руки и ноги бессильно волочились за телом, а тело между тем ползло все вперед и вперед, отталкиваясь грудной клеткой от дорожки из гравия и время от времени демонстрируя переломанные ребра, торчавшие из-под разорванной пожелтевшей кожи. На черепе виднелись остатки длинных развевающихся волос, — по-видимому, при жизни это была женщина. Голова то и дело поворачивалась вправо-влево, как будто мертвец осматривался или принюхивался. В свете окон было видно, как пустые глазницы трупа вспыхивают белым огнем.

Мертвец решительно двигался по направлению к дому. Вот он уже подполз к самому крыльцу, но потом вдруг отпрянул с неожиданной для него быстротой и энергичностью. Казалось, упырь не в первый раз шел в гости к профессору: как какой-нибудь молочник или давний близкий друг, он, убедившись, что парадная дверь заперта, направился к двери черного хода.

Тут из-за поворота подъездной аллеи показался второй труп, мало чем отличающийся от первого, и тоже пополз к дому. Судя по шелесту кустов и громкому шороху гравия, дом был окружен по меньшей мере дюжиной ползающих мертвецов.

И тут раздался крик Дорис — она трижды оглушительно взвизгнула где-то совсем рядом. Я выбежала из комнаты и увидела ее и Суонджа на лестнице. Должно быть, они поднялись на второй этаж, скрываясь от наступающего врага. Теперь оба в ужасе смотрели вниз на нечто, чего мне пока еще не было видно из-за поворота.

Первым делом я глянула на входную дверь — она была по-прежнему накрепко заперта. Окна тоже никто не открывал. Как же тогда этим тварям удалось забраться в дом? Неужели они уже там, внизу?

Я подошла к Дорис и глянула вниз, решив, что перед лицом смерти стоит хотя бы в это самое лицо заглянуть.

И если до тех нор хотя бы тень сомнения оставалась в моей душе (самой мне, впрочем, казалось, что ее там к тому времени уже не было), то тут эта тень от ужаса скрылась в неизвестном направлении. По ступенькам лестницы неуклюже поднимался мертвец — он неумолимо приближался, широкие ступени жалобно скрипели под его тяжелым телом. И это был самый настоящий труп, мертвее не придумаешь. Он был, безусловно, посвежее тех, что я видела из окна библиотеки, но это его не слишком красило. Лохмотья надорванной кожи волочились за ним по полу, запавшие глаза светились злобным пламенем, вокруг глазниц запеклась кровь. Густая темная шевелюра, перемазанная кровью и глиной, закрывала пол-лица. В отличие от других мертвецов, на этом была одежда, точнее, то, что от нее осталось: подобие вполне современного костюма и даже что-то вроде шелкового галстука, диковато смотревшегося на сломанной шее. Об относительной свежести трупа свидетельствовала и исходившая от него отвратительная вонь: в комнате стоял невыносимый запах гнилого мяса — этот запах показался мне смутно знакомым. Почти точно так же пахла дикая кошка, забравшаяся в кабинет.

Мертвец между тем уже был в нескольких метрах от нас и не собирался прекращать свое медленное и упорное восхождение по лестнице. Каждое его движение сопровождалось зловещим скрипом деревянных ступеней.

— Не надо, Сидней, не стреляй, — еле слышно прошептала Дорис у меня за спиной. — Разве ты не видишь, это же он!

— Он? — Я не верила собственным ушам. — Вы знаете, кто это?

— Это профессор, — пролепетала Дорис, затем покачнулась и упала в обморок.

Тогда Суондж не выдержал и выстрелил.

Я вздрогнула от неожиданности. Пуля расколола вазу на каминной полке — Суондж промазал. К тому же, думала я, если перед нами и так уже мертвец, что толку пытаться его убить?

Но ведь мертвецы не должны ходить! А холмы не должны вырастать из глади морской! По крайней мере большинство людей так считают.

У меня в руке тоже был пистолет: маленький, дамский, почти игрушечный — самое то для стареющей дуры вроде меня.

Я прицелилась мертвецу в лоб, стараясь учесть траектории движения мишени и пули, и выстрелила.

Упырь подпрыгнул. Он начал подниматься, сперва встал на колени, потом на ноги, после чего завалился на спину и со стуком покатился вниз по лестнице. Мы наблюдали, как он огорчится и извивается на полу в холле. Наконец воскресший покойник замер.

Суондж и я стояли на лестнице, оба с дымящимися пистолетами в руках, и не могли отвести глаз от ужасного гостя. Дорис все еще без сознания лежала на полу.

Снова наступила тишина. Но это уже была самая обычная тишина, а не то зловещее молчание, которое уже дважды напугало меня за время пребывания в этом доме. Просто не было слышно ни звука.

Наконец Суондж заговорил:

— Он был в доме все это время, выполз из тот кабинета, который за спальней. Недаром Дорис все время казалось, что там чем-то пахнет. Она думала, там сдохла какая-нибудь крыса. Когда он выполз оттуда, мы чуть с ума не сошли. Я еще возьми да и спроси его: «Профессор Чейзен, с вами все хорошо?» Нет, ну это надо было догадаться ляпнуть такое! Он же явно был мертвый и при этом полз на брюхе, качая головой из стороны в сторону. Дорис бросилась бежать на второй этаж, я рванул за ней. А остальные мертвецы между тем окружили наш дом. Они до сих пор еще наверняка там…

Недослушав его, я стала спускаться по лестнице.

Не ходите туда! — крикнул мне вслед Суондж.

— Не бойтесь, мистер Суондж. Мне просто нужно кое в чем убедиться, — сказала я, подойдя к телу своего работодателя, с которым так и не успела познакомиться при его жизни.

Пока я наблюдала за его падением с лестницы, мне в голову пришла одна мысль, и теперь беглый осмотр тела показал, что мои догадки вполне справедливы.

— Ну да, я так и думала, — произнесла я вслух.

Между тем в саду и во дворе продолжали раздаваться громкие истошные крики, рычание и вой. Дверь содрогнулась от мощного удара. Суондж завопил от страха. Но я уже успела разобраться, что к чему, и теперь могла успокоить дворецкого. Я позвала его к окну:

— Смотрите, мистер Суондж! Помощь подоспела оттуда, откуда мы ее совсем не ждали.

Суондж покорно подошел, и мы вместе увидели, как три перламутровые кошки выпрыгнули из-за куста и напали на двух мертвецов, направлявшихся прямо к дому. Кошки безжалостно рвали их на куски, и под их клыками и когтями обнажалась самая суть этого дьявольского фокуса с оживлением ползающих мертвецов.

Осознав эту суть, Суондж изрек самое страшное проклятие из всех, которые я когда-либо от него слышала.

— Когда тело профессора после выстрела сначала поднялось, а потом рухнуло навзничь, я увидела торчавшие из него когти. Одна пара была видна где-то на уровне груди, вторая — в нижней части живота. Таким образом мертвецы могли передвигаться. Эти твари выедали их внутренности и забирались внутрь трупов, запихивали головы в черепа (мозг в них к тому времени уже наверняка иссох), так что получались этакие шлемы.