Слеза - Лорен Кейт

шестнадцать подхалимистых сообщений, которые он отправил на этой неделе, и два письма, которые он оставил в ее ящике. Она пришла сюда из-за Мадам Блаватской, потому что что-то говорило ей, что от этого зависит ее судьба. Эврика пыталась заменить свой последний образ мертвой Блаватской в мастерской на память о женщине в состоянии покоя под ивой у реки, которая была убеждена, что у Эврики была веская причина пойти сегодня поплавать с Бруксом.

А что ты будешь делать, если пойдешь, зависит только от тебя.

Но затем она подумала об Эндере, который настаивал, что Брукс опасен. Шрам на лбу Брукса был скрыт под тенью козырька его бейсболки. Он выглядел, как обычный шрам, не какой-то древний иероглиф — и на мгновение Эврике показалось сумасшедшим предполагать, что шрам может быть доказательством чего-то грешного. Она посмотрела на громовой камень и перевернула его. На солнце кольца едва были видны. Она вела себя, как теоретик заговора, который провел слишком много дней взаперти, разговаривая лишь с интернетом. Ей нужно расслабиться и погреться на солнышке.

— Спасибо за еду, — сказала Эврика Эйлин, которая в это время с трапа болтала с близнецами. Она подошла ближе и понизила голос, чтобы только Эйлин могла ее услышать. — Про Брукса. — Она пожала плечами, пытаясь изобразить беспечное настроение. — Парни, знаешь. Я уверена, Уильям вырастет, чтобы в один день начать терроризировать Роду. — Она потрепала волосы братика. — Это означает, что он тебя любит.

Эйлин снова перевела взгляд на воду.

— Дети так быстро растут. Я думаю, иногда они забывают просто простить нас. И — она взглянула на Эврику и попыталась улыбнуться — вы, дети, повеселитесь. И если погода ухудшиться, сразу же возвращайтесь обратно.

Брукс вытянул руки и посмотрел на небо, которое было голубым, необъятным и безоблачным, за исключением безобидного куска ваты на востоке, прямо под солнцем.

— Что может пойти не так?

Ветерок, шуршащий хвостом Эврики, стал бодрее, когда Брукс завел двигатель «Ариэль» и направился прочь от пристани. Близнецы завизжали, они выглядели настолько милыми в своих спасательных жилетах. При первой встряске лодки они сжали свои руки в возбужденные кулачки. Прилив был мягким и размеренным, воздух совершенно соленым. Берег очерчивали кипарисы и семейные лагеря.

Когда Эврика поднялась со скамейки, чтобы посмотреть нужна ли Бруксу помощь, он помахал ей сесть.

— Все под контролем. Просто расслабься.

Хотя кто-нибудь еще мог сказать, что Брукс пытался загладить свою вину и что залив сегодня был спокойным — закаленное солнцем небо заставляло волны сиять, мельчайшее мерцание белого тумана нежилось на линии горизонта — Эврике было неспокойно. Она видела море и Брукса, и что они оба способны на одинаковые нехорошие сюрпризы: из ничего они могли превратиться в ножи и вонзиться тебе в сердце.

Она считала, что опустилась ниже некуда на вечеринки у Трэжанов той ночью, но потом она потеряла «Книгу любви» и единственного человека, который мог помочь ей ее понять. И хуже всего то, что она верила, что люди, которые убили Мадам Блаватскую были теми же людьми, которые ее преследовали. Она действительно нуждалась в друге — однако ей казалось почти невозможным улыбаться Бруксу на палубе.

Палуба была сделана из обработанного кедра с углублениями и миллионами вмятин, появившихся из-за шпилек тусовщиц. Диана ходила на вечеринки Эйлин на этой лодке. Любая из этих отметин могла образоваться единственной парой высоких каблуков, которую она имела. Эврика представила, что использует вмятины своей мамы, чтобы вернуть ее обратно к жизни, поставить ее прямо сейчас на палубу, что она танцует без музыки в солнечном свете. Она представила, что поверхность ее собственного сердца выглядит как эта палуба. Любовь была танцполом, где все люди, которых ты потерял, оставили отметину.

Голые ноги хлопали по палубе, когда близнецы бегали вокруг, крича: «Пока!» или «Мы плывем!» каждому лагерю, который встречался на их пути. Солнце грело плечи Эврики и напомнило ей провести со своими братиком и сестренкой прекрасное время. Она хотела бы, чтобы отец тоже был здесь и увидел их лица. Она взяла телефон, сделала фотографию и отправила ему. Брукс широко ей улыбнулся. Она кивнула в ответ.

Они проплыли мимо двух мужчин в сетчатых бейсболках, они рыбачили в алюминиевой лодке. Брукс поприветствовал их по именам. Они наблюдали за лодкой для ловли крабов на побережье. Вода была цвета насыщенного синего опала. И пахла детством Эврики, большинство времени из которого было проведено на этой лодке с дядей Брукса, Джеком, за штурвалом. Теперь с легкой уверенностью управлял судном Брукс. Его брат, Сет, всегда говорил, что Брукс был рожден, чтобы плавать на лодке, что он не удивился бы, если Брукс стал адмиралом ВМС или гидом в Галапагосе. Неважно, что держало Брукса на воде, этим вероятнее всего он и займется.

Прошло всего немного времени перед тем, как «Ариэль» оставила позади себя лагерь и прицепы, огибая поворот, чтобы выйти в широкий, мелководный залив Вермилен.

Эврика крепче сжала побеленную скамейку под собой, когда увидела маленький искусственный пляж. Она не возвращалась туда с того дня, когда Брукс чуть не утонул — день, когда они поцеловались. Она почувствовала смесь нервозности и стыда, и не смогла смотреть на него. Он все равно был занят, заглушая мотор и поднимая парус из кокпита; после этого он поднял кливер вверх по форштагу.

Он передал кливер Уильяму и Клэр и попросил их натянуть концы, побуждая их думать, что они помогают поднять паруса в воздух. Они завизжали, когда закручивающий белый парус скатился по мачте, зафиксировался на месте и наполнился ветром.

Паруса вздымались, затем натягивались сильным восточный ветерком. Они начали свой путь вблизи рыболовного места, на сорок пятом градусе по ветру, и после этого Брукс загнал лодку в комфортный широкий обхват, ослабляя надлежащим образом паруса. «Ариэль» величественно справлялась с ветром позади себя. Вода плескалась вдоль носа, тем самым масса пены глухо плескалась на палубе.

Большими кругами над головой кружились черные фрегаты, поспевая за подветренным скольжением парусов. Летающие рыбы парили над волнами, словно стреляющие звезды. Брукс позволил детям встать вместе с ним у штурвала, пока лодка срезала запад через залив.

Эврика принесла близнецам из камбуза пакеты с соком и два сэндвича, сделанные Эйлин. Дети тихо их прожевали, сидя на шезлонгах в тенистом углу палубы. Эврика встала рядом с Бруксом. Солнце обрушилось на ее плечи, и она прищурилась вперед на длинный, плоский участок низкорасположенной земли, заросший далеко вдали светло-зелеными камышами.

— Ты все еще злишься на меня? — проговорил он.

Она не хотела