Не подавай виду - Людмила Семенова

не найдете! Все места в гостиницах и пансионатах разобраны еще до новогодней ночи, у нас ведь длинные каникулы. Но не расстраивайтесь, я приглашаю вас погостить в нашем доме. У нас много места, а общения с интересными мужчинами катастрофически не хватает, — вздохнула девушка.

— Подумать только! Да это судьба, что вы меня здесь нашли! — восхищенно ответил Илья. — Снова убеждаюсь в сердечности русских людей, прекрасная Джанита. Но я непременно заплачу вам, и это не обсуждается. Мужчина не может жить за счет женщины, такова моя принципиальная позиция.

— А я думала, что на Западе все давно уже перевернулось, — усмехнулась Джанита. — Наверное, соотечественницы вас не понимают?

— Да, есть такое! Напомнить финке о ее слабости и женственности считается страшным оскорблением. Хотя мы именно за это любим и бережем вас! Если женщины станут сильнее, какой в этом смысл? Поэтому я всегда мечтал жениться именно на русской девушке.

— Простите за нескромность, а сейчас вы женаты?

— И да, и нет, но тревожиться вам не о чем, — загадочно улыбнулся Илья, отметив, что Джаните это понравилось. Они направились к шоссе, откуда было рукой подать до коттеджа Сонии, и вскоре показался высокий забор с железной калиткой. Джанита открыла ее и они вошли в широкий заснеженный дворик. Илью заинтересовали прокопанные дорожки к дому и нескольким подсобкам, однако девушка тут же развеяла его сомнения:

— Хорошо, что сильных снегопадов пока не было, ведь нам приходится самим расчищать двор. Мы не любим нанимать людей из поселка: еще из зависти пробьют колеса или дверь обольют краской. Да, Элиас, не все русские люди доброжелательны, очень многие страдают хронической нелюбовью к себе и другим.

— Значит, вы мало общаетесь с соседями?

— Есть один человек, который присматривает за домом, когда нас нет, но не более того. Мы городские жители по натуре, не умеем уживаться с такой породой. Хотя и в городе сейчас можно годами жить в одном доме и не знать, как кого зовут.

— Тогда я готов вам помочь по-мужски, финны никогда не боятся физического труда. Надеюсь, вы примете столь скромную благодарность?

— По правде говоря, с удовольствием. Мы только вчера вернулись из отпуска, отдыхали на море, так что завалы еще долго разгребать. И кровля кое-где подтекает, а искать рабочих хлопотно и ненадежно.

— А чем вы постоянно занимаетесь?

— Частной психологией, мы проводим консультации здесь же, домашняя обстановка благотворно влияет на клиентов. Работаем и с одинокими, и с семейными парами. Пока эта сфера в России не очень разработана, но мы уже обзавелись неплохой практикой! Ну вот, это и есть наш дом, Элиас, располагайтесь на здоровье.

Тем временем дверь раскрылась и на крыльцо вышли две молодые женщины — худая длинноволосая брюнетка и невысокая девушка с очень светлыми кудрями. Обе вопросительно посмотрели на подругу и ее спутника.

— Девочки, знакомьтесь, это Элиас. Он из Финляндии, путешествует автостопом и рисует, — сказала Джанита весело. — Надеюсь, вы ему не откажете в приюте?

Илья широко улыбнулся им, и немного помедлив, обе спустились по ступенькам и поочередно пожали ему руку. Брюнетка, в которой проскальзывал хоть какой-то аромат Индии, представилась Ритой, а типичная славянка назвалась именем жены бога Рамы (на это хватило даже скромных познаний Ильи). Впрочем, он знал и то, что оно совпадало с первыми буквами ее фамилии и имени — Силютина Татьяна.

— Очень неудобно нарушать ваше уединение, но я клянусь все компенсировать, — сказал он, прислушиваясь к вибрации, исходящей от их рук. Ничего интересного она ему не подсказала, но пока Илья этого и не ждал. Утро выходного, плавно перетекшее в день, измятые от одинокой неги простыни, контрастный душ, кофе с молоком, дурацкое ток-шоу для фона, ленивая маета бездомных и бессемейных людей. Но они явно заинтересовались Ильей, все три захотели помочь ему устроиться и после небольшого спора предложили комнатку с мансардой на втором этаже.

— У нас есть еще одна подруга, но она приедет к вечеру, у нее дела в Питере, — поведала Сита, доставая постельное белье. — А вы отдыхайте, мы вас не только кофе угостим, но и обедом! Такого вы ни в какой гостинице не попробуете.

— О да, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — подмигнул ей Илья. Блондинка порозовела от удовольствия и наконец его покинула, пожелав чувствовать себя как дома. Он улегся на диван, бездумно глядел в потолок, решив отложить гигиенические процедуры на вечер, и вспоминал, как ступил на путь ведовства, принесший немало головной боли, кровотечений из носа и тревог.

С тех пор, как Илья понял, что способен колдовать, тяжелее всего ему дались последние дни отца — тогда он научился перекрывать болевые рецепторы и разрывать связи больных органов с сознанием, и Петру стало легче, чем на препаратах. Продлить ему жизнь Илья не мог: такое воздействие неизбежно вело к разрушению мозга пациента и разрешалось только для снятия острой боли, поэтому честные ведьмы никогда не брались за целительство. Но отец рядом с ним будто забывал, что безнадежно болен, — ел с аппетитом, смеялся, вспоминал молодость. Тогда Илья впервые перенес эти принципы и на эмоциональную боль, смог внушить родителям спокойствие и отстраненность от предстоящего ухода. Должно быть, в это время мать и догадалась обо всем, но и она не знала, чего это стоило Илье. К похоронам отца он уже был с серым лицом и черными кругами под глазами, и немногочисленные собравшиеся родственники даже боялись взглянуть на осиротевшего.

К счастью, потом они с Яном прожили несколько спокойных лет и Илья возвращался к записям Кайсы только по настроению. Особенно ему нравились первые страницы, которые она писала еще молодой и по-своему счастливой, о голосах ночных птиц, о том, как зимой распознавать медвежье логово, о белых ночах, которые ведьма называла «дьявол варит кофе с молоком». После этого он увидел мир будто огромный цветной витраж, полный композиций, сюжетов, красок, постоянно колеблющийся и переливающийся. Ему очень хотелось когда-нибудь восстановить в сознании картины прошлого — праздничные гуляния в Ингрии, странствия народных сказителей и певцов, причитания и плач на погребениях, звуки органа в кирхе, — а потом рассказать своей подруге-художнице, чтобы она перенесла на бумагу или холст забытые счастливые дни ингерманландского народа.

Но также Кайса написала много страшного и дикого, что одновременно притягивало и пугало молодого мужчину. Он боялся учиться таким вещам, но еще больше боялся