Колыбельная для вампиров - Светлана Борисова

Оставшись в одиночестве, растерянная Лиза замерла как олененок, пойманный на дороге лучом света. Прошло немало времени, прежде чем её отпустило непонятное оцепенение. «Странно. Как я оказалась здесь в столь позднее время?» — недоумевая, девушка огляделась по сторонам. «Не понимаю, отчего тоскливо сжимается сердце и не покидает странное чувство потери?.. О, нет! Со мной приключилось нечто необычное и чудесное!»» Она попыталась сосредоточиться, но в памяти зиял странный провал, сигнализируя о себе головной болью. Впрочем, казалось, если немного поднапрячься, то воспоминания обязательно вернутся. Но интуиция предупреждала этого не делать и девушка послушалась. «И всё же…» Подняв руку, она с замиранием сердца прикоснулась к чему-то невидимому перед собой. «Как странно… плакать хочется. Как будто я только вчера похоронила бабушку и осталась одна одинешенька в целом мире, и никому нет дела до моих болячек».

В странной надежде на чудо Лиза огляделась по сторонам. Но сказка почему-то не спешила к ней, стыдливо обходя стороной. Не вспыхнули на Неве Алые Паруса, ведомые пламенным сердцем и твёрдой рукой, не вылетела из переулка золотая карета с изнеженным капризным принцем, влекомая сказочно-прекрасной четверкой лошадей…

«Да что там принц! Я обрадовалась бы и старой ведьме. Как русалочка из сказки Андерсена, не задумываясь, отдала бы всё что угодно за одну лишь надежду вырваться из серых будней и стать хоть на миг по-настоящему счастливой, — печально подумала девушка. — Эх, перенестись бы в сказочную страну и жить там беззаботно и счастливо! Например, стать колдуньей и чудесным солнечным утром варить разноцветные приворотные зелья из летучих мышей и корня мандрагоры, а ночью веселиться, летая на Лысую гору. Глядишь на шабаше и присмотрела бы себе какого-нибудь чертика посимпатичней. Уж лучше иметь в ухажерах забавного страшилку, чем Владика из соседней парадной, который спит и видит, как бы ему у меня прописаться. Понимаю, когда вас шесть человек в крохотной двухкомнатной квартирке, то на всё пойдёшь, но я-то здесь причём?»

Взгляд Лизы упал на хилое деревцо, растущее поблизости, и она улыбнулась. «А может в сказке я познакомилась бы с красавцем эльфом, который сходил бы с ума от любви ко мне. Всю ночь мы занимались бы… понятно чем. А на утренней заре под аккомпанемент лютни он пел бы чудесные песни своего народа, и над нашим зеленым ложем, усыпанном цветами, шумел бы ветер, гуляющий в кронах величественного волшебного леса. Идиллия! — ее взгляд затуманился. — А вдруг я встретила бы мрачного и загадочного вампира? Демонически прекрасное существо настолько полюбило бы меня, что прилетало бы по ночам, и с печалью в темном взоре высасывало бы мою кровь, за это разрешая его любить… ой, что-то мне нехорошо».

Зябко поежившись от пронзительного холодного ветра с Невы, девушка грустно усмехнулась и медленно побрела восвояси. «Что-то в последнее время я совсем плохая. Нужно поменьше читать волшебных сказок по ночам, а то совсем выпаду из реальности, и тогда вместо принца на белом коне за мной заявятся пьяные санитары на белой машине…»

Вскоре Лизе надоела чинная ходьба и, пританцовывая, она принялась бормотать стихи под пошлую мелодию из наушников. В такт ее шагам, перекликаясь с настроением, зазвучали горькие слова об одиночестве удивительно красивого человека и поэта.

В вечернем сумраке всплывалиПред ним видения прошлых дней,Будя старинные печалиИгрой бесплотною теней.Один, один, забытый миром,Безвластный, но еще живой,Из сумрака былым кумирамКивал усталой головой…Друзей бывалых вереница,Врагов жестокие черты,Любивших и любимых лицаПлывут из серой темноты…Все бросили, забыли всюду,Не надо мучиться и ждать,Осталось только пепла грудуПотухшим взглядом наблюдать…[1]

По пути через мост Лиза ловко увернулась от неуклюжих объятий вдрызг пьяных парней и, стараясь не слушать их мерзких предложений, поспешила мимо татарской мечети к станции метро. На всё равно, на душе вдруг стало настолько препогано, что забившись в уголок полупустого вагона, она потихоньку заплакала. А потом девушка долго не могла отвязаться от участливой старушки. С дотошностью бывалого гестаповца «божий одуванчик» выпытывал у неё подробности жизни, особенно интересуясь, отчего она так горько плачет.

«Эх, молодость! Мне бы ваши заботы! — под конец вздохнула старушка, не добившись от юной собеседницы вразумительного ответа, и сделала свои житейские выводы. — Рожай, милая, и не вздумай делать аборт. Помни, что детоубийство — это великий грех и Господь такого нам бабам не прощает. А что мужики? Сегодня один, а завтра другой. Все они поголовно козлы, уж поверь мне, старому бойцу на любовном фронте. Сколько этих воздыхателей у меня перебывало и ни счесть. А толку? Все как один сбежали, и осталась я одна под старость лет. Ни мужика, ни деток. А всё почему? Да потому что дура была и все боялась упустить очередного хахаля. Вот и делала аборты один за другим, пока врачи не сказали, что всё уже. Как сейчас помню, толстый такой профессор так весело сказал: «отстрелялась ты, Матвеевна, можешь больше о детях не беспокоиться». И то шутка ли сказать — шестьдесят с лишним абортов. Вот с тех пор и хожу в бобылках одна одинешенька».

Помолчав, старушка утерла слезящиеся глаза кружевным платочком не первой свежести и полезла в свой старенький ридикюль. Она долго рылась в его недрах, а потом протянула Лизе несколько мятых бумажек.

— Деточка, ты возьми, не стесняйся. Поверь, я же от всей души. Купишь чего-нибудь своему младенчику от бабки Матвеевны, вот и мне будет радость. Может, Господь и снимет часть греха с души за невинно убиенных деток. Возьми, не обижай старую.

Перепуганная Лиза, которая и так неудобно себя чувствовала из-за внимания близ сидящих пассажиров, подскочила на месте.

— Бабушка, не надо! Нет никакого младенчика! Я и с его отцом никак не могу познакомиться! — смущенно воскликнула она и еле убедила навязчивую попутчицу, что не беременна и деньги ей не нужны.

Дело кончилось тем, что половина только что полученного аванса Лизы перекочевала в ридикюль растроганной старушки. Бормоча слова благодарности, та надежно припрятала драгоценные бумажки и скоренько вышла на следующей станции. А девушка снова притулилась в уголке вагона, отрешенно провожая взглядом мелькающую за окном мерзкую темноту туннеля, по которому с глухим шумом несся поезд. Не выдержав, она закрыла глаза. «Господи! Ну, и зачем я всё вспомнила? Что же теперь с этим делать и как жить дальше?»