Лев пустыни - Виктор Островский

Номер Один зло глянул на Натана.

– Что ты мелешь, сволочь? Сначала продался неизвестно кому, а теперь и нам пытаешься запудрить мозги, разливаясь тут о Судном дне! Да только я на это не клюну, – решительно закончил он.

– Если я предатель, то как вы считаете, почему они даже не дали себе труда переправить меня в Израиль? – воскликнул Натан. – Ведь меня бы могли судить, приговорить к смерти и расстрелять. Вы же сумели бы доставить меня в Израиль живым! Но они хотят немедленно ликвидировать меня. Вы задумались хоть на минуту – почему? Неужели вы действительно не понимаете, что происходит? Вы же следили за террористами. Так почему же никто их не арестовал? Почему они все еще на свободе? Да пошевелите же чуть-чуть мозгами, вашу мать, подумайте немного!

Никто ему не ответил. Все стояли молча. Номер Четыре, который настаивал, чтобы группа поскорее сделала свое дело, смотрел теперь в землю, роя каблуком ямку в гравии. Слова Натана произвели на всех большое впечатление, и ему позволили продолжать.

– Нет ведь никаких проблем! – сказал он. – Вы поймали меня и в любую минуту можете прикончить. Прежде чем стать номерами, вы были израильтянами: гордыми, честными, влюбленными в свою страну идеалистами. Посмотрите, в кого вы превратились? Из сионистских мечтателей сделали профессиональных солдат, стреляющих роботов. Мы возносим у памятников молитвы за наших мертвых. Мы почитаем мертвых больше, чем живых. Мы даем себе клятвы, что никогда больше не будет Масады. И не слышим призывов к миру… Мраморные постаменты сплошь покрыты именами и фамилиями. Там уже нет места для новых надписей! Вас используют люди, для которых вы ничего не значите. В их воспаленных умах возникла мысль о стране, включающей земли, которые нам совершенно не нужны! Но эти люди упорно добиваются своей цели, а мы проливаем ради осуществления их бредовых идей свою кровь.

– Ну хорошо, – подал голос Номер Один. —

Предположим, мы тебя не ликвидируем. Но нам же все равно придется доставить тебя к ним.

– На самом деле, – проговорил Натан немного тише, – меня не очень волнует, что вы со мной сделаете. Меня беспокоит другое: где-то неподалеку находится группа, которой руководит бывший офицер Штази и которая собирается ликвидировать палестинцев, готовых вести с нами переговоры. Гибель этих людей похоронит наш единственный шанс найти общий язык с арабами. Террористы уже в пути – с благословения наших шефов. И угадайте, кого обвинят в этом преступлении? Израиль! Я не знаю, что вам обо мне-нагово-рили и какую причину ликвидации назвали. Но я хочу, чтобы вы поняли одно. – Натан чувствовал, что наступает решающий момент: через пять минут он либо умрет, либо получит такой отряд профессионалов, о каком только можно мечтать. – Сейчас у вас есть шанс по-настоящему послужить своей стране. Помогите мне остановить их. Мы все время будем вместе, так что если вы все-таки решите убить меня, вы сумеете это сделать в любую минуту.

Натан переводил взгляд с одного члена группы на другого. Он чувствовал, что некоторые на его стороне, но ему нужно было заручиться согласием всех. Они получили приказ – и решение нарушить его могло быть только общим и единогласным.

Натан знал: он сделал все, что от него зависело, чтобы убедить их. Теперь, опустив голову, он ждал их ответа.

Внезапно он почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.

– Меня зовут Тамар, и я тебе верю, – услышал Натан девичий голос. – Не сомневаюсь, что также думает большинство из нас.

Номер Четыре дернулся и сделал несколько шагов вперед.

– Первый, останови ее! Это же идиотизм! Что она, черт возьми, вытворяет?!

Номер Один повернулся лицом к своим людям.

– Меня зовут Эли, – сказал он, – и я тоже верю ему. От этой операции с самого начала несло дерьмом… Ладно, ладно, тихо! Вы же знаете, что я прав. И в конце-то концов, что мы, черт побери, теряем? Если он врет, то проживет на несколько часов дольше, только и всего. Связи с Центром у нас сейчас нет, и там считают, что мы выполнили задание. По-моему, стоит рискнуть… Я и так чувствовал себя последним говнюком, собираясь его убить. Первый раз в жизни я не выполню приказа. И с этой минуты не имею больше права командовать вами. Это решение каждый из вас должен принять сам.

Номер Пять облокотился о дверцу черного фургончика.

– Я согласен, – высказал он свое мнение. – Логичнее было бы отвезти его в Израиль и там судить. Почему они так настаивают на ликвидации? – Он повернулся к Натану. – Кстати, меня зовут Эльбаз.

Вскоре все уже склонились над развернутой картой, обсуждая, похоже, свою последнюю операцию. Даже Номер Четыре присоединился к остальным.

– Я с вами не согласен, – пробурчал он себе под нос, – но против вас не пойду. Слишком многое мы пережили вместе… Но с этого типа я глаз не спущу! – свирепо добавил он.

Натан взглянул на него с понимающей улыбкой. Все знали, что за невыполнение приказа им грозит трибунал. Но Натан постарается решить эту проблему и устроить все так, чтобы ребята не пострадали…

Если им удастся ликвидировать террористов, они сдадутся французской полиции как израильская группа, спасшая жизнь делегатам конференции. Обнародование информации о группе не позволит Моссаду тайно расправиться с ее членами, и они вернутся в Израиль как герои, поскольку ни один представитель власти никогда не признается, что собирался закрыть глаза на убийство умеренных палестинцев. Планов, касающихся его собственного будущего, Натан пока не строил. Однако эту партию он должен был разыграть с величайшей осторожностью.

39

3 октября, время: 20.00 – Тель-Авив

На письменном столе Авраама зазвонил телефон. Когда хозяин кабинета поднял трубку, металлический голос сначала поинтересовался его личным кодом, а потом доложил:

– Дело в Париже улажено. Группа рассеялась. Ее члены ждут дальнейших указаний.

Телеэкраны, вмонтированные в противоположную стену, транслировали новости и другие программы из шести стран Европы. Авраам терпеливо ждал. Сообщение Си-Эн-Эн будет первым…

Время: 22.00 (в Париже – 21.00) – Тель-Авив

Авраам замер на своем стуле с высокой спинкой, обтянутом кожей. Орен, который только что вошел, сел рядом с шефом. Оба, остолбенев, вперились в телеэкран, расположенный под самым потолком.

Полицейские автомобили нескончаемым потоком подъезжали к деревенскому особнячку. Оператор с телекамерой почти распластался на земле, а взволнованный голос комментатора звучал под аккомпанемент пулеметных очередей.

Эти же кадры появились на другом экране, потом – на третьем; канал Си-Эн-Эн подключился к событиям последним. Все телестудии прерывали свои программы, чтобы сообщить сенсационную новость: полиция накрыла палестинских террористов, которые, обосновавшись в маленьком доме на ферме в окрестностях Парижа, готовили покушение на членов израильской делегации, приехавших во Францию для проведения секретного раунда мирных переговоров с палестинцами; место встречи и проведения мирных переговоров двух делегаций – израильской и па-естинской – пока держится в тайне. О самих переговорах комментаторы тоже могли сказать очень немногое.

Через несколько минут события на экранах стали разворачиваться живее: французские спецподразделения начали штурм дома. Загрохотали взрывы, и вскоре весь особнячок был охвачен пламенем. Из огня выскочили два живых факела; полицейские тут же накинули На них брезент и повалили на землю. Потом прозвучала целая серия взрывов, после чего разобраться в происходящем стало уже совершенно невозможно.

Время: 21.30 – Париж

– Ты что-нибудь слышишь? – спросил человек, державший на плече ракету «стрела».

– Они должны появиться над нами буквально через десять секунд, – прокричал Сержант в маленький микрофон, прикрепленный к шлему. Баварец уловил стрекот вертолета. – Приготовиться! – заорал бородач.

Жуткий шум, царивший на земле, едва не заглушил негромкий гул приближавшегося геликоптера. Но внезапно люди, стоявшие внизу, заметили мерцание его бортовых огней.

– Вот он! – завопил Сержант, указывая вверх. – Огонь! Огонь!

В небо поднялись две ракеты; каждая оставляла за собой дымный след. Они летели медленно, постепенно набирая скорость и ища цель. Наконец, словно два блестящих пальца, ракеты устремились к мерцающим огонькам и на долю секунды стали невидимыми на темном фоне вертолета. Внезапно сильный взрыв заглушил негромкое стрекотание геликоптера, и по небу разлилось оранжево-голубое сияние. Через несколько секунд наступила гнетущая тишина, а потом на землю обрушился дождь металлических осколков и горящих обломков вертолета, ярко осветив раскинувшиеся вокруг поля сжатой пшеницы. В следующий миг вертолет с людьми Карла взмыл в воздух. То же самое произошло еще в двух местах, находящихся в окрестностях Парижа.