Убить дракона - Валерий Самохин

– Хотите подзаработать? – с оттенком брезгливости спросил Потемкин.

– Чуть-чуть… – усмешка стала язвительной. – Миллион-другой. Может и больше… как масть пойдет. Светлейший поперхнулся, недоверчиво покачав головой.

– Такое возможно?

– И не особо сложно. Если знать где и что произойдет.

– Парижская смута ваших рук дело? – подозрительно прищурился Потемкин.

– Моих, – не стал скрывать Денис. – Но это лишь одно из звеньев.

– И вы подстрекаете чернь к бунту лишь из жажды наживы?

Аристократия этой эпохи ко многим вещам относилась с болезненной щепетильностью. И вопрос прозвучал с явным осуждением. Денис тяжело вздохнул.

– Это лишь предварительная операция и цель ее состоит в ином.

– Поясните! – потребовал фаворит.

– Я хочу показать всем, что можно заработать огромное состояние исключительно биржевой игрой. Мне нужно признание.

– Вы тщеславны?

Светлейший злился. Он не мог просчитать ход мыслей этого странного молодого человека и раздражение выплескивалось наружу помимо воли.

– Отнюдь. Но я должен стать путеводной звездой для всех спекулянтов, банкиров и финансистов. И когда добьюсь этого, начнется основная операция.

– В чем она заключается?

– Этот разговор несколько преждевременен, но я привык играть честно. – Внимательно посмотрев на светлейшего, Денис дождался ответного кивка. – Я знаю о вас, Григорий Александрович, не понаслышке. И может быт больше, чем вы сами знаете о себе. Догадываюсь о ваших замыслах в Тавриде… – светлейший заметно вздрогнул. Планами о Новороссии он делился только с государыней, но даже ей не говорил название будущей губернии… – знаю и о «греческом проекте». У меня нет шпионов в Петербурге, но вам придется поверить мне на слово.

Потемкин до боли прикусил губу. Этот загадочный вождь только озвучил имперскую тайну. «Греческий проект» предполагал уничтожение Османской империи и воцарение на престол внука Екатерины (к собственному сыну государыня относилась весьма прохладно). И об этом не мог знать никто – сама идея существовала лишь в головах – не на бумаге.

– Основную операцию я могу провести и без посторонней помощи, – продолжал, как ни в чем не бывало Денис. – Но дальнейшая судьба и Заморья, и Российской империи будет зависеть от одной единственной вещи.

– От какой? – внезапно охрипшим голосом перебил Потемкин.

– Престол Порты должен быть передан Ее Высочеству Злате Заморской, – твердым голосом возвестил Денис.

– Мы оба с вами знаем, что Ее Высочество – самозванка, – ровным тоном произнес светлейший после небольшой паузы. – И августейшей крови в ней нет ни капли. Денис нетерпеливо отмахнулся:

– Да какая разница? Все мы слеплены из одного комка глины. Я не тороплю вас с ответом – время у нас есть. Но чтобы понять всю серьезность вопроса, вам необходимо побывать в Заморье. Все познается в сравнении.

– Не в моей воле принимать решения. Почему вы обратились ко мне, а не к государыне?

Да потому что на хер пошлет, не задумываясь! – едва не сорвалось у Дениса с языка. Ответил он, естественно, иное:

– Вы, ваша светлость, видели жизнь не только из окон дворцовых палат. И можете отличить явь от лубка. Не мне вам говорить о нуждах простого народа. Еще раз повторюсь – я не прошу немедленного согласия. И отказ дать никогда не поздно. И прошу лишь об одном – задуматься о судьбе наших потомков. Тяжело создавать величие державы, но очень легко обратить в прах труды многих поколений. История знает немало таких примеров. И от того, кто находится на престоле, зависит очень многое.

Потемкин покрутил бокал с коньяком в руке и согласно кивнул головой. Просьбу он услышал, время для раздумий есть. Сделав небольшой глоток, он напомнил:

– Вы говорили об основной операции. Ответ прозвучал спокойным и уверенным тоном.

– Я знаю о деньгах все. То, о чем спорят сейчас ученые мужи всех ведущих держав мира, для меня – открытая книга. Я напишу трактат о финансах, и каждый банкир получит его в подарок. Тысяча и один способ, как делать деньги из воздуха. Как обогатиться за короткий срок. Я расскажу им без утайки – все, что знаю сам. Не пройдет и года, как Европа сойдет с ума. Денежный дождь прольется на каждого. И еще через год-другой мир решит, что пришла пора благоденствия и процветания. Экономики начнут расти невиданными темпами и богатые станут богаче многократно. Светлейший скептически изогнул бровь.

– Если будет так, как вы говорите, то в чем смысл этой операции? Я лично его не вижу. Вы только укрепите могущество врагов – и своих, и наших.

– Иного выхода нет, – Денис с сожалением развел руками. – Я должен породить дракона, чтобы его убить… – многозначительно усмехнувшись, он добавил: – Но есть один нюанс: деньги из воздуха могут построить замок богатства. Но стоять он будет на песке. И чтобы удержать его от разрушения, нужен опыт многих поколений… Горький опыт. Но противоядием я делиться с ними не намерен.

– И что потом произойдет?

Вопрос из уст светлейшего вырвался помимо воли – где-то глубоко внутри росло убеждение, что собеседник знает, о чем говорит. Он даже не обратил внимания на оговорку.

– Что потом произойдет… – задумчиво повторил Денис. Раскурив потухшую сигару, он помолчал минуту и хищно сощурился. – А потом к ним приду я!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Не иначе нечистый в тот день шалил. Либо наговор кто прочитал. Пятьдесят тысяч гульденов улетели в трубу призрачным дымом, не оставив на память о себе самого завалящего стюйвера. Сияющий мираж золотых приисков обернулся черной бездной разора. Надежные акции британской компании обесценились в один миг, покатились под откос Лысой горы вместе с головами солдат королевской пехоты.

Эдвин ван дер Брюйтен глухо застонал, трясущимися руками выдирая клочки из седой бороды. Жизнь окончена. Его уютный каменный особняк в центре Амстердама отберут по закладным ненасытные ростовщики, двухмачтовый бриг уйдет в плаванье под чужим флагом, а торговые лавки опечатают кредиторы. И милые дочурки – умные, красивые, воспитанные, – будут греть постель иноземным морякам, и танцевать на столах портовых таверн. Нищета не в почете у женихов.

Дернул черт его ввязаться в эту аферу! Он купец, не биржевой спекулянт, и ремеслу своему обучен крепко. Но в чужой избушке свои погремушки. Серебро и злато из сундуков обменять на пергамент? Его дед, прогорев во время «тюльпанового бума», завещал своим потомкам на пушечный выстрел обходить биржу. Если бы он послушал его. Если бы время можно было повернуть вспять. Если бы…

Необъятная тень легла поперек стола. Испуганной сойкой вскрикнула дубовая лавка.

– Грустишь?

Старый друг, конезаводчик Тим де Клер скалился белозубой улыбкой. Туша, что у битюга, и брови, как кусты черного пиона. Купец мрачно буркнул:

– А чему радоваться? – и уточнил с невеселой усмешкой: – Иль клад добыл затопленный?

Тим рассыпался дробным смехом. Прыгало болотной жабой брюхо, жалобно звенели пивные кружки; мигнул огонек свечи, грозясь сорваться с фитилька.

– Славные были времена, – подмигнул он, отсмеявшись. – Найди мы тот галеон, не сидел бы ты с поникшей головой в захудалой харчевне.

– Так в чем проблема? – Эдвин вытащил горсть серебра и бросил на стол. – На лодку нам хватит. Нырнем разок-другой, не найдем, так утопнем. Невелика разница как помирать – в пучине морской, аль под забором бродягой бездомным.

Старая была шутка, школярская. Мальчишками беззаботными искали они сокровища затопленного галеона. Слухи ходили среди рыбаков, что нашел погибель богатый торговец у дальних рифов. С сундуками полными самоцветов индийских, да серебра китайского. Не одни они ныряли в глубины темные, но добыча была у всех одна: ракушки склизкие и сети рваные.

– Погодим помирать, – стал серьезным Тим, кусая губы. В афере с акциями он потерял не меньше, точнее – все. – Товарищ наш старый забрел ко мне на огонек намедни. Ави Ихиэль… Помнишь такого?

Кто ж его не помнил? Удачливый игрок, секретарь биржевого комитета. Маклеры несли ему секреты своих клиентов. Солидные банкирские дома просили советов. Знатные вельможи Амстердама по его указке покупали ценные бумаги. Он был единственным, кто вовремя избавился от акций злополучной британской компании. Не считая вождя. Эдвин ван дер Брюйтен оставил в покое несчастную бороду, ехидно спросив:

– Предложил купить что-нибудь? Покупать было не на что. И совет спекулянта пропадет втуне. Тим отчаянно замотал головой.

– Продать, – шепотом высказался он. – Ихиэль предлагает начать игру на понижение.

– Давай, – охотно согласился Эдвин и повел глазами на серебро. – Капитал у нас есть. Разбогатеем.

Де Клер гулко захохотал. Вы видели смеющегося бегемота? Нет? Тогда представьте. Представили? Так вот – забудьте. Не умеет бегемот смеяться так, как умеет Тим де Клер. Мал он для этого и тщедушен. От смеха конезаводчика трясутся каменные стены харчевни, завсегдатаи давятся пивом и даже привычный ко всему трактирщик роняет на дощатый пол бутылку с шипучим бургундским.