Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт - Орлова

Непритворное возмущение МакНага вынудило меня расколоться:

– Есть основания считать, что в полиции завелась крыса. Понимаете?

В детали вдаваться я не стала. И так от Мердока за разглашение прилетит.

МакНаг успокоился мгновенно. Прикрыл глаза и медленно покачал головой.

– Нет. Ничего такого не было. Да и не надо – там С-с-сидоров так нас-с-следил, что только пас-с-спорта не хватало.

Эх, такая догадка не подтвердилась! С другой стороны, Кукольник не дурак, чтобы настолько явно подставляться.

МакНаг гибким движением выбрался из-за стола и вопросительно поднял бровь.

– Вы идете с-с-с-о мной?

– К Чандлеру? – я поспешно подорвалась с места.

– К Бас-с-сюну, – покачал головой следователь. – Полковника еще нет на мес-с-сте.

Я кивнула. Какая разница, в конце концов?

Все знали, что у Басюна не ладится с женой, поэтому он частенько ночевал на работе.

Полковник, счастливый в браке отец троих детей, этого не одобрял. Но Басюн всегда действовал по принципу: «А Васька слушает да ест». Все равно уживался он с начальником буквально как кошка с собакой (которыми они, по сути, и являлись).

В общем, нашему раннему появлению Басюн не удивился и охотно поднялся нам навстречу:

– Доброе утро. Чем могу быть полезен?

Выглядел Басюн колоритно: уши даже в человеческом облике покрывал темный пушок, залихватски топорщились пышные усы того же темно-шоколадного оттенка, а глаза – зеленые, яркие – светились на смуглом лице.

Не зря поговаривали, что обращается он черным котом.

– Здравс-с-с-твуйте! – МакНаг почтительно склонил голову. Официоза и обращения по званию Басюн не любил. – У меня вопрос-с-с по с-с-следс-с-ствию.

Замначальника приглашающе повел рукой.

– Присаживайтесь. А вы, домовой, по какому вопросу?

– По тому же, – чуть смутилась я. – Следователь МакНаг ведет дело по жильцу моей улицы.

– Вот как? – пробормотал замначальника и привычно подкрутил усы. – Тогда слушаю.

Пока МакНаг излагал проблему, я тихонько глазела по сторонам.

Кабинет Басюна был оформлен в обычном деловом стиле, но если присмотреться, природу его владельца выдавали мелочи вроде изрядно подранного веревочного столбика, застенчиво спрятанного за кадкой с фикусом. Или вот пустая картонная коробка у шкафа…

– А что вы об этом думаете, Стравински? – обратился вдруг ко мне Басюн.

– Я верю Сидорову, – созналась я честно. – По-моему, он действительно собирался завязать, а его подставили. Он же не новичок, чтобы так наследить!

Басюн перевел взгляд на МакНага и заинтересованно повел ухом:

– Что скажете?

– С-с-с-оглас-с-сен, – неохотно произнес тот. – Он явно там был, но даже не пыталс-с-ся с-с-скрытьс-с-ся. И его адвокат наверняка за это ухватитс-с-ся. Плевалка – с-с-спец!

Прозвучало это с несомненным уважением.

Все понимали, какой шум поднимет знаменитый адвокат по такому поводу. Еще бы, вор-рецивидист наконец-то решил встать на путь исправления, жениться и посвятить себя честному труду и воспитанию детишек… И вдруг такие злые наветы!

Не говоря уж о том, что вряд ли дойдет до суда – Сидоров очень плох.

А визгу в прессе будет…

И если уж это все понимала я, то хитрый Басюн тем более.

– К тому же Сидоров специализировался по проникновениям на охраняемую территорию, – подхватила я. – И занимался кражей артефактов, ценной маготехники и всяким таким. И такому мастеру лезть в гараж за бульдозером?!

Басюн поскреб когтями за ухом и решил:

– Закроем дело… скажем, за отсутствием состава преступления. Пусть потерпевший напишет бумагу, что напутал и забыл, что сам дал разрешение Сидорову перегнать технику.

– С-с-спас-с-сибо! – змеелюд поднялся и склонил голову.

Басюн жестом нас отпустил и повернулся к распахнутому окну, за которым щебетали беспечные птички.

Закрывая дверь, я успела расслышать низкий горловой звук.

Похоже, поголовье окрестных голубей сегодня заметно уменьшится…

Я не стала дожидаться, пока МакНаг оформит все бумаги. Уж в этом он точно мог обойтись без меня.

До назначенной Мердоком встречи оставалось еще добрых три часа, но неужели я не найду себе занятие? Той же почты наверняка скопилась целая гора…

Я не отказала себе в удовольствии неторопливо пройтись пешком. Как же я люблю эти тихие тенистые улочки!

Такие районы не годятся на открытки – слишком «непричесанные», застроенные и засаженные вразнобой. Зато глазу есть, где отдохнуть: увитые виноградом беседки, непроглядные заросли клематиса, пестрое разноцветье палисадников…

Я глубоко вдохнула запах цветов, чувствуя, как отпускает напряжение.

Люблю я свою работу!..

Любви заметно поубавилось, когда набежала толпа жалобщиков. Они изголодавшимися комарами вились вокруг, злобно жужжа и не давая ни минуты тишины.

Вот как их выгонишь? В последние дни я бессовестно забросила прием – не до того было, а теперь приходилось отдуваться…

А ведь я еще выгребла из почтового ящика целую груду писем, и они тоже ждали своего часа!

Жители как с цепи сорвались: жалобы, претензии, крики. Даже минутки на перекур улучить не удалось….

Последней каплей в чашу моего терпения оказалась дриада Ларисэль, чье миловидное личико изрядно портили злобное выражение и сварливо опущенные уголки губ.

– Вы должны принять меры! – заявила она с порога, подталкивая в спину безропотного Хельги.

– Здравствуйте, домовой Стравински! – вежливо прогудел тролль, стягивая с головы кепку.

– Доброе утро, Хельги, – я вздохнула украдкой.

Ларисэль еще хуже мадам Цацуевой – та хоть об окружающих радеет (в меру своего понимания), а дриаду всегда интересовало лишь собственное удобство.

– Вы… Вы с ним еще миндальничаете?! – взвизгнула Ларисэль. От злости ее лицо пошло некрасивыми пятнами. – Он ведь только на гадости способен!

– Что на этот раз? – смиренно поинтересовалась я.

Прошлый раз она жаловалась на слишком громкие шаги, мешающие ее чуткому сну, а позапрошлый – на манеру Хельги напевать за работой, что оскорбляло ее музыкальный слух.

В общем, утонченной дриаде портил настроение любой чих бедных троллей…

И угораздило же их обосноваться по соседству!

А мне опять отбиваться от дурацких претензий…

– Он завел кроликов!

Она ткнула тонким пальцем в бицепс тролля и сразу отдернула руку, словно обжегшись.

– И что? – не поняла я. – Не нахожу в этом ничего плохого.

Ларисэль задохнулась от возмущения.

– Саблезубых кроликов! И они… они же воняют!