Дикарка для Хулигана - Настя Мирная

потому что на её кровати сидит Андрюха и таким ледяным взглядом нас прибивает, что мандраж по спине ползёт.

Ситуация пиздос зашкварная, потому что Ди стоит в одной майке и трусах, а на мне кроме боксеров нихрена нет. Так ещё и шорты эти проклятые в руке.

— Андрей… — пищит девушка, делая шаг назад.

Уверенно обнимаю её за талию, прижимая вплотную по всем точкам. Даю понять, что одна она объясняться не станет. Да, пришла она сама, но это я не дал ей уйти ещё ночью. Хотел, чтобы рядом спала.

— Какого хера, мать вашу? — рычит её брат, не повышая голоса, а вот глазами такими матами кроет, что у меня мороз по коже. — Ты совсем охренел? Припёрся в наш дом, чтобы трахать здесь мою сестру? Под её родной крышей! У тебя вообще нихуя святого, что ли нет?

— Андрей, мы ничего такого не делали, просто… — тарахтит Ди.

Её нихуёвенько так трясёт. Прибиваю ещё крепче к себе. На несколько секунд зарываюсь лицом в чёрные пушистые волосы, выстраивая наиболее удобный и безопасный план разговора.

— А где ты шляешься ночами в таком виде? — указывает глазами на нижнюю часть её тела.

Прикрываю веки, собирая всю решимость и аргументы, которыми можно его убедить.

— Да, я пошла ночью к Егору! Но сексом мы не занимались! — вскипает Дикарка.

— А чем вы, блядь, занимались?! — рявкает Андрюха.

— Диана, оденься. — толкаю ей в ухо, ненадолго прижавшись губами. Вскидываю взгляд на её брата. — Выйдем. — он только скрипит зубами, но ни единого движения не воспроизводит. — Блядь, дай ей привести себя в порядок. Я сам тебе объясню. Не нападай на сестру.

С этими словами ещё раз коротко целую Дианку в висок, вкладываю ей в руки шорты и выхожу, уверенный, что Андрей пойдёт следом. Ожидание он оправдывает. Как только вхожу в выделенную мне комнату, шагает следом и закрывает за спиной дверь.

Бросив на него короткий взгляд, молча беру со стула джинсы и натягиваю на себя. Только когда продеваю в петлю пуговицу и застёгиваю молнию, смотрю на взбешённого старшего брата своей девушки.

Вбиваю в лёгкие кислород и открываю окно. Сука, мне сейчас просто необходима доза никотина, но в чужом доме курить не стану. Не настолько свинья.

Он молчит, сжимая кулаки, поэтому сам начинаю неприятный нам обоим разговор.

— Диана сказала правду. Секса у нас не было. И вчера тоже. И в ближайшем будущем не будет. Она рассказала, что ты в курсе о том, что со мной творится. — он коротко кивает, не сокращая расстояния. — Пока я не буду уверен, что смогу полностью контролировать себя, она останется девственницей. — смотрю чётко в его потемневшие от гнева глаза, но рассекаю ровно. — У меня дохера дерьма за душой. — отворачиваюсь к окну, продолжая свою исповедь. Слишком сложно признаваться ему в этом, но я готов на всё ради того, чтобы быть с Дианой. — Я не прошу тебя принимать меня, но не лезь к ней. Она не маленькая девочка и всё понимает.

— И как много о тебе знает Даня? — шипит за спиной.

Поворот на сто восемьдесят и опять глаза в глаза.

— Всё. — по крайней мере, о мои срывах и тёмных желаниях. — И, как ты сам заметил, ни синяков, ни укусов, ни даже засосов я на ней не оставил. Мы провели две ночи в одной постели, но я полностью сдерживаю себя.

— А какого хера она выползает от тебя в одних трусах? Хочешь сказать, что по дороге потеряла? Что, блядь, было? Что ты делал с ней?

— Я ей только от..! — закусываю язык до крови, потому что чуть не признался Андрюхе в том, что делал им с его сестрой.

— Ты ей только от… — повторяет потерянно, а потом стукает себя ладонью по лбу. — От… Блядь! Только не говори, что и она тебе тоже! — выпаливает со злостью и удивлением одновременно.

Пиздос вашу мать!

Меня таким жаром стыда окатывает, что не только морда горит, но и уши. Сгореть бы в этом огне, но только температура пока ещё не та. Но, сука, поднимается, когда он толкает языком за щекой, будто я и так не допёр, что он имеет ввиду.

— Блядь, нет! — рявкаю, пряча глаза.

Не то чтобы я сказал ему правду, если бы она это сделала. Я же понимаю, что ни один брат или отец не хочет, чтобы его сестра или дочь сосала чей-то член. Для многих это как унижение. И их вообще не волнует, если чья-то чужая дочь делает это для них. Тогда это акт любви, а не грязное использование.

Вот только удивляет меня то, что и Андрей краснеет. И сейчас явно не от злости, потому что вообще теряется, разводя руки в стороны. Устало опускается на край кровати, зацепившись взглядом за валяющийся на полу ремень.

Хорошо хоть следа от зубов на виднеющемся куске не видно.

Так и подмывает, как нашкодившему пацану, толкнуть его ногой под кровать, но вынуждаю себя оставаться на месте и держать хоть какое-то подобие спокойствия на раскрасневшейся морде.

Заебись, разговорчик вышел. Не думал, что он дойдёт до такого абсурда.

Отвернувшись обратно к окну, шумно гоняю влажный утренний воздух, успокаивая долбящее по рёбрам сердце. Прикрываю глаза, забиваясь кислородом до максимальных отметок, и бомблю уверенно:

— Я люблю Диану. — в этот раз признаюсь уже осознанно. — Она этого не знает. И не узнает, пока у меня не будет полной уверенности, что я ей не наврежу. Сейчас об этом знаем только ты и я. — говоря это, перегибаюсь через подоконник, высунув в окно голову, чтобы хоть немного остудить лицо. — Когда я сказал тебе, что могу держать себя в руках — это была правда. Только с ней выходит. А может, — угрюмо хмыкаю, подтянув вверх один уголок губ, — раньше у меня просто не было повода для этого. Не было человека, ради которого стоило измениться. Я понимаю, что ты так реагируешь, потому что её любишь, заботишься, стараешься защитить от всего на свете.

— Да. — подтверждает еле слышно.

Повернувшись, опираюсь спиной на подоконник. Ухватываю его тяжёлый