Бремя живых - Василий Звягинцев

Но улица опять пришла в движение. «Охрана госбезопасности стреляет в народ! У Большого Дома и у Городской управы!»

«Туда, все идем туда!» — сразу из десятка мест скандировали луженые глотки.

— Зачем идти туда, где стреляют? — раздался одинокий голос здравомыслящего человека неподалеку от Уварова, но тут же и смолк.

«Идемте, все идемте!» — слышались сотни, тысячи голосов.

— Что будем делать? — спросил Валерий у Кшиштофа. — Если там и вправду стреляют, чего туда лезть? И вообще, у нас есть конкретная цель?

— Постреляют и перестанут. Лезть туда не будем. Цель — есть. Но тебе о ней знать рано. А вот — чем не цель? — Он со смехом указал на витрину ювелирного магазина, хозяин которого не успел сориентироваться, не опустил гофрированную железную штору, а стоял на пороге и пялился на происходящее, утратив всякий классовый инстинкт.

От удара тяжелым ботинком толстое стекло лопнуло сразу и осыпалось водопадом острых осколков. Заполошно закричал хозяин, а Кшиштоф и его ребята уже перепрыгнули через подоконник и начали горстями выгребать с прилавков и швырять в толпу все, что там было: цепочки, крестики, кулоны, серьги и перстни с обручальными кольцами.

— Держите, все теперь ваше! Наше! Народное!

Но самое интересное — из «народного добра» кассу и витрину с дорогими часами бойцы сотника оставили для себя.

— Держи, на память о нашей революции! — тот самый рыжий парень с автоматом, Стах, сунул растерянно остававшемуся на тротуаре Уварову целую горсть «Буре» и «Мозеров». Золотых по преимуществу. И что было делать, возмущенно бросить их на асфальт?

Неостроумно, а главное, оперативно неправильно так было поступить. Пришлось сунуть все это добро в карман.

— Спасибо!

— Хе-хе! Держись за нас, не пропадешь! То ли еще будет!

Десятки желающих из толпы кинулись добирать остальное, а масса не успевших к раздаче принялась вышибать и соседние окна. Гулять так гулять! На Маршалковской и в прилегающих кварталах много магазинов, хватит на всех.

…Окольными путями группа Кшиштофа, к которой по дороге присоединилось еще не меньше двух десятков того же типа и облика парней, выбралась к площади перед сеймом. Здесь уже стояли бронетранспортеры с эмблемами городской полиции и два армейских танка, направив стволы пулеметов и пушек на все шесть втекающих на площадь улиц.

Башни иногда проворачивались на несколько градусов вправо и влево, но ни одного человека, ни в форме, ни в штатском, пытающегося что-то объяснить или потребовать буйствующую толпу рассеяться, возле них видно не было.

«Дураки, какие дураки, — подумал Уваров, — сейчас еще есть шанс переломить ситуацию. Два-три выстрела поверх голов из пушек — и все разбегутся, барабанные перепонки, на хрен, полопаются, потом две хорошо сколоченные роты очищают ближайшие кварталы, и будет о чем разговаривать…» У него вдруг появилось желание запрыгнуть на броню ближайшего танка и принять на себя командование.

Он с трудом подавил в себе это желание. Хватит, господа начальники, сами свои проблемы решайте, а мы ученые, помним, чем за инициативу расплачиваться приходится.

— Так, здесь не пройдем. Давайте вправо, к Висле, — скомандовал сотник.

— Куда мы все же? — приостановившись, спросил Уваров у автоматчика Стаха, который все время странным образом оказывался с ним рядом в каждый острый момент.

Чтобы подтвердить свою привязанность к общим идеалам, Валерий тоже ударил рукояткой пистолета по стеклу довольно жалкого ларька, внутри которого сжалась худенькая девчонка-продавщица. Выхватил несколько банок пива и блок американских сигарет.

— Скажешь хозяину — на благо революции, — то ли издевательски, то ли успокаивающе крикнул он. — Держи, пей, — протянул банку Стаху.

— Вот это ты зря, — поморщился тот. — С мелкими хозяевами мы не воюем. Им и так жрать нечего…

Обернулся и бросил внутрь ларька несколько скомканных десятирублевок, только что украденных у ювелира.

— Разбираться надо, — назидательно сказал он Валерию, после чего пиво все-таки взял.

— Мне ваших заморочек не понять, — ответил Уваров. — Гулять так гулять. Пока не появилась Королевская конная полиция…

— И не выписала штраф за нарушение общественного порядка, — поддержал Стах его шутку. — Только если наша появится, вместо штрафа будет шквальный огонь на поражение из тяжелых пулеметов. Так что ходом, ходом…

— Да куда же, в конце концов? Что вы все темните? Национальный банк брать — я готов. Правительство менять — танки не дадут, сам видел. Стоило из Канады лететь, чтобы с такими, как вы, связываться…

— Чего-то не нравится? — как черт из табакерки возник за плечом сотник.

— Не нравится, — смело, почти грубо ответил поручик. А чего ему стесняться? По легенде он — человек из другого мира, совсем с другими обычаями и степенью личной свободы. Случай свел с людьми, которые поначалу понравились, а сейчас вдруг разонравились. Имеет все основания послать их подальше.

— Я не шестерка, чтоб бегать за вами по улицам. Еще и учат всякие, что можно, что нельзя. Я за свободу бороться приехал, а не ларьки грабить. Я все сказал! — И — рука снова на пистолете, который давно переложен из плечевой кобуры в боковой карман. Мол, поостерегись, парень, как бы ты себя ни называл.

— Что? Ты — пушкой мне грозишь? Мне?

Кшиштоф явно начал заводиться. Да и то. С раннего утра, наверное, мечется по улицам, все это организовывая, в пределах своей компетенции, конечно. Пьет постоянно, как Валерий заметил, по паре глотков каждые пятнадцать-двадцать минут. Не пьянеет впрямую из-за того же нервного возбуждения. И совсем ничего не ест. Тут взбесишься, особенно если уже вообразил себя этаким Наполеоном на Аркольском мосту.

А на самом-то деле, давно уже отметил Уваров, лет ему всего двадцать два — двадцать три от силы. Пацан практически, хотя и спортивный, крепенький, а по сути — щенок еще, пусть и с претензиями.

Рука «сотника» тоже дернулась к «маузеру», заткнутому за пояс. Но он еще не успел коснуться и рукоятки, как ствол «беретты» уставился ему между глаз. И даже открытый курок сделал угрожающее движение, плавно приподнявшись.

— Стой, парень, — тихо сообщил Уваров, сторожко оглядывая всю остальную банду, надвинувшуюся со всех сторон сразу. — И вы — стоять. И пять шагов назад. И руки — на виду. Мы, ковбои, такого не любим. Одно движение — его мозги вон на том заборе. И еще положу штук десять, пока у кого-то получится выстрелить в меня. Хотите — проверим, как в «Великолепной семерке»?

Он так ловко провел «стволом» вдоль всей компании, что каждый успел увидеть смертоносную дырку зрачок в зрачок. И вернул его на место, то есть точно к переносице Кшиштофа. Заняла вся демонстрация пару секунд от силы.

Уваров, в отличие от окружающих его парней, привык видеть направленные на него «стволы» и знал, как себя при этом следует держать, что делать. А они — не знали.

— Так что — хотите поиграть, «землячки»?

Для окончательного эффекта Валерий крутанул «беретту» на скобе вокруг пальца, бросил ее за отворот куртки (мимо кобуры), тут же поймал выскользнувший из-под полы пистолет левой рукой и с тем же пижонским проворотом снова направил в лоб сотнику.

— Вот так вот. Не были вы в наших прериях. И если еще хоть кто попробует со мной разговаривать не в том тоне, все сделаю не в шутку, а всерьез. Вопросы есть?

Вопросов не было не только у Кшиштофа, который много потерял в своем кураже, но и у Стаха, а его как раз Валерий уже понял как самого здесь опасного человечка. Вооружен прилично, кроме «стена» еще кое-что наверняка имеет в загашнике, и характер у него явно взрывной и агрессивный, несмотря на внешнюю разболтанность. По годам самый старший, как бы не тридцатник ему уже, хотя выглядит на редкость молодо. Сейчас вот, единственный из всех, зыркал он глазами очень нехорошо. Не испуганно, а злобно-угрожающе. Как бы не из офицеров он бывших, а то и действующих. Или — уголовный авторитет, под маской «патриота» решивший сформировать из восторженных юнцов собственную банду.

Да не с «печенегом» ему мериться крутизной и силами. Можно, конечно, для смеха отнять у него автомат и закинуть за ближайший забор, но подождем дальнейшего развития событий. Очень ярко вдруг Валерий почувствовал, что именно имел в виду полковник Стрельников, назначая его в отряд. «Интересная у вас будет служба, поручик». Спасибо, ваше высокоблагородие, уж и вправду интереснее, чем солдат по плацу гонять, строевой шаг отрабатывая.

Вариантов у него теперь осталось ровно два.

Либо «повстанцы» примут его как данность, то есть как своего парня, резкого, сурового, но своего, с которым стоит иметь дело и дальше, в возможных острых ситуациях полагаясь на его бойцовские способности. Либо при первом удобном случае стрельнут в спину, что не так уж трудно, учитывая их огромное численное превосходство.