Новый мир. № 8, 2003 - Журнал «Новый мир»

Александр Белов. Бригада. Бои без правил. Бригада. Битва за масть. М., «Олма-Пресс экслибрис», 2003, 350 стр.

На сей раз «Бригада» настоящая — а то еще до выхода этого киноромана успела появиться подделка некоего автора, претендующего на то, чтобы считаться тем самым Беловым… Что-то вроде «Саги, рассказанной сыну», с эпиграфами из Библии, с ласковым общением героев — в прошлом школьных друзей, а ныне воров в законе… Коля, Саша… Но «Бригада» настоящая по-своему даже мерзей, поскольку нет в ней и той подлинности, какая была в фильме. Тот сериал был сделан недурно — Безруков по-настоящему вошел в роль, даже в интервью его появились откровенно блатные интонации. Тоже про духовность любит поговорить, про Пушкина, Есенина… Нет, не то чтобы роль искалечила молодого артиста — артист попался подходящий, вот роль и вытащила из него заветную сущность. Но, господа, каково же про все это читать! Литература — это ж вам не кино, тут амбивалентности не бывает. Тут авторы горячо, искренне любят своих молодых, ярких героев, сочувствуют им, любуются. Писано все это еще сравнительно приличным слогом, без особенной суконности, хотя и с тем же нудным многословием, всегда отличающим людей, которым нечего сказать. Губчатая ткань текста, уродливо разросшаяся, вроде как в сочинении Блоцкого о Путине…

Зачем я анализирую этот роман, качества и жанра вполне определенного? Да ведь Мураками ничуть не лучше, во-первых… а во-вторых, по продажам первые два тома «Бригады» в Москве лидировали весь май. Надо же, в конце концов, знать, что читает народ. Дело не в том, что в этой книге обеляются (от слова «Белов») главные персонажи девяностых. Не в том даже дело, что авторы громоздят фантастические ляпы на каждом шагу — в девяносто третьем году, во время штурма Белого дома, все уже по мобильникам общаются… Дело в ином — в убийственной бездарности текста, в полной драматургической беспомощности фабулы, которая, стоило отделить ее от обаятельных исполнителей и бесхитростной, но крепкой режиссуры, стала разваливаться под руками. И ведь «Бригада» — это действительно лучший русский сериал и лучший роман по нему, без дураков. Не верите? Почитайте остальные.

Все, никакой больше коммерческой литературы. В следующем обзоре буду писать исключительно про элитарное.

* Как описать состояние современного человека, обреченного на муки выбора в книжном магазине? Книг полно, а читать нечего: полная метафора всей нынешней жизни. Вот что, оказывается, имел в виду Горбачев, произнося свое знаменитое: «При всем богатстве выбора другой альтернативы нет».

Откроешь бытовой роман — вязкая, сказовая проза бывших сценаристов или так и не состоявшихся подранков перестройки, кое-как начинавших в начале восьмидесятых, да так и подрубленных внезапными переменами. Здесь же многотомные семейные саги, писанные языком патологически суконным: «„Неужели он может так уверенно лгать?“ — в ужасе подумала Марья Степановна, вытирая руки о передник». Про всякое муракоэльо молчу.

Хочется фиксироваться на исключениях. Но уже сегодня десяти исключений не набирается.

Кинообозрение Игоря Манцова

(СЮЖЕТ) «Муж замечает, что отныне жена засыпает в несколько иной позе. Раньше сворачивалась в клубочек, словно кого-то (его?) опасаясь. Теперь же раскидывает в стороны руки, точно манифестируя свободу и независимость. Муж делает вывод, что с некоторых пор жена изменяет.

Далее возможны любые варианты, дальнейшее не столь уж существенно. Но вот эту внимательную фазу в нашем кино не делает никто. Никто даже не имеет ее в виду. Все наши картины воспроизводят заимствованный набор визуальных клише, уворованные, чужие, давно списанные в голливудский архив аттракционы.

Иногда зрителю демонстрируют позы совокупления, но даже это снимают неумело и невнимательно».

(ДУХОВКА) Вышеприведенный отрывок появился в киножурнале два с половиной года назад. «У тебя хватило ума разбазаривать сюжеты такого уровня?! — сочувственно пеняли мне друзья и знакомые. — Украдут!»

«Конечно, не украдут, — с неподдельной тоской оборонялся автор. — Все равно никто из наших не знает, что делать с этим дальше. Они даже не мыслят в этом направлении».

Ныне, по долгу службы в еженедельной газете, я в течение четырех месяцев отсматривал прокатную текучку. Лучшие западные картины работают именно с телесностью, а не с пресловутой «духовкой». В нынешней России искусство кино благополучно кончилось. Грамотная Россия — читает.

«Следует ознакомиться с романом Мишеля Уэльбека „Платформа“! Я, например, уже сделал это!» — поймал меня на платформе метро «Коломенское» знакомый пытливый, довольный собою кинокритик. Другой, телережиссер, словил моего однокурсника-сценариста: «Немедленно читай Уэльбека и Бегбедера! Где тот Вергилий, который проведет меня по лабиринтам высокой культуры?»

Какая-то патологическая дурь. Господи, за что?!

(ВУДИ АЛЛЕН) С редким единодушием литераторы «опускают» Аллена-кинематографиста, превознося его хилую, его средненькую прозу. Я же, напротив, полагаю, что Вуди Аллен — всего-навсего гениальный актер и блестящий постановщик. Ровно то же самое с Василием Шукшиным. Неразрешимый спор. Давайте хотя бы осознавать его корпоративную специфику!

(ПОДОРОГА) Как я внедрял в массы лучшую русскую книжку 90-х годов. Всякий раз, посещая подземный магазинчик «Ad Marginem», прикупал очередной сиреневый томик «Выражение и смысл» (М., 1995). За четыре года, по неизменной цене 19 рублей 80 копеек, приобрел, подарил знакомым и малознакомым людям, не иначе, половину залежавшегося тиража.

До конца дочитали только семеро. Оценили по достоинству, страшно сказать, трое. Моя беззаветная любовь к Валерию Подороге сошла на нет, едва он сочувственно описал картину Алексея Германа «Хрусталев, машину!». Впрочем, имеет все права.

(НИЦШЕ, ПОДОРОГА) Где бы я ни открыл эту сиреневую книжицу сейчас, попадаю в тему. Скажем, страница 173: «Человеческое тело, в котором снова оживает и воплощается как самое отдаленное, так и самое ближайшее прошлое всего органического развития, через которое как бы бесшумно протекает огромный поток, далеко разливаясь за его пределы, — это и есть идея более поразительная, чем старая „душа“».

Или страница 183: «Конечно, сколько ни повторять по разным поводам слово „тело“, оно от этого не станет более ясным, тем более что понятие тела в своей долгой терминологической истории до сих пор остается верным старому партнеру-противнику — духу».

И наконец, применительно к особого рода текстам: «…читающий признает телесный ритм читаемого. Читаем мы и не мы, читает наше тело. Вот для кого сверкает смысл. И, чтобы читать, нам приходится, хотим мы этого или нет, изменяться в тех возможных пределах, которые устанавливает телесная стратегия текста, используя при этом известные ресурсы воображения и мимезиса».

Механизм чтения, который описывает Подорога, полезно соотнести с механизмом соинтонирования зрителя. Подлинное содержание фильма считывает «наше тело». Которое мы соотносим с телом протагониста. Тексты категории «уэльбек» считываются несколько иначе.

(ТОДОРОВСКИЙ-МЛАДШИЙ) В картине «Любовник» (2002) он рассказал историю двух немолодых мужчин (актеры Олег Янковский и Сергей Гармаш), долгие годы деливших одну и ту же женщину. Персонаж Янковского — непосвященный муж, персонаж Гармаша — тайный любовник. Впрочем, к началу картины женщина уже мертва. Теперь эти двое таскаются друг за другом, выясняют отношения, ревнуют, ругаются. Типа «богатый внутренний мир». Так поняла картину постсоветская интеллигенция, по преимуществу — сообщество «читателей». Нормальный «зритель» (который видел всех уэльбеков и бегбедеров в гробу, который в крайнем случае пролистал, одобрив, Хелен Филдинг и Валерия Подорогу) считывает иное. Вот что: два потасканных мужичка, шансов адаптироваться заново никаких, несмелое гомосексуальное влечение, нужны друг другу все больше и больше, когда-нибудь непременно переспят.

А впрочем, и без того трутся телами! Представляете, два массивных мужских человека заполняют рамку кадра на протяжении часа сорока. Иногда появляется мальчик, сынок, теперь уже неизвестно чей. Не важно, о чем все они говорят, не важно! «Интеллигентские сопли» считываются лишь немногочисленными нашими: местечковая «совковая» стратегия. По-настоящему важно, какого рода антропологией заполняет кадр режиссер. Какую биологию, какие социально-психологические типы соотносит.

Еще важно понимать, что я не люблю отечественных грамотных, всех этих беззаветных «читателей» и «писателей», единственно потому, что они отравляют воздух. До сих пор держат под контролем индустрию речи, нелепо информируют, неправильно ориентируют и кинематографистов, и потребителей. Блокируют правильные сюжеты, конкурентоспособное кино. Конечно, мы все равно это сковырнем. Но мучительно жалко бесцельно прожитых лет, украденных нелепыми, жалкими людьми, не понимающими в кино ничего.