Брат императоров - Юрий Иванович

Справилась с ситуацией сама Алекса.

– Раз уже все обговорили, пора спать! – приказным тоном заявила она. – Что ты дрожишь от усталости, что у меня глаза слипаются. Поэтому откладываем оставшиеся проблемы на завтра. Спокойной ночи!

Второй ручкой она решительно ударила по рукам парня и выдернула плененные им пальчики. Но тут его наконец-то прорвало:

– А помнишь… э-э-э… как мы с тобой в пещере лежали, обнявшись?

– Это еще ничего не значит, – ни капельки не смутилась она. – Это был хитрый тактический прием против коварного врага.

– И когда ты стояла там… голая…

– А это вообще верх бестактности напоминать даме о ее вынужденном позоре! – вскипела красавица. Развернулась резко и вошла в свой номер. Еще и дверью так значительно хлопнула.

Он только и успел выкрикнуть в уменьшающуюся щель:

– Ты была так прекрасна!

Услышала. Потому что тут же отозвалась, явно прижавшись с той стороны:

– Когда одетая – то уже страшной становлюсь?

– Как ты можешь?! Ты и в одежде для меня прекрасней всех на свете! – прорвалось первое пылкое заверение.

– Да? – сомневался голосок из-за двери. – А ты иных-то видел в своей жизни? Цветы дарил? Серенады пел? Вот когда побываем на балу среди сотен иных прекрасных дам и ты останешься при том же мнении обо мне, тогда и поговорим на эту тему.

Сильно озадаченный Дим отправился к себе. Зачем дарят женщинам цветы и почему поют серенады под окнами, он, слава светлым демонам, знал. Теорию отец преподал, да и мать частенько целые отрывки из любовных романов по памяти зачитывала. Мало того, парень имел приятный бархатный баритон, идеальный слух и великолепно пел. Отец его обучил всем песням, которые знал еще с Земли и которые успел выучить уже на Изнанке. А уж с его памятью их запомнить – невинный пустяк.

Но теория – это одно, а как оно все на практике будет получаться?

Расстроенный, томимый страстным желанием продолжать общение с богиней, влюбленный иномирец, оказавшись в своем номере, с досадой проговорил:

– Теперь точно всю ночь не усну! И вел себя – как последний кретин! Кто же так говорит даме о ее красоте и привлекательности? Надо было…

Варианты, один краше и возвышенней другого, так и замелькали перед мысленным взором. Прилег на кровать, не раздеваясь, чтобы лучше мечталось и… О чудо! Уснул практически моментально.

Зато разбудивший его утром Отелло даже удивился:

– Ты чего во сне лыбишься? Завтрак приснился? – Переводчик работал изумительно. Тогда как приятель вскакивать не спешил, продолжая счастливо улыбаться:

– То, что мне приснилось, я готов променять не только на завтрак, но и на обед с ужином!

– Ха! Таких вещей не бывает, – заявил друг, разглядывая в окно проснувшийся город. – Это тебе даже Булат на пальцах докажет. Кстати… Светает тут очень рано, или это у них так сутки распределены?.. А вот на той стороне площади уже все прилавки заняты, и покупатели возле них толпятся… Может, и мы туда прогуляемся?

– Ты решил проигнорировать святое?! Свой завтрак?!

– Да я сразу на него отправился, – стал жаловаться мохнатик. – Но меня в столовую не пустили, сказали, что для постояльцев она откроется лишь через полтора часа.

– Вот ты даешь! Зачем тогда меня разбудил в такую рань?

– А ты разве не выспался?

– Выспался. Но за прерванный удивительный сон тебе бы стоило надавать хорошенько по шее.

– Попытаешься? – хмыкнул массивный здоровяк. – Или тебе сразу сдачи дать?

Прямота и непосредственность братьев упрощали их общение между собой. Да и возможность побывать с утра на городском рынке упускать не следовало. Потом можно и не успеть, торговали здесь только до обеда.

Так что парень уже через несколько минут стоял готовым к выходу: увешанный своим оружием, он прикрыл его поверху широкополым плащом. Лавочники вчера сообщили, что показное ношение оружия в городе не приветствуется. Вернее, считается признаком дикости. А уж если его применять, даже в случаях самообороны, то потом надолго можно погрязнуть в разбирательствах с законниками и судьями. А все время этих разбирательств – просидеть в тюрьме.

Отправляясь на кратковременную прогулку, Чернявый не стал брать купленный для папы подарок, оставил его в номере. Понимал, что будет смотреться с ним крайне несуразно в столпотворении рынка. Даже подначку друга проигнорировал с молчаливым достоинством, когда тот посетовал:

– Жаль, ведь с таким мечом ты выглядишь как истинный дикарь.

Алексу будить и брать с собой не стали. Хоть мохнатик и предложил ее пригласить, но лохматик рьяно возражал:

– Пускай выспится, бедненькая! Она вчера так измучилась.

Но не успели они выйти из гостиницы на площадь, как их догнал строгий окрик:

– Куда это вы без меня намылились?! – запыхавшаяся дама, поправляя на себе одежду, сердито хмурила бровки: – Вздумали меня бросить в этом мире одну?

– Да мы вроде и не мылились? – Чернявый показал свои руки. – И так чистые…

– До завтрака еще больше часа, – тут же стал подробно отчитываться Дим, с непроизвольной улыбкой любуясь слегка взвинченной красавицей. – Ну мы и решили на рынке осмотреться. А тебя я будить запретил, хотел, чтобы ты выспалась, была свеженькой и полной сил.

– Я всегда свеженькая! – парировала дама, но уже спокойным и покладистым тоном. – Пошли!

И двинулась впереди парней, как истинный и непререкаемый командарм своей армии. Но если лохматик двинулся следом безропотно и охотно, то мохнатик возмутился, показывая жестами: «А чего это она раскомандовалась?! Это я предложил по рынку прогуляться!» Пришлось специально для него гримасничать: «Тебе не все равно, кто впереди нас идет? Да и некоторые наши поблажки прибавят уверенности девушке в собственных силах. Это же какой шок – оказаться извлеченной из своего мира». На это последовал ответ: «Не переживай! Ее уверенности на нас троих хватит!»

Вот никак не хотел названый брат понимать того повышенного внимания, которое оказывается слабой, вроде как беззащитной, но страшно наглой самке. И на друга поэтому смотрел с укором и сарказмом. Если не с ревностью. Дмитрию только и оставалось, что помечтать: «Ничего! Вот отыщем в городе девушку твоего вида и расы, посмотрю тогда, как ты перед ней хвостом вилять станешь и ковриком мохнатым стелиться будешь!»

Себя-то он уже приравнял к опытным ловеласам, прикидывая, где достать цветы и какие серенады он будет распевать своей богине предстоящим вечером.

Рынок, на котором торговали не только продуктами сельского хозяйства, поразил уроженцев Эфира невероятно. Толкотня, зычные призывы продавцов, масса разумных существ на каждом пятачке пространства, шум, запахи, в том числе и неприятные, – все это оглушает неподготовленного экскурсанта и сродни удару лопатой по голове.