Очерки истории гражданской войны и иностранной военной интервенции на Украине (1918—1920) - Николай Иванович Супруненко

5. Обострение классовой борьбы. Меры по устранению политического напряжения в республике

Усиление нажима на кулака и особенно изъятие у него излишков хлеба вызвали обострение классовой и политической борьбы в республике. Этому способствовали колебания украинского крестьянства в сторону контрреволюции, особенно сильно проявившиеся весной 1919 г. Колебания крестьянства сказались и на политических позициях партии незалежников. В новых политических условиях они вернулись в лагерь украинской буржуазно-националистической контрреволюции и стали на путь вооружённой борьбы против Советской власти. Лучшая их часть, оставшаяся на позициях Советской власти, выделилась в самостоятельную группу левых незалежников.

Защитники кулацких интересов и мелкой буржуазии города — украинские эсеры, украинские социал-демократы, незалежники, анархо-махновцы и левые эсеры,— используя ошибки, допускавшиеся при проведении земельной и продовольственной политики Советской власти, развернули бешеную антисоветскую кампанию. Вражеская пропаганда способствовала усилению колебаний украинского крестьянства.

В обострении общеполитического напряжения в республике немаловажную роль сыграли и проявления великодержавного шовинизма со стороны некоторых работников, иногда украинцев по национальности. Так, начальник Заднепровской дивизии П. Дыбенко, получив телеграмму от Наркомата путей сообщения Украины на украинском языке, предписывавшую обеспечить пропуск эшелона с углём для него, ответил: «В штабе никто не умеет читать по-хохлацки». Нарком по военным делам Украины Н. Подвойский, как только ему стало известно о таком возмутительном поступке, издал 25 апреля 1919 г. специальный приказ, в котором отметил недопустимость поступка П. Дыбенко и подчёркивал, что все учреждения и должностные лица Украины обязаны отвечать на все вопросы, независимо от того, на каком языке они поступили. «Ввиду этого,— гласил приказ,— объявляю строгий выговор за вышеупомянутый поступок начальнику Заднепровской дивизии т. Дыбенко»[552]. Совсем курьёзный случай на почве незнания украинского языка произошёл в самом аппарате Наркомвоена Украины. В. Межлаук в телеграмме от 16 апреля 1919 г. сообщал Н. Подвойскому: «Считаю нужным несколько украинизировать политотдел Наркомвоена, приславший мне в качестве белогвардейского воззвания отношение Малинской волостной управы за № 1063, написанное по-украински и содержащее инструкцию образования Советов»[553].

Были случаи непонимания роли и значения украинского языка как важнейшего фактора общения и политического воздействия на население Украины, особенно на крестьянство. Этого не понимали отдельные работники даже такого весьма квалифицированного коллектива, как работники агитпоезда им. Ленина, проделавшие большую и весьма полезную работу на Украине. В информационной сводке поезда с 9 по 17 июля 1919 г. о работе Нежинского уездного земотдела сообщалось, что в его работе «была странность следующего характера: все поступавшие циркуляры и распоряжения из губземотдела, прежде чем провести в жизнь, переводились на украинский язык»[554].

Игнорирование украинского языка, как и недоразумения, возникающие на почве его незнания, были богатой пищей для украинской националистической пропаганды.

Между тем обращение к массам на их родном языке в огромной степени способствовало укреплению Советской власти. Это можно увидеть хотя бы на таком примере. Н. Скрыпник в качестве особоуполномоченного Совнаркома Украинской ССР выехал в Волынскую губернию. О пребывании Н. Скрыпника в губернии сообщал политконтролёр аппарата Наркомвоена Украины А. Блаз 17 июня 1919 г. «Он (Скрыпник,— Я. С.) часто выступает на митингах среди рабочих. Его слушают со вниманием, благодаря тому, что он хорошо владеет украинским языком. Он объезжает фронт, выступает среди красноармейцев. Его пребывание в Волынской губернии принесло очень много пользы»[555].

Вызывали возмущение трудящихся грубые и незаконные действия отдельных командиров воинских частей. Инструктор управления Наркомата внутренних дел Украины Н. Барабашов 24 апреля 1919 г. сообщал о том, что в село Добровеличковке Херсонской губернии командир отряда Мирошниченко на второй день религиозного праздника троицы вскочил в церковь «с револьвером в руках и во всё горло начал вызывать всех тех, чьи подводы были около церкви, чем вызвал недовольство массы и панику»[556]. Красноармейские части иногда допускали незаконные конфискации лошадей и фуража, мобилизовывали гужевой транспорт у крестьян, не делая никакого различия между бедными и богатыми. Всё это также вызывало возмущение среди трудящихся.

Активную контрреволюционную деятельность вели и церковники — надёжная опора реакционного эксплуататорского строя. В борьбе против власти рабочих и крестьян они, как и все другие контрреволюционные группы и партии, широко пользовались методом провокации. Извращая закон об отделении церкви от государства и церкви от школы, лишивший церковников привилегированного положения, они, чтобы вызвать недовольство верующих, стали сеять клеветнические слухи, что якобы Советская власть собирается закрыть церкви. В Межигорском монастыре (под Киевом) существовал контрреволюционный центр, руководивший антисоветской деятельностью церковников. В Киевском уезде в апреле 1919 г. церковники начали кампанию сбора подписей против ими же пущенного слуха о предстоящем закрытии церквей, что взволновало верующих[557]. На этой же почве в селе Суславцах Летичевского уезда произошли волнения[558]. Из Купянского уезда Харьковской губернии в мае 1919 г. сообщили, что декреты о церкви истолковываются как «унижение православной веры»[559], которое якобы исходило от евреев. На этой почве распространялся антисемитизм. Однако церковники далеко не всегда ограничивались распространением провокационных слухов, но и сами становились на путь вооружённой борьбы против Советской власти. На Подолии, в сёлах Рыхто, Богавце, по отходившим советским войскам из дома священника и других домов вёлся ружейный и пулемётный огонь[560].

Украинские буржуазные националисты наряду с контрреволюционной пропагандой, используя колебания крестьянства, организовали вооружённую борьбу против Советской власти. На территории Украины образовались десятки и сотни банд, основной кадр которых составляли кулаки. Кроме общеполитических условий, создавшихся весной и летом 1919 г., образованию кулацких банд способствовало и то, что Директория, удирая под ударами Красной Армии, оставляла в разных районах Украины свою агентуру и небольшие группы офицеров и надёжных солдат с заданием вести антисоветскую деятельность и организовывать кулацкие контрреволюционные мятежи. Григорьев, Зелёный, Ангел, Струк, Магомет, Соколовский и многие другие бандитские атаманы были петлюровскими офицерами и действовали по заданию Директории. В конце марта — начале апреля 1919 г. стали вспыхивать антисоветские мятежи. Особенно активно действовала кулацкая контрреволюция на Киевщине и Подолии, где меньше всего было отведено помещичьих земель в уравнительный раздел. В связи с активизацией кулацкого бандитизма Совнарком Украинской ССР 4 апреля объявил вне закона атаманов Соколовского, Гончара (Батрака) и Орловского, чьи банды бесчинствовали в Радомысльском уезде, в районе села Мотовиловки — между городами Фастов и Васильков Киевской губернии. Бандиты обнаглели до такой степени, что в начале апреля организовали нападение на Киев.

В ответ на это Совнарком Украинской ССР усилил аппарат Всеукраинской чрезвычайной комиссии (ВУЧК). По его просьбе в начало апреля 1919 г. на Украину из Советской России был направлен мужественный и преданный