Дочь тумана и костей - Лэйни Тейлор

— Это птичья косточка, — сказала тогда Мадригал, показывая ее. — Зажми ее пальцем вокруг основания, вот так, загадай желание и мы вместе потянем за нее. Тот, кто ухватит большую часть, получит свое желание.

— Волшебство? — спросил Акива. — Откуда взялась эта птичка, косточка которой способна творить волшебство?

— О, это не волшебство. В действительности желания не исполняются.

— Тогда зачем делать все это?

Она пожала плечами.

— Надежда. Надежда может быть мощной силой. Хоть в этом нет никакого определенного волшебства, но, когда знаешь, о чем мечтаешь больше всего и держишь это в себе, словно луч света, желаемое может произойти, почти как волшебство.

Он растворился в ней. Сияние ее глаз что-то зажгло в нем, пробудило его к жизни, чувства, которые он ощущал лишь наполовину.

— И чего больше всего хочешь ты? — спросил он, от всей души желая дать ей это.

Она была застенчива.

— Тебе нельзя этого знать. Давай же, загадай со мной.

Авива обхватил пальцем тоненькое основание косточки. То, чего он сейчас желал больше всего, никогда не приходило ему в голову до встречи с ней. И оно исполнилось той ночью, и много последующих ночей. Его жизнь начала вращаться вокруг этого сияющего момента счастья. Все, что он сделал с тех пор, было во имя любви к Мадригал, и потеряв ее, он потерял себя.

А сейчас он летел к Кару, держа в руках правду, которую она так хотела узнать, эту хрупкую вещицу, "почти волшебство."

Почти? Не в этот раз.

В косточке просто бурлила магия. Печать Бримстоуна на ней была такой же мощной, как на порталах, заставляющей Акиву держаться в постоянном напряжении. В косточке была правда, а вместе с ней, сила, способная заставить Кару ненавидеть его.

А если бы она исчезла? Ничего не стоило бы просто бросить ее в море. Что тогда? Кару не обязательно узнать обо всем. Без этой косточки Кару смогла бы полюбить его.

Эта мысль была такой соблазнительной, и она наполнила Акиву презрением к самому себе. Он пытался подавить ее, но косточка словно насмехалась над ним. "Она может никогда не узнать," казалось, говорила она, лежа в его раскрытой ладони, и плещущееся далеко внизу море, пестрое и неизмеримо глубокое, подтверждало это.

Она может никогда не узнать.

ГЛАВА 41

АЛЕФ

Кару находилась именно там, где и представлял Акива, сидя за столиком кафе у самого края площади Джемаа-эль-Фна, так же не находя покоя без косточки. Обычно, когда у нее появлялось свободное время как сейчас, ее пальцы без устали сжимали карандаш. Сейчас же лежащий перед ней альбом под ярким солнцем Северной Африки ослеплял белизной страниц, а сама она не в силах сосредоточиться, раз за разом беспокойно пробегала взглядом по площади, ожидая увидеть Акиву.

"Он придет," — говорила она себе, — "и вернет мне косточку. Он придет."

Если все еще жив.

Может, они все же навредили ему, те серафимы? Прошло уже два дня. Что, если… Нет. Он жив. Представить, что он…

Кару не могла даже думать об этом. Глупо, но ей постоянно вспоминался Кишмиш, годы назад, глотающий колибри-моль, и яркое осознание бытия: живой, а уже через мгновение мертвый. Так просто.

НЕТ!

Она вернулась мыслями к косточке. Почему она вызвала такую реакцию у Акивы? Что заставило его опуститься на колени? Тайна ее происхождения добавила еще больше мрачности в настроение, и Кару вздрогнула от плохого предчувствия. Перед глазами всплыли Сусанна и Мик, испуганное и ошеломленное выражение их лиц. Они испугались ее. Кару звонила подруге, когда делала пересадку в аэропорту Касабланки. Они поссорились.

— Что ты делаешь? — Настойчиво добивалась Сусанна. — И не нужно опять ссылаться на таинственные поручения.

Не было смысла уходить от ответа, поэтому Кару все рассказала. Сусанна, ожидаемо, приняла сторону Акивы, заявив, что это слишком опасно, и что Бримстоун не одобрил бы этого.

— Я хочу, чтоб ты переселилась в мою квартиру, — сказала Кару. — И уже позвонила ее хозяину. У него есть для тебя ключ, и за аренду уплачено до…

— Да не нужна мне твоя чертова квартира! — Воскликнула Сусанна. Сусанна, которая жила со своей престарелой теткой, во все блюда добавляющей капусту. Сусанна, которая частенько шутя заявляла, что готова прикончить Кару за ее апартаменты. — В ней живешь ты! Не вздумай просто взять и исчезнуть, Кару. Это тебе не какая-то долбаная книга про Нарнию.

Уговорить ее не удалось. Разговор окончился плохо, и после него Кару сидела, сжимая в руках телефон и не имея никого, кому можно было бы позвонить. С ужасающей ясностью она вдруг поняла, как мало людей было в ее жизни. Она подумала об Эстер, ее лже-бабушке, но это лишь добавило ей грусти. Она уже собралась было бросить телефон в урну справа от себя (все равно у нее не было с собой зарядки), но не сделала этого. А наутро была счастлива, что передумала. Когда заряд батареи показывал всего одно деление, телефон завибрировал в кармане. В раскрытом сообщении было написано:

"Не нашла ни крошки еды. Спасибо, что хочешь уморить меня голодом. "И подпись: "Отдающая концы."

Она рассмеялась, а потом немного поплакала, закрыв лицо руками, а когда какой-то пожилой мужчина спросил, все ли с ней в порядке, она не знала, что ответить.

Она провела уже два дня в этом кафе и две бессонные ночи в комнате, которую снимала неподалеку. Она нашла Разгата, чтобы просто знать где он находится, когда будет готова отправиться в путь, и вновь оставила его, вопящего отдать ему гавриэль (чего она, конечно же, не сделала). Она сама загадает за него желание, когда придет время.

Когда придет время лететь. С Акивой или без него, с косточкой или без нее.

Как долго она будет ждать?

Два дня и две бесконечные ночи, жадно напрягая глаза. Ее сердце сжималось. Последние крохи сопротивления оставили ее. Ее руки знали, чего хотели: они хотели прикоснуться к Акиве, почувствовать жар его кожи. Даже в тепле Марокканской весны она замерзала, будто он был единственным, кто мог согреть ее. Утром третьего дня, шагая мимо базарчиков к Джемаа-эль-Фна, она сделала интересную покупку.

Перчатки без пальцев на ладонях, у которых была вшита кожаная вставка. Она увидела их на лотке, среди кучи вязанных вещичек из разноцветной Верберской пряжи, купила и тут же надела. Они целиком прикрывали хамсазы, и она не могла обмануть себя, что купила их ради того, чтобы согреться. Кару знала, для чего они ей понадобились. Она хотела того, чего так жаждали её руки: прикоснуться к Акиве, и не просто кончиками пальцев, с максимальной осторожностью, не испытывая страха причинить ему боль. Ей хотелось обнимать его и чтобы её обнимали в ответ, слиться в настоящем единстве, будто в медленно танце. Она хотела как можно ближе быть к нему, вдыхать его, оживать рядом с ним, открывать его для себя, держать его лицо в своих руках, со всей нежностью, что есть в ней.