Лес твоих грёз - Дарья Олеговна Бойко

Эпилог

Подходил к концу август. Есть некая прелесть в самом конце лета. Дни становятся короче. Леса, сады и огороды ломятся от даров природы, а люди стремятся жить и хватают каждый миг ускользающего тепла.

На тихой, заболоченной речушке за крошечным таежным поселком, никого. Только квакает одинокая лягушка, прыгает по воде шустрая водомерка, да огромные стрекозы летают над самой водой и в зарослях прибрежной травы, спеша сделать кладку яиц.

Но вдруг на берегу показываются два подростка. Они идут друг за дружкой, перекидываются шутками и смеются. А затем и вовсе — о наглость! — расстилают на берегу старое одеяло и рассаживаются на нем, нарушая тихое уединение природы.

— Представляешь, как обалдеет Мария Викторовна, когда снова увидит наши лица! — расхохоталась девушка. На ней легкие джинсы, а немного отросшие волосы собраны сзади в трогательный хвостик.

— О да, она снова закатит глаза и тааак выдохнет, — паренек тряхнул темными кудрями и откинул голову назад.

— Знаешь, может и неплохо, что мы снова будем ходить в одиннадцатый класс, — после недолгого молчания произнесла она. — Сможем лучше подготовиться к ЕГЭ.

— И получим клеймо второгодников.

Девушка посерьезнела.

— Главное, что мы вернулись домой, а остальное — неважно, — она растянулась на одеяле.

Над головой плыли беззаботные барашки облаков, белоснежные, пушистые — такие глупые и наивные. Совсем непохожие на темное неподвижное небо в Лесу.

— Думаешь, мы были там на самом деле? — спросил Сашка. — Может, мы действительно просто заблудились в лесу за городом, как все решили? Или может, надышались теми самыми химикатами?

Они вернулись в город со стороны парка, что уходил склоном в лес. Кое-как поднялись на холм, оборванные, грязные и уставшие и повалились на ту самую скамейку, где когда-то сидела Женя. Там ребят увидели прохожие и сразу узнали в них пропавших подростков, чьи лица смотрели с каждого городского столба. Путь из Леса до города не помнил ни один из них.

— Даже если и так, то Лес все равно есть внутри каждого из нас, — девушка неопределенно пожала плечами.

— Неужели мы все-таки смогли окончательно разрушить его?

— Я надеюсь.

— А что с теми, кто остался? Они все умерли вместе с Лесом? — Сашка нервно теребил длинную травинку пахучеколосника.

— Не знаю. Но те, кто нам тогда помог, все погибли. Я слышала, как они кричали, когда камни разрушились, — Женя вздохнула, разглядывая облака и бесстыже-голубое небо, прикрытое их брюшками. — Как и Заячья Маска с Сердечницей. Как и Изгои.

— Как твоя мама? — Сашка быстро перевел разговор на другую тему.

— Ей уже лучше, — Женя улыбнулась. — Ходит гулять каждый день, прибирается дома, помогает бабулькам во дворе полоть цветы на клумбах. Ей сейчас очень хорошо. Правда, тетя Надя все еще звонит ей перед каждым диализом и сильно ругается, но это ничего. Теперь все за ней приглядывают, а мама и счастлива, что снова не одна. Да и… отец снова живет с нами.

— Она его простила?

— Да.

— А ты?

— Нет.

Он голодал. Столько дней не было свежей пищи. Все покинули его, ушли или умерли. Лес остался один, беспомощный и жалкий.

Текли дни, недели, годы. Он лежал в абсолютной пустоте, пытаясь создать хоть что-нибудь. Сил не было. Но он мог наблюдать. С жадностью он смотрел за жизнями тех, кто разрушил его собственные. Они улыбались, смеялись, грустили, но всегда преодолевали свои житейские невзгоды. Он их ненавидел.

Но в какой-то момент во тьме его существования забилась новая жила. Она пульсировала, билась и источала тепло. Лес, дрожа, прикоснулся к этой жиле.

Где-то в тиши ночи в разгромленной кухне плакала женщина.

Конец черновика

23.06.2023 14:04