Сидящие у рва - Сергей Смирнов

— Мои грехи, — высокомерно ответил Кирр и подбоченился, — слишком велики. Они так велики, что боги решили оставить меня в живых в назидание потомкам.

Слабеющий вой донесся с моря, от Башни ветров: безумный все еще спорил с ветрами, силясь изменить Судьбу.

— Ты славишься своей мудростью, — сказал полководец, — и своими советами. Я хочу спросить у тебя: как победить врага, если его нельзя ни увидеть, ни услышать, если он появляется и исчезает, как призрак?

— Если враг очень быстр, его можно победить лишь еще большей быстротой, — охотно ответил философ, при этом глядел он на ноги Берсея. — Но победить призрака может лишь другой призрак. — Он перевел взгляд выше. — А разве этот город уничтожили призраки?.. — Тут философ громко икнул. — Много лет назад здесь уже побывали призраки. Тогда Каффар вымер от страшной болезни…

— Ты говоришь разумно, — поморщился Берсей. — Тогда, может быть, ты скажешь мне, кто он, мой враг?

Кирр задумчиво почесал растрепанную бороду.

— Иногда я бываю мудрым. Иногда — справедливым. Но быть и мудрым и справедливым одновременно мне удается лишь тогда, когда я молчу… Если я скажу тебе, что главный твой враг — это ты, я буду мудр, но несправедлив. Если скажу, что враг — тот, кого ты считаешь другом, я буду справедлив, но не мудр.

Поэтому я, c твоего позволения, промолчу.

Кирр демонстративно поднял край хламиды и начал мочиться.

Берсей покачал головой, обернулся к свите и сказал:

— Допросите философа. Накормите. Он видел многое в эту ночь.

Да, и снимите с башни этого беднягу. Он нам уже ничего не расскажет.

Корабли, вышедшие ночью из гавани, стали возвращаться. Жители Каффара сходили на берег, толклись на набережной, не решаясь входить в город.

Солдаты Берсея помогали им, подхватывали детей, вели под руки женщин.

— Возвращайтесь по домам, — повторяли они слова Берсея. — Надо жить. Вам помогут. Мы не враги вам, мы ваши друзья…

В здании магистрата Берсей выслушивал свидетелей ночной резни.

Все, что он узнавал, наводило его на мысли о тайных врагах, окружавших его. Он не знал, где именно таится враг, кто он — командующий конницей Аррах? Начальник штаба Аххад? Кто-то из тысячников? Из командующих отрядами сопровождения?

Казалось, враги были везде. Крылатая черная смерть незримо парила за спиной Берсея.

Доложили: философ Кирр остался невредимым, потому, что, по обыкновению перепив накануне сладкой абрикосовой водки, уснул в саду, по странной прихоти забравшись в розарий. Убийцам не пришло в голову лезть в колючие кусты. Но все слуги в доме Кирра убиты, убиты также двое его сыновей и несколько учеников, засидевшихся в доме до глубокой ночи.

Доложили: спасся один из магистратов, по имени Ариак. Он в рыбацкой лодке отплыл в море, обогнул мол, и причалил к берегу у рыбацкого поселка. Там не было убийц, но магистрат, вытащив лодку на берег, перевернул ее и много часов просидел под ней, пока не услышал голосов мальчишек. От них он узнал, что убийц в поселке и не было.

Доложили: за городские стены вывезено больше пяти тысяч трупов, но большая часть города, особенно районы ремесленников, еще не очищена.

Доложили: оставшиеся в живых члены Совета собираются на заседание. Организованы отряды спасения из каффарцев.

Доложили: войсковые кухни приступили к раздаче пищи жителям, в западном предместье развернут палаточный лазарет для раненых.

Доложили: в одном из дворов найден труп одного из убийц. Он был убит ножом. Судя по облику, это был намутец, но точно сказать нельзя, поскольку одет он как каффарец. Как нищий каффарец.

Может быть, были и другие убитые среди нападавших, но убийцы унесли их с собой.

Когда ушел очередной свидетель, Берсей приказал:

— Выслать конные отряды, по пять турм каждый, на все дороги, ведущие в Каффар. Перекрыть все пути. Выслать в море суда — на восток и на запад. Вдоль побережья. Задерживать все корабли, проверять. Трем тысячам готовиться к походу. Выступаем через час. Я поведу их сам. Аххад пока остается в Каффаре. Связь только через моих ординарцев.

Полторы тысячи наемников — по большей части эльменцев — быстрым маршем пройдя по Дороге царей до городка Нодгей, свернули на север, к большой реке Индиаре. Индиара служила восточной границей Каффарского княжества; дальше на восток вдоль побережья располагались мелкие княжества Кэста, Бом, Дилох, а еще дальше — богатый вольный город Ровандар.

Но командир наемников повел войско к Сенгору — городу, стоявшему выше по реке и принадлежавшему одному из таосских владык, платившему дань аххумам.

Глубокой ночью отряд вышел к берегу Индиары и стал лагерем неподалеку от располагавшегося на другом берегу Сенгора.

Это были хорошо обжитые места, здешнее население не пострадало от войны и по-прежнему обрабатывало землю, поделенную маленькими участками между крестьянскими семьями. Войско миновало несколько деревень и разбило палатки на берегу, в роще священных деревьев кейда, где местные жители молились духам деревьев, вод и неба.

Командир велел протрубить отбой и с двумя ординарцами верхом на красивом холеном жеребце поехал к реке.

Мерно шелестела вода, звезды качались в ленивых волнах.

Командир спешился и велел ординарцам ждать его.

Он спустился к самому берегу и застыл, глядя на холодные блики в воде и на далекие редкие огни на другом берегу.

Прошло время и послышался плеск. Из тьмы вынырнула длинная таосская лодка с двумя гребцами и рулевым на корме. Лодка ткнулась носом в берег и фигура в плаще спрыгнула на песок.

— Зажгите фонарь!

Повинуясь приказу, один из гребцов зажег закрытый стеклянный светильник и передал сошедшему на берег. Тот поднял фонарь и несколько мгновений всматривался в лицо спокойно ожидавшего командира-эльменца.

— Вот что велено тебе передать, — сказал незнакомец в черном.

Он подал эльменцу увесистый кожаный кошель и туго скрученный кусок пергамента.

— И больше ничего?

— Больше ничего. Прощай.

Незнакомец столкнул лодку в воду, бесшумно прыгнул через борт.

Весла опустились, и лодка медленно, как призрак, скользнула во тьму.

Командир эльменцев вернулся в лагерь, вошел в свою палатку и, не снимая панциря и оружия, развернул пергамент. Прочтя его, нахмурился и сунул его в огонь, горевший в трехногой жаровне.

Пока пергамент тлел и скручивался, покрываясь пузырями, командир снял с себя доспехи, военный хитон, знаки различия.

Облачился в шерстяную длинную рубаху, перепоясался коротким мечом. Накинул плащ и крепко затянул завязки. На голову водрузил круглую шапочку, какие носят в здешних местах чиновники.