Крепкий, как скала - Кристина Уоррен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элла подбежала к ней и попыталась поднять Уинн на ноги.
— Да что с тобой такое? — закричала на нее женщина, схватив ее за плечи и сильно встряхнув. — Какого черта, Уинн? Очнись. Нам нужна твоя помощь.
— Мой брат, — сумела выдавить она. — Оно забрало Брана, Эл. Оно забрало его.
Хранительница выругалась и отпустила ее, одной рукой удерживая Уинн, когда ведьма покачнулась на ногах.
— Ладно, это отстой, но если у тебя есть хоть малейшая надежда, что мы сможем его спасти, ты должна собраться и бороться! Давай!
Уинн споткнулась, но устояла на ногах, когда подруга оттащила ее от тел дяди и павших ночных и вернулась в бой. Впервые с тех пор, как увидела брата, она огляделась вокруг и попыталась понять, что происходит.
Еще двое ночных лежали неподвижно на песчаном полу пещеры, а культист в хомячьем шаре оставался в заточении со своим спутником, который теперь парил во втором энергетическом шаре рядом с ним. Последний член ячейки присоединился к Коулману, сражаясь спина к спине с бизнесменом, не давая возможности Кесу атаковать.
На другой стороне пещеры Не-Бран продолжал наблюдать за происходящим с интересом и холодным змеиным взглядом. Нокс не двигался и стоял как статуя перед демоническим существом.
— Почему Нокс не двигается? — потребовала Элла, как только послала заклинание в сторону двух оставшихся культистов. — Он должен был позаботиться о демоне.
— Не знаю, — ответила Уинн, отвлекаясь от созерцания предмета в левой руке Коулмана. Око Ултора, казавшееся холодным и черным, когда они вошли в пещеру, осталось таким же черным, но начало излучать свечение. Или то, что могло бы быть свечением, если бы не состояло полностью из темной энергии. — Но я думаю, нам нужно сосредоточиться на этом.
Коулман, похоже, перестал посылать в Кеса бесполезные заклинания и теперь сосредоточился на образовании вокруг себя энергетического щита. Он и его напарник начали отступать к столу, за которым ждал их демонический хозяин, выглядевший красивым и безобидным в теле Брана.
— Черт, что это? — потребовала Элла, следя за Кесом, который следил за каждым движением культистов. — Они успели зарядить эту штуку до того, как мы пришли сюда?
— Может быть. Возможно. Сомневаюсь, что они именно на это надеялись, но там определенно есть энергия. Мы не можем позволить им скормить ее Ултору.
— Но я так голоден, — заскулил демон тем же тоном, которым Бран всегда убеждал мать приготовить его любимые лакомства. — И это выглядит очень аппетитно.
Оставшийся культист дошел до края помоста и споткнулся. Прежде чем кто-либо успел отреагировать, Коулман толкнул человека, что тот ударился о стол, а затем с помощью небольшого кинжала перерезал ему горло. Кровь брызнула на камень в нескольких дюймах от того места, где сидел Не-Бран, а демон откинул голову назад и втянул воздух сквозь зубы.
— Дааааа, — прошипело существо внутри Брана, почти сексуальным стоном. — О, как вкусно. — Его глаза злобно сверкнули, когда он властными пальцами потянулся к своему жрецу. — Теперь отдай нам наше Око, слуга, и позволь нам увидеть начало конца.
Когда демон заговорил, Нокс повернул голову, и его взгляд остановился на Уинн.
— Прости, — прорычал он, прежде чем взмахнуть крыльями и напасть на Не-Брана с яростью ангела-мстителя.
И она знала. Этим словом Уинн получила ответ на вопрос Эллы и все необходимые доказательства того, что Нокс любит ее не потому, что она может не давать ему спать до конца жизни, а потому, что любит. Точка. Конец предложения. Он любил ее. Именно любовь остановила его от нападения на демона.
Как только он увидел Ултора в ее брате, его любовь к ней не позволила ему убить тело, похожее на Брана. Это сделало его любящим, благородным и самым большим идиотом, которого она когда-либо встречала. Уинн любила своего брата, но существо в этой пещере не было ее братом. Оно держало ее брата в заложниках.
Голос Брана закричал, когда Нокс нанес первый удар, и Уинн пришлось сдержать крик. «Это не Бран. Не Бран, — повторяла она снова и снова. — Это не мой брат».
Но знакомое тело и голос словно кинжалы вонзались в ее сердце.
Она заставила себя открыть глаза, когда поняла, что неосознанно зажмурилась. Назвав себя самыми ужасными ругательствами, Уинн заставила себя оценить ситуацию как можно более беспристрастно. Она не будет плакать, падать в обморок или быть бесполезной идиоткой, которая трусится в углу при виде плохого парня. Ее друзья уже рисковали своими жизнями ради нее. Она не могла сделать меньше.
Казалось, все во вселенной в этот момент сосредоточилось на огромном каменном столе и вокруг него. Тело последнего культиста свисало с одного конца, туловище раскинулось, ноги болтались, а кровь продолжала стекать на камень. Часть крови даже стекала по бокам и капала на песчаную землю. Очевидно, он больше не представлял никакой угрозы.
Тем временем Кес и Коулман боролись рядом. Вернее, Кес то и дело наваливался всем весом своего тела на щит из темной энергии, который воздвиг вокруг себя ночной жрец. Сам культист, похоже, был озабочен поиском способа передать Око Ултору безопасным способом.
Элла что-то пробормотала себе под нос, уперев руки в бока, и начала произносить заклинание, несомненно, пытаясь пробить защиту Коулмана.
На другом конце помоста Нокс держал Не-Брана над головой, вонзая когти в бока твари, которая завывала и извивалась в попытках освободиться.
Уинн взглянула на лицо брата, увидела, как оно искажено злом, и сделала то, что всегда умела. Никаких заклинаний Хранителей, никакой специальной подготовки, ничего, кроме силы собственной магической души. Она начала изгнание.
Вся ее соль и пыль, все ее побрякушки и безделушки, все таланты, которые она чувствовала под кожей: все они вели ее к этому.
Чистая, новая зеленая энергия отражала ее связь с землей, напоминая бутон, который распускался и расцветал. Поскольку ничто не может процветать на опустошенной земле, энергия Уинн стала очистительной, тем, что прогоняло Тьму и позволяло Свету сиять.
Она не планировала это делать, не думала об этом, не разрабатывала стратегию. Просто отвела руку назад, как раньше, когда играла в софтбол, и позволила магии обрушиться на любимое лицо брата.
Оно раскололось, и, если бы она не чувствовала себя в этот момент пустой от горя и потери, ее бы стошнило от этого зрелища. Голова ее брата треснула посередине, как будто невидимая молния внезапно ударила в него, и то, что сидело
