Кампанелла. Последний маг эпохи Ренессанса - Альфред Энгельбертович Штекли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром 16 октября 1602 года надзиратель, пришедший на дежурство, чтобы сменить Торреса, не нашел его на обычном месте. Куда он подевался? Что, если кто-нибудь из заключенных, сводя с ним личные счеты, заманил его в камеру и разбил голову кандалами? Доложили коменданту. Тот первым делом допросил стражников, которые ночью стояли в карауле у ворот. Они сказали, что незадолго перед рассветом Торрес в сопровождении испанцев-солдат вышел из крепости и еще не возвращался. Кастелян был вне себя. Мало того, что надзиратели пьянствуют в тюрьме во время дежурства, теперь они вместе с солдатами гарнизона отправляются по ночам в город!
Дон Мендоза обратил весь свой гнев на дежурного офицера. Где шляются его солдаты, вместо того чтобы нести службу? Срочно устроили перекличку. Все были на месте, однако стражники, стоявшие у ворот, продолжали упрямо утверждать, что солдаты, ушедшие с надзирателем, все еще не возвращались.
Внезапно было обнаружено, что камера Дионисия пуста. Бежал!
В резиденцию вице-короля поскакал гонец с вестью о чрезвычайном происшествии. Вскоре по всему Неаполю разнесся слух, что из крепости Кастель Нуово ночью был совершен побег. В городе начались облавы. Тюремный двор заполнился солдатами. Кастелян сперва думал, что бежал только Дионисий. Битонто хватились не сразу. Поголовная поверка всех заключенных затянулась надолго. Лишь к вечеру стало ясно, что вместе с Дионисием бежал Джузеппе Битонто. Были допрошены его товарищи по камере. Они уверяли, что накануне вечером Битонто, словно назло надзирателю, громко пел, и тот после неоднократных предупреждений увел его в карцер. Больше никто ничего не знал. Разумеется, в карцере Битонто не оказалось.
Вся тюрьма была взбудоражена. По коридорам носились озабоченные офицеры. На постах стояли усиленные караулы. Кое-кто из арестантов открыто выражал свою радость и посмеивался над бдительностью стражи. Другие, боясь наказаний, молчали. Но один человек в Кастель Нуово, казалось, был ко всему совершенно безучастен. Кампанелла сидел в углу камеры и смотрел на дверь неподвижным и бессмысленным взглядом своих безумно вытаращенных глаз.
Побег из Кастель Нуово вызвал в городе всеобщее удивление и доставил властям кучу неприятностей. Архиепископ Неаполя, епископ Казерты и апостолический нунций были вынуждены написать о происшедшем в Рим. Папа выразил свое крайнее неудовольствие и повелел принять все меры для скорейшего задержания преступников. Из Мадрида, из королевского дворца, шли грозные приказы о розыске беглецов и наказании виновных. Было даже точно определено, как обращаться с преступниками, когда они будут пойманы. Однако переписка была излишней. Все поиски и облавы ни к чему не привели. Дионисий и Битонто бесследно исчезли.
Первые дни после побега Кампанелла с трудом сдерживал волнение. Уйдут ли они? Больше всего опасности было, что их схватят в городе. Но неделя шла за неделей, а известий никаких не было. Теперь с каждым днем в Кампанелле крепла уверенность, что беглецам удалось благополучно покинуть Италию.
Хорошо знакомый с инквизиционным судопроизводством, Кампанелла думал, что приговор по его делу не будет вынесен. После пытки он юридически считался сумасшедшим, и его нельзя было судить. Тем большую неожиданность принесло ему 8. января 1603 года.
В этот день был разыгран последний акт процесса о ереси, который только в Неаполе продолжался около трех лет. В конце ноября римская инквизиция в присутствии самого папы, рассмотрев дело о калабрийских еретиках, вынесла приговор.
Его оглашение было обставлено с подобающей мрачной торжественностью. Секретарь трибунала Джованни Камилло Прециозо самой природой был создан для того, чтобы читать приговоры, обрекающие людей на вечное заточение и смерть. Худой, изможденный чахоткой, он был похож на посланца с того света. Объявляя приговор, он нарочно придавал своему голосу устрашающую суровость.
Трибунал был в полном составе. После трехлетних трудов судьи могли, разумеется, позволить себе удовольствие провести заключительный акт процесса торжественно и неторопливо. Первым в зал ввели Кампанеллу.
Когда секретарь начал читать приговор, Томмазо ничем не выдал своего удивления. Святая служба сочла возможным судить сумасшедшего?!
Решение, присланное из Рима, было кратким и ясным. Кампанелла приговаривался к пожизненному тюремному заключению без какой-либо надежды на освобождение!
В огромном, почти пустом зале громко звучал голос секретаря. На лицах членов трибунала была написана суровая беспристрастность вершителей правосудия. Когда секретарь кончил читать, на несколько мгновений воцарилась глубокая тишина. И вдруг Кампанелла нарушил нарочито создаваемую торжественность. Он расхохотался на весь зал. Присутствующие застыли от удивления. Человек, приговоренный к вечному заточению, стоя перед трибуналом инквизиции, смеется прямо в лицо своим судьям!
Нунций раздраженно приказал увести его. Служители вывернули Кампанелле руки и потащили его к выходу. В дверях он остановился, хитро подмигнул судьям и снова захохотал. Неужели он на самом деле сумасшедший?!
Наказания, вынесенные другим обвиняемым, были различны. Пьетро Престеру, Петроло и Лавриану было приказано подвергнуть пытке, чтобы они еще раз подтвердили свои показания и признались, не разделяли ли они тех еретических высказываний, которые им довелось слышать. Если во время пытки не выяснятся дополнительно какие-нибудь отягчающие вину обстоятельства, то Петроло как «сильно заподозренный в ереси», а Пьетро Престера и Лавриана как «легко заподозренные в ереси» должны после публичного отречения подвергнуться различным церковным карам. Им следовало объявить о пожизненном изгнании из Неаполитанского королевства и сослать в далекие монастыри.
Во время последней пытки Пьетро Престера, Петроло и Лавриана остались верными себе. Пьетро старался смягчить вину своих товарищей и уверял, что не замечал ереси в их разговорах. Его ломали на дыбе. Он отчаянно кричал. Епископ Казерты спросил, не хочет ли он, чтобы его спустили. Может, теперь он расскажет всю правду?
Служители взялись за веревку, чтобы исполнить приказание епископа. Пьетро воскликнул: «Нет, не спускайте меня, не спускайте! Все равно я ничего больше не скажу!»
Петроло, как и следовало ожидать, подтвердил все свои многочисленные показания.
Еще хуже вел себя Лавриана. Несмотря на то, что пытка была, как значилось в протоколе, «умеренной», он плакал и просил снисхождения: «Монсеньёры, помогите мне! Фра Кампанелла – паршивый лютеранин! Бросьте его в огонь!» Но когда его стали подробно расспрашивать о лютеранстве Кампанеллы, он ничего показать не смог.
Публичное отречение осужденных состоялось в церкви Кастель Нуово. Дело о ереси было закончено, но кое-кто был оставлен в крепости. Они обязаны были ждать, пока завершится процесс о заговоре. Лица, подлежавшие освобождению, должны были дать залог в двадцать пять унций золота каждый, что они не нарушат обязательства никогда не возвращаться в Неаполитанское королевство.
Можно было смеяться в лицо судьям, но от этого приговор не становился
