Седьмая вода - Галина Валентиновна Чередий

встал на путь исправления. Ага, прям не просто встал, а бегу по нему бодрой рысцой.

Но, однако же, то, что счастливо удалось избегнуть открытого столкновения перед ней, не значит, что снимался вопрос, какого черта Марк вообще опять нарисовался рядом. И раз сейчас это уже не прежний я, то Василису об этом спрашивать, само собой, не буду. И еще надо подумать, как подойти к допросу с пристрастием Маркуши. Если он просто передаст ей, что я тряс его по этому поводу, это же будет воспринято как вмешательство? Похоже, да. С другой стороны, он долго не сможет ничего сказать, если будет валяться в коме в больнице, как однажды по его вине моя лягушонка. Вот только жаль, я не такой ювелир, чтобы прибить до нужной кондиции, но не убить насовсем. Может, его Ольге вломить и использовать ее как союзницу, чтобы вынудить Марика держаться подальше? А что, это же, типа, я ни при чем? Но с такими союзниками, как Оленька, и врагов не надо. Только и смотри, чтобы зубы ядовитые в зад не вонзили, если хоть чуть ушами прохлопаешь. Нет, Ольга точно мне не помощница в деле удержания Васькиного экс-женишка, ныне своего муженька на расстоянии. Вот, мля, вечно с нами, мужиками, так. Сначала мы обещания даем, а потом ломаем голову, как бы их исполнить так, чтобы и все довольны, и без особых жертв. Или это только у меня так? Спросить мистера Всезнайку? Нет, пока погожу с этим и побуду просто в ближайшее время милым пушистым зайчиком.

Дверь в кухню открылась практически бесшумно, и на пороге появился отец.

— Значит, все-таки ты и Василиса, — произнес он, задумчиво глядя на меня, не спрашивая, а, скорее, утверждая.

— Ну, еще пока не так. Но я буду стараться, — чувствовал себя как-то неловко, если честно, озвучивая свои намерения таким образом.

— Помнишь наш разговор? Если не уверен — даже не начинай, — отец смотрел строго, я бы даже сказал, с легким оттенком угрозы.

Поздно, пап. Причем поздно стало давно и навсегда.

— Я уверен. Но все будет непросто, — я не стал прятать взгляд. Больше нечего скрывать.

— Ну, насколько я помню, ты вечно любил создавать сложности. Видимо, пришло твое время разруливать их. Потянешь хоть?

— А куда денусь? За меня этого никто не сделает.

— Хорошо, — кивнул отец, все еще хмурясь. — Но имей в виду — тут накосячить у тебя нет права, Арсений. Только не с Василисой. Так что думай сто раз, прежде чем что-то сказать или сделать. Считай, с этого дня ты сапер.

— Да уж знаю.

— Иди спать, сын, — сказал он, разворачиваясь. — А о Марке и сегодняшнем инциденте перед офисом мы поговорим завтра на работе.

Вот, зараза, все же доложили! Но, с другой стороны, чего я ждал. Наши мужики в первую очередь его люди. Он принимал большую часть из них на работу, так что нормально, что ему они и считают нужным дать любую инфу. Так что только угукнул. Сказать сейчас, что хотел как лучше, чтобы меньше волновать его — только хуже сделать.

У себя прислушался к звукам за стенкой, но у Василисы было тихо. Представил ее спящей, и в груди заныло от желания просто вытянуться рядом, уткнувшись лицом в ее волосы всех немыслимых переливов золота, и пролежать так до утра, слушая, как она посапывает во сне. Вот ведь странная штука — расстояние между нами. Не важно, была она в Москве или тут, как сейчас, за стенкой, только пока от этого ближе не ощущалась. Скорее уж наоборот. Считанные сантиметры разделяющей нас стены были преградой больше, чем полторы тысячи километров. По крайней мере, воспринимались именно так.

Утром я с удивлением обнаружил Василису на кухне, одетой как на выход. Она сидела напротив отца и пила свой чернющий кофе, насыщенный аромат которого пропитал насквозь воздух. Тут же пришлось прикусывать себе язык, чтобы не спросить, куда это она намылилась. Сегодня же поставлю парня ходить за ней и так все знать буду. Быстро подошел и раньше, чем она успела среагировать, чмокнул в щеку, вдыхая ее уникальный запах полной грудью так, словно это помогло бы сохранить его внутри на весь оставшийся день.

— Доброе утро всем, — для того чтобы сразу отстраниться, потребовалась немало сил, хотя тело и бунтовало, требуя движения в совершенно противоположном направлении. Но я — гребаный чемпион по борьбе с собой — сумел, позволив себе лишь обласкать голодным взглядом изгиб ее шеи и выступающие ключицы, по которым так хотелось провести губами. Васька сверкнула на меня своими зелеными глазищами, удивленно-настороженно приподняв одну бровь, а я только внутренне ухмыльнулся. Ну, мы же теперь, типа, дружная семья, так что привыкай для начала. И да, я, не имея возможности получить все, что хочу, буду хитро урывать кусочки хоть чего-то.

— Васенька, тебя подвезти? — спросил отец, когда уже поднимались из-за стола.

Интересно, спросить прямо сейчас «куда» будет ошибкой? Наверное, да. Так что вспоминаем — я сапер.

— Нет, спасибо! Я такси вызову, — улыбнулась она и покосилась на меня. Ожидает, что начну настаивать или допрашивать, куда едет? Хотелось бы, ох, как хотелось бы, но, однако, Сеня, сделай лицо кирпичом и представь себе в деталях саперную лопату.

— Хорошо! Будь на связи, — сказал отец, и в ответ Василиса помахала своим телефоном. — Увидимся. Что, Сень, поехали?

Когда мы отъехали от дома на приличное расстояние, и я затормозил на светофоре, отец повернулся ко мне.

— Василиса предупредила, что сегодня ночевать дома не будет, — спокойно сказал он.

Смысл фразы влетел в мою голову, словно прямой удар в переносицу. А как день хорошо начинался-то!

— Почему?

— К ней парень ее московский прилетает, — ответил отец, пристально наблюдая за моей реакцией.

Вот, значит, как. Красавчик лакированный явился проверить сохранность границ своей территории личной персоной! Есть, видно, нюх у засранца. Да только хрен тебе, а не границы! А Василиса, значит, вчера мне об этом сказать забыла или не посчитала нужным? Одна радость, что хотя бы ее ночевка вне дома не связана с Марком. Или это никакой не повод для радости?

— Сень, я подумал, что приглашать его остановиться у нас будет ошибкой.

Очень верная мысль.

— Они номер снимут в гостинице.

Номер… номер с одной большой кроватью… да чтоб тебя! Долбаный, мать его, я сапер! Тот самый, что сейчас готов сам рвануть, как осколочная мина.

— Не веришь в мою способность вести себя пристойно?

И правильно, папа, делаешь. При мысли, что будет происходить в том