Седьмая Луна. Декамерон 2 - Андрей Коробов

его между столбами. Ни рук, ни ног не использовал, уподобившись рыбе, и стал плыть по-дельфиньи. Разве что голову поднял. Видно было не много, зато столбы различил бы хорошо.

Обошлось без столкновения. Как только вода сменила свой оттенок, ренегат понял: мост на север Города остался позади. Сколько ещё неистовая река будет нести бренное тело Альдреда Флэя, было неизвестно. Между тем ренегат очень хотел узнать.

Как только последние лучи солнца пробились через поверхность воды и засветили весь речной ил, больных рыб и всевозможный мусор, дезертир поторопился вверх.

Голова его показалась из реки, а за ней — и руки. Если бы кто-то увидел предателя с суши, посчитал бы, что он тонет. В любом случае, полагаясь на интуицию, беглец всё делал правильно — или около того.

Флэй чудом добрался до места, где течение ослабевало. Река Ло, спешившая излиться в море, натыкалась тут на крутой берег. Он являл собой своего рода стену. А значит, естественный барьер. Такой шанс упускать было нельзя. Дабы не протянуть ноги в водном плену, дезертир, себя не жалея, поплыл в сторону суши.

Поток то и дело толкал его прочь, утаскивая вслед за рекой в Саргузскую бухту. Альдред противился, как мог. С тех пор, как его приняла в себя Ло, беглец так до сих пор и не прибегнул ко всей полноте своих жизненных сил. Этот момент настал лишь сейчас.

Бинты, напитавшиеся грязной водой, мешали. Мышцы забивались и немели. Влажный холод пробирал до кости. Дыхание сбивалось. Лёгкие зудели. Тело подбрасывало вверх, тянуло вниз. Но Флэй не отступил и добрался до мелководья.

Там он распластался на мели, весь перемазанный в иле и глине. Уж что-что, а это его волновало меньше всего. Организм отказывался двигаться дальше сию же минуту. Альдред принял ультиматум своего тела и просто валялся, восстанавливая дыхание.

Над головой по небосводу ползли первые тучи ливневой армады. Они гнали прочь лучи солнца, всё дальше и дальше на Запад. Смеркалось.

Дезертир был только рад. Улыбнулся, скаля вышине зубы. Чувствовал себя в безопасности: упыри к нему не сунутся, раз близится дождь. Едва польются первые капли, он встанет и примет природный душ, полезет обратно в Город.

А до тех пор можно было ни о чём не беспокоиться. Флэй выгрыз мимолетный покой зубами и ногтями.

«В последнее время жизнь принимает странные обороты», — заключал про себя ренегат. Ремарка звучала забавно, как ему показалось. Да только смеяться не хотелось. Он хмыкнул — и не более того. Нечто большее попросту не сумел из себя выдавить.

Как бы то ни было, у Альдреда скопилось немало вопросов к мирозданию. Жаль только оно глухо к претензиям смертных. Даже Киафов. Так что Флэй был вынужден держать своё отчаяние при себе.

Дезертир явно свернул не туда. Теперь же ему поворачивать некуда. Он держал путь в никуда, наивно полагая, будто по дороге туда его долю облегчат. Как бы ни так!

И до сих пор не мог себе ответить, что способствовало его подавленности больше всего. Чересчур много стресса ему пришлось пережить за четыре дня в Саргузах. Впрочем, пока он жив, ещё есть пространство и время для мучений.

Беглец ощущал себя мизерным человеком, ничтожной личностью. Оттого странно вдвойне, что предатель проливал кровь за троих и страдал так, будто наметил спасти Равновесный Мир. Нет. Кто бы что ни говорил, он — всего лишь никто.

Фатум не любил предателя. Иначе мытарства бы его имели смысл. А так — он просто дерзнул пойти против Инквизиции, за что и поплатился неудачей. Сестра Кайя не ждала его, потому что он неважен. Ни для нее, ни для мироздания. Полный ноль.

Совсем неважно, является ли он вместилищем для одного из Пантеона. Всё равно ведь его силой воспользоваться Альдред не мог. Похоже, такой себе он кандидат. Хотя щепотка магии порой ему бы не помешала. Любой.

Но увы, он бултыхается в куче дерьма подобно гельминту, как всякий другой горожанин в Саргузах нынче. Обычный смертный.

Чума разлагала его организм, заставляя чёрный нектар прорастать из-под костей, по той же причине. Какой бы волевой личностью ни мнил себя и ни являлся Альдред Флэй, в то же время он — просто тело. Нелепое тело, что тупо болит. И тут от себя не деться.

Тринадцать запросто подчинили ренегата своей воле, потому как сила была на их стороне. Беглец прогнулся, боясь умереть столь бесславно и нелепо. Одно вытекает из другого. У Альдреда имелись все шансы предать попутчиков — не в первой же! — но на свою же голову доверился бандитам. Не сделал ничего, чтобы избежать участи жертвы. Как итог, получил перо в бок, да ещё и лишился Прощальной Розы.

Учёный разглядел в нём лёгкую добычу, потому как сам Флэй снизошёл до неё упорным трудом. Патологоанатом-психопат лишь приотворил врата преисподней перед пациентом, а тот уже понёс немыслимый ущерб: глаз остался на месте, но кто знает, сумеет ли восстановиться вообще.

В который раз Альдред был обязан своей жизнью мертвецам. Если бы не тот безликий, ренегата бы разобрали по фрагментам. Его заслуги в побеге — ничто.

И тем не менее, сейчас, выбравшись на сушу, беглец был счастлив. Чувствовал себя победителем, раз остался жив, несмотря ни на что. Сплошной поединок со смертью, что нёс в себе этот день, он выиграл. Плевать, что с переменным успехом. Хорошо, если следующее столкновение с судьбой повременит. Дезертир знал: частое везение провоцирует сокрушительное фиаско. Таков принцип Равновесия.

— Рефлексия мне никак не поможет, — бормотал Альдред вымученно. Его расслабило лежать на берегу, нагретом лучами солнца. Всё равно, что грязевая ванна. — Как ни крути, время не двигается ни назад, ни вперёд. Иногда надо просто отключить голову. Просто заткнуться…

Так Альдред и сделал, чуть было не уснув.

Небеса обдали Город львиным рыком. В стороне Янтарной Башни заплясали молнии, обрушиваясь на прибрежные воды. Как по заказу, тучи исторгли из себя стену ливня. Жирные капли заплясали по каменным мостовым, рябой поверхности реки Ло, образовывали лужи, размывая глинистую почву.

Саргузы погрузились во тьму.

«Что ж, самое время отправляться».

Ренегат принялся подниматься с берега. Он увяз в грязи, и земля не спешила его отпускать. Приходилось буквально вытягивать ноги и руки из объятий почвы. Чумазый с ног до головы, Альдред отошёл, где было сравнительно сухо.

Встал под розгами дождя и принялся умываться. Тучи обеспечивали мощный напор. Правда, вода этим вечером оказалась холоднее обычного. Словно её остудили ветра с Севера, которые иной раз добирались