Наследница огня - Сара Маас

– Думаю, и твое нынешнее жилье – слабый отблеск белых башен Оринфа. Мы все отвыкли от… прежней жизни.

Ветер взъерошил его давно не чесанные волосы.

– Спасибо тебе за помощь… тогда.

– Пустяки, – сухо отозвался Эдион, наградив Рена ленивой улыбкой.

– Ты расправился с моими преследователями. Потом спрятал нас с дедом. Такое не забывается. Я перед тобой в долгу.

Эдион давно привык выслушивать благодарности от разных людей, включая и его солдат. Но Ручейники – особый случай. Генерал погасил улыбку и, разглядывая золотистые огоньки Рафтхола, сказал:

– Напрасно ты мне раньше не говорил, что вам с дедом негде жить.

«И что у вас за душой ни гроша», – мысленно добавил он. Ничего удивительного, что Рен щеголяет в лохмотьях. В ту ночь Эдиону стало невыразимо стыдно. Стыд донимал его несколько дней подряд. Он пробовал отделаться от докучливых мыслей, упражняясь с королевскими гвардейцами. Но учебные поединки с теми, кто служил королю, лишь усиливали чувство стыда, к которому примешивалось желание биться с ними по-настоящему.

– Я считал излишним говорить о том, что не касалось дела, – через силу ответил Рен.

Гордость. Эдион понимал чувства Рена. Кому захочется признаваться в своей несостоятельности? Рену это было столь же тяжело, как Эдиону – принять его благодарность.

– Если ты узнаешь, как вернуть магию, ты ведь не станешь медлить?

– Не стану. Хотя это может изменить характер предстоящих битв.

– Десять лет назад не изменило.

Лицо Рена превратилось в ледяную маску. Потом Эдион вспомнил: у Ручейника-младшего не было ни капли магических способностей. А вот у двух старших сестер Рена… Когда Террасен стал кромешным адом, они находились в горной школе. В школе, где учили магии.

Казалось, Рен прочитал его мысли.

– Когда солдаты волокли нас к месту казни, они вовсю потешались над родителями. «Что же ваша магия вас не спасает?» Даже школа, где учились мои сестры, оказалась беззащитной против десяти тысяч адарланских солдат.

– Прости, – тихо сказал Эдион.

Это все, что он пока мог сказать. Дальнейшее зависело от Аэлины.

– Возвращение в Террасен будет… трудным, – сказал Рен. – Для меня. И для деда тоже.

Рен мучительно подбирал слова. А может, преодолевал сложившуюся привычку ни с кем не говорить на такие темы. Эдион его не торопил. Наконец Рен прервал молчание.

– Сомневаюсь, что у меня сохранились… манеры герцога. Я вообще сомневаюсь, что смогу управлять. И потом, захотят ли жители герцогства видеть меня своим правителем? Дед лучше подходит для таких занятий, но он Ручейник лишь по линии моей бабки. К тому же он просто не хочет править.

Теперь уже Эдион подбирал слова. Одно неверное слово, неверный жест – и Рен навсегда захлопнется. Казалось бы, не все ли равно Эдиону? Получалось, что нет.

– Эти десять лет я только и знал войну и смерть. Возможно, так пройдет еще несколько лет. Но если когда-нибудь мы обретем мир… (Боги, какое прекрасное слово, совершенно забытое.) Тогда нам всем придется непросто. Невозможно сегодня воевать, а завтра полностью врасти в мирную жизнь. Сомневаюсь, что жители Ручейного герцогства отвергнут правителя, который все эти годы боролся против адарланской тирании. Который обрек себя на бедность и скитания, но не отказался от мечты о свободном Террасене.

– У меня не все было так гладко, – признался Рен. – Я совершал… гадкие поступки.

Такие подозрения зародились у Эдиона сразу же, едва Рен назвал ему притон, где собирались любители дурманящего зелья.

– Все мы их совершали, – сказал Эдион.

«И Аэлина тоже», – подумалось ему.

Он преодолел желание сказать об этом Рену. Рано обоим Ручейникам знать о ней. Сама расскажет.

Разговор угрожал потечь по опасному руслу. Эдион мучительно подыскивал другую тему, когда Рен вдруг тихо спросил:

– Что ты решил по поводу дальнейшей судьбы капитана Эстфола?

– Сейчас капитан Эстфол полезен мне. И нашей королеве он тоже полезен.

– А когда исчерпает свою полезность…

– Вот тогда я буду решать… можно ли оставить его в живых.

Рен удивленно разинул рот, но Эдион поспешно добавил:

– Я привык руководствоваться не эмоциями, а стратегией. До сих пор такой принцип меня еще не подводил.

Эдион не лукавил. Он действительно пока не решил, как поступит с капитаном. То, что Шаол помог ему спасти Рена и дал Ручейникам кров, не в счет.

– Интересно, как наша королева отнесется к твоей стратегии.

Эдион полоснул по нему взглядом. Некоторых генеральский взгляд обращал в бегство. Но Рен не из пугливых. Повидал и натерпелся всякого. Одно дело расправиться с шестеркой королевских солдат, и совсем другое – поднять руку на капитана Эстфола.

– Я рассчитываю на государственную мудрость нашей королевы, – уклончиво ответил Эдион. – Думаю, она не станет мешать мне делать то, что нужно. Надеюсь, она увидит во мне свой меч.

– А если она пожелает сделать тебя своим другом? Ты же не откажешь ей в этом?

– Я не откажу ей ни в чем.

– А если она попросит тебя стать ее королем?

– Довольно! – рявкнул Эдион, оскаливая зубы.

– Ты хочешь быть королем?

Эдион перенес ноги через карниз крыши и встал.

– Я всего-навсего хочу, чтобы жители Террасена вновь стали свободными и чтобы моя королева заняла трон, принадлежащий ей по праву.

– Эдион, адарланцы сожгли наш древний трон из оленьих рогов. Какой трон займет наша королева?

– Тогда я построю ей новый. Из костей наших врагов.

Рен тоже встал и поморщился. Недавняя рана еще давала о себе знать. Рен не был ни трусом, ни глупцом, которого легко сбить с толку.

– Ответь на мой вопрос. Ты хочешь быть королем?

– Если она попросит меня об этом, отказываться я не стану.

Сейчас Эдион говорил правду.

– Это не ответ.

Эдион понимал настырность Рена. Его связи с династией Ашериров и легион Беспощадных – весомые аргументы. Да, он мог бы стать королем, имея явные преимущества перед прочими претендентами. Король-воин заставил бы любого врага крепко подумать, прежде чем воевать с Террасеном. Еще до адарланского вторжения он слышал истории…

– Мое единственное желание – снова увидеть мою королеву, – прорычал Эдион. – Хотя бы один раз, если боги позволят мне только это. Но если моя жизнь продолжится, я буду благодарить их каждый день. Пока же я делаю все, чтобы ее увидеть. Чтобы убедиться, что она жива и не является плодом ничьей выдумки. Остальное вас не касается.

Не дожидаясь ответа, Эдион покинул крышу, а затем и жилище Селены.

В таверне было не протолкнуться. Здесь собирались солдаты, вернувшиеся в Адарлан после долгих месяцев, а то и лет службы в чужих краях. Морщась от духоты и острого запаха пота, Шаол сожалел, что согласился сюда пойти. Теперь уже не уйдешь. Генерал во всеуслышание заявил, что они с капитаном «пьют на брудершафт». Солдаты радостно загалдели. По правде говоря, он не горел желанием пить с Эдионом на брудершафт, а говорить генералу «ты» не позволяла привычка к субординации.

– Надежнее всего прятаться, когда ты на виду у всех, – шепнул капитану Эдион.

Подавальщик поставил на грязный, липкий стол еще две кружки эля. Опять угощение. На этот раз – от загорелого, исполосованного солдата.

– За Волка! – рявкнул солдат и поклонился Эдиону.

Никто не заставлял его кланяться. Это делалось от чистого сердца. Эдион в ответ поднял кружку, приветствуя солдата. Довольный, тот втиснулся за свой стол. Надо признать, что и генерал не лукавил, и его хищная улыбка была вполне искренней.

Муртаг решил проверить свои догадки насчет трех мест, где были наложены заклинания, уничтожившие магию. От Эдиона и Шаола требовалось найти солдат, служивших в тех местах. Задача оказалась легче, чем думалось генералу. Пока Эдион занимался осторожными расспросами, Шаол думал о своем. Он мысленно перебирал имена тех, кому бы смог передать командование королевскими гвардейцами. Сегодня он покинул замок, сказав, что поищет торговый караван, с которым можно отправить в Аньель первую партию его вещей. Это ему удалось. Шаолу не хотелось думать, какое лицо будет у его матери, когда в родительский дом доставят сундук, плотно набитый книгами.

– Игра продолжается, – пробормотал он сквозь зубы.

Эдион тоже продолжал свою игру. Сейчас он встал с кружкой в руке. Все, кто был в зале, словно ожидали этой минуты. Стало тихо.

– Солдаты! – серьезно и с почтением произнес Эдион. – Я хочу выпить за вашу кровь, пролитую на полях сражений. За ваши шрамы. За каждую вмятину на ваших щитах и зазубрину на ваших мечах. За ваших товарищей, павших в сражениях…

Рука с кружкой поднялась еще выше, а голова Эдиона склонилась, и свет играл на его золотистых волосах.

– Я хочу выпить за жертвы, принесенные вами, и за те, что ждут вас в будущем. За вас, храбрые, беззаветные герои!

Зал взорвался приветственными криками. Даже стены задрожали. Вот это и делало Эдиона угрозой для короля. Солдаты видели в нем бога. Понятно, почему король терпел его непочтительность и не пытался взять Эдиона на короткий поводок.