Полное собрание сочинений. Том 16. Июнь 1907 — март 1908 - Владимир Ленин (Ульянов)

В числе депутатов I и II Думы, выступивших с национализаторским проектом 104-х, мы видим представителей всех местностей России, не только земледельческого центра и промышленных, нечерноземных губерний, не только северных (Архангельской, Вологодской – во II Думе), восточных и южных окраин (Астраханская, Бессарабская, Донская, Екатеринославская, Кубанская, Таврическая, Ставропольская губернии и области), но также и губерний малороссийских, юго-западных, северо-западных, Польши (Сувалкская губ.) и Сибири (Тобольская губ.). Очевидно, придавленность мелкого крестьянина крепостническим помещичьим землевладением, выраженная всего сильнее и непосредственнее в чисто русском земледельческом центре, дает себя знать по всей России, вызывая у мелких земледельцев повсюду поддержку борьбы за национализацию земли.

Характер этой борьбы носит явные черты мелкобуржуазного индивидуализма. В этом отношении необходимо особенно подчеркнуть тот факт, который слишком часто игнорируют в нашей социалистической печати, именно: что «социализм» социалистов-революционеров потерпел самый сильный удар при первом же выступлении крестьян на открытую всероссийскую политическую арену с самостоятельной земельной программой. За эсеровский проект социализации земли (проект «33-х» в I Думе){91} высказалось меньшинство передовых крестьянских депутатов. Громадное большинство оказалось на стороне 104-х, проекта энесов, о программе которых эсеры сами говорят, как об индивидуалистической.

В эсеровском «Сборнике статей» (книгоиздательство «Наша мысль», СПБ. 1907, № 1) находим, например, статью г. П. Вихляева «Народно-социалистическая партия и аграрный вопрос». Автор критикует энеса, н. с, народного социалиста, Пешехонова и сам приводит его слова, что «в проекте 104-х отразилась наша (энесов) точка зрения на то, каким путем можно взять землю» (стр. 81 назв. «Сборника»). Социалисты-революционеры прямо говорят, что проект 104-х «приходит к отрицанию коренного начала общинного землепользования», – «одинаково» (sic!) с аграрным законодательством Столыпина, с законом 9 ноября 1906 года (стр. 86, там же; мы покажем в дальнейшем изложении, как предрассудки эсеров помешали им оценить реальное экономическое различие того и другого пути: столыпинского и трудовического). Социалисты-революционеры усматривают в программных взглядах Пешехонова «проявления своекорыстного индивидуализма» (с. 89), «загрязнение широкого идейного потока индивидуалистическою мутью» (91 стр.), «поощрение индивидуалистических и эгоистических течений в народных массах» (93 стр., там же).

Все это справедливо. Напрасно только думают эсеры «сильными» словами затушевать тот факт, что суть дела вовсе не в оппортунизме господ Пешехоновых и Кo, а в индивидуализме мелкого земледельца. Не в том дело, что Пешехоновы загрязняют идейный поток эсерства, а в том, что большинство передовых крестьянских депутатов обнаружило истинное экономическое содержание народничества, истинные стремления мелких земледельцев. Крах эсерства при выступлении перед широким, действительно всероссийским, представительством крестьянских масс – вот что показали нам земельные проекты 104-х в I и во II Думе[62].

Высказываясь за национализацию земли, трудовики в своем проекте обнаруживают очень ясно «эгоистические и индивидуалистические» стремления мелких земледельцев. Надельные и мелкие частновладельческие земли они оставляют в руках теперешних владельцев (§ 3 земельного проекта 104-х) с тем лишь, чтобы были приняты законодательные меры, обеспечивающие «постепенный переход их в общенародную собственность». Это значит, в переводе на язык действительных экономических отношений, вот что: мы исходим из интересов действительных хозяев, действительных, а не номинальных только, земледельцев, но мы хотим, чтобы их хозяйственная деятельность вполне свободно развернулась на национализированной[63] земле. Параграф 9-ый проекта, говорящий, что «в очереди отдается преимущество местному населению перед пришлым и земледельческому перед неземледельческим», показывает еще раз, что интересы мелких хозяйчиков стоят на первом плане у трудовиков. «Равное право на землю», это – фраза; государственные ссуды и пособия «лицам, не имеющим достаточных средств для обзаведения всем необходимым для хозяйства» (§ 15 земельного проекта 104-х), это – невинные пожелания, а на деле неизбежно и неминуемо выигрывают те, кто сейчас может стать крепким хозяином, может превратиться из земледельца закабаленного в земледельца свободного и зажиточного. Разумеется, интересы пролетариата требуют поддержки таких мер, которые бы всего более содействовали переходу земледелия в России из рук крепостников-помещиков и закабаленных, задавленных темнотой, нуждой и рутиной земледельцев в руки фермеров. И проект «104-х» есть не что иное, как платформа борьбы за превращение состоятельной части закабаленного крестьянства в свободное фермерство.

5. Средневековое землевладение и буржуазная революция

Спрашивается теперь, есть ли в экономических условиях русского аграрного буржуазно-демократического переворота материальные основания, заставляющие мелких собственников требовать национализации земли, или это требование тоже только фраза, только невинное пожелание серого мужика, пустое мечтание патриархального земледельца?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны сначала конкретнее представить себе условия всякого буржуазно-демократического переворота в земледелии, а затем сопоставить с этими условиями те два пути капиталистической аграрной эволюции, которые возможны для России, как мы указали выше.

Об условиях буржуазного переворота в земледелии, с точки зрения отношений землевладения, говорит очень рельефно Маркс в последнем томе «Теорий прибавочной стоимости» («Theorien über den Mehrwert», II. Band, 2. Teil, Stuttgart, 1905).

Разобрав взгляды Родбертуса, показав всю ограниченность теории этого померанского помещика, перечислив детально каждое отдельное проявление его тупоумия (II, 1. Teil, S. 256–258, erster Blödsinn – sechster Blödsinn des Herrn Rodbertus[64]), Маркс переходит к теории ренты Рикардо (II, 2. Teil, § 3 b) «Исторические условия теории Рикардо»){92}.

«Оба, – говорит Маркс про Рикардо и Андерсона, – оба исходят из воззрения, кажущегося очень странным на континенте, именно, что 1) не существует вовсе поземельной собственности, как помехи любому применению капитала к земле; 2) что земледельцы переходят от лучших земель к худшим. У Рикардо эта предпосылка имеет абсолютное значение, если не считать перерывов в развитии, проистекающих от вмешательства науки и индустрии; у Андерсона эта предпосылка – относительна, ибо худшая почва снова превращается в лучшую; 3) что всегда есть в наличности капитал, есть достаточная масса капитала, чтобы быть примененной к земледелию.