Вечный ястреб - Дэвид Геммел

Касваллон стал спускаться к городу. На всех воротах стояли часовые, но люди свободно проходили туда и обратно. Городские здания, из камня или красного кирпича, с маленькими окошками, не походили на атерисские. Они были выше и стояли плотнее.

По обеим сторонам улицы тянулись зловонные канавы. Подвыпившие горцы и наемные солдаты толпились повсюду, пели, плясали под звуки волынок. Касваллон, пробираясь сквозь толчею, шел к стоящей над городом крепости.

У ворот его остановили двое часовых с копьями, в бронзовых панцирях и коротких кожаных юбках.

— Тебе чего? — спросил один.

— Я пришел к королеве.

— К ней много кто приходит, да мало кого пускают.

— Я по важному делу.

— Мы раньше с тобой не встречались? Лицо вроде знакомое.

— Дело важное и срочное, — повторил Касваллон.

Часовой кивнул и крикнул молодому солдату, несшему караул на стене:

— Проводи его в ратушу, к Обрину.

Солдат привел Касваллона к широкой мраморной лестнице, ведущей к дубовым дверям с бронзовыми заклепками. Там стояли еще четверо стражей в багровых плащах и кожаных штанах до колен. Один из них, выслушав провожатого, стукнул в дверь и что-то сказал. Оттуда вскоре вышел офицер средних лет, с сединой в бороде и льдисто-голубыми глазами. При виде Касваллона он улыбнулся, взял горца под руку, повел внутрь.

— Королева дает пир в честь победы, но настроение у нее неважное.

В огромном чертоге с десятью высокими окнами за столом в виде подковы сидели человек двести мужчин и женщин. Им подавали жареных поросят, лебедей, гусей, кур и прочие яства. Шум стоял оглушительный. Касваллон, подавляя тоску по родным горам, следовал за офицером.

Королева занимала место во главе стола — высокая, с серебристыми волосами, в простом платье из белой шерсти. Три года назад Касваллон видел ее в преклонных годах и присутствовал при ее гибели — здесь она была во цвете молодости и красоты. Обратив на Касваллона серые, лучащиеся жизненной силой глаза, она поднялась с места. Улыбнулась, помедлила немного, будто не веря себе, и бегом устремилась навстречу.

— Красный Ястреб вернулся! — Она горячо обняла Касваллона, и он, недоумевая, ответил тем же. — Дай же на тебя посмотреть. Боги, да ты снова помолодел! Как ты это сделал, выкрасил себе бороду? В прошлую нашу встречу она была вся серебряная.

— Я слышал, ты одержала победу, — пробормотал он.

— Победу? Это еще слабо сказано. Вражеский король убит, его войско разгромлено. Может, война еще и не выиграна, но время мы выиграли определенно. Только Моргас пропала куда-то — вот уже полгода о ней ни слуху ни духу. Но скажи, где ты сам пропадал эти два года? Я нуждалась в тебе.

— Я жил у себя на родине.

— Отчего ты невесел, мой друг? Тебя что-то гнетет?

— Нет, госпожа, я просто устал.

— Посиди с нами. Мы будем есть и слушать певцов, а поговорить можно и после.

Пир длился целую вечность, и Касваллон вздохнул с облегчением когда он наконец завершился. Слуга проводил его в небольшую спальню с одним окном и скромной кроватью. В очаге горел огонь. Касваллон открыл окно, посмотрел на горы, вспоминая смерть королевы близ Атафосса.

«Круг замкнулся, — сказала она тогда, — ведь ты обещал, что будешь со мной в час моей смерти». А после спросила: «Та ли я королева, какую ты желал видеть?» Поеживаясь от холода близкой зимы, он закрыл раму и сел на коврик перед огнем. Он был готов по всему, но королева поразила его в самое сердце. Касваллона, несмотря на всю его любовь к Мэг, влекло к Сигурни. Не думал он, что способен на подобное чувство.

Спины коснулся холодок — это открылась дверь.

Вошла Сигурни в шерстяной рубашке, облегающей высокую грудь, в тесных кожаных бриджах. Уже не королева — простая горянка, высокая, сильная, бесстрашная и свободная. Она присела на кровать. Ее губы манили Касваллона к себе, и сердце у него колотилось.

— О чем думаешь, мудрая моя голова? — В голосе ее появилась хрипотца, которой в чертоге не было.

— О твоей красоте, госпожа.

— А ты изменился, — сказала она, не сводя с него глаз.

— В чем же?

Она села у огня, рядом с ним.

— На пиру у тебя был удивленный вид, а сейчас ты не хочешь меня обнять. Что с тобой, Красный Ястреб? Другая женщина? Если так, я пойму. Я столько раз порывала со своими возлюбленными — будет лишь справедливо, если и со мной поступят таким же образом. Верна ли моя догадка?

— Нет. — Касваллон опять отошел к окну. Луна стояла высоко над горами, в голове у него мутилось. Итак, они были любовниками! Как такое возможно? Верность для него была не плащом, который можно скинуть и снова надеть, но железным заветом. И все же…

— Поговори со мной, Красный Ястреб, — попросила Сигурни.

Он повернулся к ней, и ее красота вновь сразила его, как стрела.

— Талиесен говорил, что Врата для тебя не тайна. Тогда ты должна знать, что они позволяют нам двигаться не только по разным землям, но и во времени.

— Да, я знаю, но при чем же тут мы с тобой?

Касваллон набрал воздуха в грудь.

— За всю мою жизнь я видел тебя только четыре раза. Один раз ты была младенцем, другой — маленькой девочкой у водопада, третий… — он запнулся, — третий случился у нас в Фарлене, а сегодня четвертый. Все, что ты говоришь… о нас, для меня ново и странно. Ты любишь меня давно, а мне еще предстоит тебя полюбить. У того человека, которого ты видишь перед собой, есть обожаемая жена Мэг и маленький сын. Пожалуйста, не говори ничего, — прервал он Сигурни жестом. — Я знаю, что не изменю Мэг, покуда она жива. И не хочу знать, что готовит ей будущее.

— Ты хороший человек, Красный Ястреб. — Сигурни задумчиво встала. — Я люблю тебя… и не стану ничего говорить о Мэг. Точно так же ты колебался, когда мы собирались встретиться на твоей земле. Я оставлю тебя. Поговорим утром.

— Подожди! — крикнул он. — У меня к тебе просьба.

— Да, долг… — Видя его непонимание, она улыбнулась. — Ты всегда говорил, что когда-нибудь попросишь меня о великой услуге — так вот, я окажу ее тебе, какой бы они ни была. Доброй ночи тебе, Красный Ястреб.

— Ты замечательная женщина, Сигурни.

— Придет день, когда ты произнесешь это еще более пылко, — посулила она.

Талиесен сидел один в полумраке наблюдательной комнаты. Он нажал на рычажок, и из стальных решеток, вделанных в пол, пошел теплый воздух. Старик снял плащ, откинул голову на мягкую спинку кресла, стал смотреть в потолок. В голове мелькали обрывки мыслей.

Он перевел взгляд на мерцающие цилиндры. Восемьсот лет заметок, открытий, провалов, триумфов.

Все тщетно.