Единство Империи и разделения христиан - Иоанн Мейендорф

Деятельность Иоанна из Теллы продолжалась не более шести или семи лет. В 536—537г. он был схвачен агентами патриарха–халкидонита Ефрема и умер в заключении в Антиохии в 538г.. Дело в том, что после 536г. Юстиниан предпринял повсюду сильные административные меры против монофизитов.

Тем не менее император и его жена пытались обезопасить себя на будущее. Патриарху Феодосию Александрийскому, проживавшему в почетной ссылке в Константинополе, было разрешено исполнить прошение, полученное от монофизита, союзника империи, арабского гассанидского филарха Аль–Харифа: он просил епископов для своей страны. В 542 или 543г. Феодосии с ведома двора рукоположил в епископы двух монахов, Феодора и Якова Бар–Аддаи[533]. Феодор, по–видимому, ограничил свою деятельность арабскими странами, в особенности Палестиной, тогда как Яков, поставленный в митрополита Эдесского, прославился своей замечательной миссионерской деятельностью, состоявшей в рукоположении монофизитского духовенства по всей Восточной империи. Более поздние источники приписывают ему титул «вселенского митрополита», хотя, кажется, титулом «вселенского патриарха»*{{В применении к константинопольскому патриарху титул применялся с конца V—начала VI вв. См.: В. Στεφανίδου. Ἑκκλησιαστικὴ Ἱστορία. Αθῆναι. 1978. Σ. 290—291.}} в этот период именовали себя скорее папы Александрийские (этот обычай засвидетельствован в отношении Диоскора и Феодосия)[534].

Интересно, однако, что Феодосии отказался продолжать умножение «параллельного» епископата и что Якову пришлось ехать в Египет (где–то до 553г.), чтобы найти сорукополагателей для Евгения и Конона, известных сторонников тритеизма. С этими коллегами по «истинно православному» епископату Яков быстро совершил хиротонии двух патриархов и двадцати двух архиепископов и епископов[535]. По имени Якова Бар–Аддаи монофизиты Сирии стали называться «яковиты».

Выше мы говорили о богословских спорах, возникших внутри монофизитской общины в связи с тритеизмом. Но были и другие конфликты, которые отчасти возникали из–за того, что «яковитская» иерархия создавалась только нелегально и потому хаотично и зависела от личного престижа немногих «харизматических» руководителей. Существовали и культурные разделения между сирийцами и египтянами, было и глубокое различие между менталитетом епископов, живших в Константинополе, лояльных к империи, все еще надеявшихся на изменение официальной политики (Феодосий Александрийский, Иоанн Эфесский), и теми монахами и выходцами из простого народа, которые составляли большинство духовенства, рукоположенного Яковом Бар–Аддаи. Последние были готовы бороться с императорскими чиновниками до конца[536].

Все разнообразие этих факторов соединилось в противоречивых историях двух монофизитских патриархов Антиохийских: Сергия из Теллы и Павла Черного.

Сергий, получивший хиротонию от Феодосия Александрийского в 557г., состоял с последним в ссоре из–за тритеизма, будучи его сторонником. После ранней смерти Сергия (560—561), Феодосий, заботясь о единстве Церкви, ждал три года, прежде чем выбрал ему преемника. В конце концов он одобрил кандидатуру своего собственного секретаря, александрийца и антитритеиста Павла Черного. Он также просил Якова Бар–Аддаи с коллегами поставить его патриархом, что и было сделано в 564г.[537] Феодосии, действовавший как de facto глава нехалкидонитов во всем мире, хотя и не имеющий реального контроля над народными массами, поручил Павлу миссию посещения Египта и восстановления там раскольничьей иерархии. После этой довольно безуспешной миссии в Александрии и смерти в Константинополе его покровителя Феодосия (566) Павел вернулся в Сирию. Там оказалось, что он как представитель примирительного, «феодосианского» течения и твердый противник тритеизма неугоден последователям Бар–Аддаи, хотя последний его рукополагал и лично против него ничего не имел. Однако более благосклонно Павел был принят аль–Харифом и поселился у него в Аравии. Желая получить обратно свою юрисдикцию в Сирии и пользуясь политической поддержкой арабского государя, он использовал свои имперские связи и признал «программу» Юстина II, причастившись с халкидонитами[538]. Видя, что монофизиты в массе своей за ним не следуют, он отрекся, был арестован, но бежал и снова воспользовался гостеприимством аль–Мундхира, сына арабского филарха аль–Харифа, и в конце концов снова нашел прибежище в своем родном Египте. Участвуя в местных церковных делах, он устроил тайную хиротонию сирийского монаха Феодора в патриарха Александрийского. Последний оказался неприемлемым для местных монофизитов, которые избрали и поставили своего собственного кандидата, Петра (576). Петра признал законным патриархом Яков Бар–Аддаи. Отлученный как в Египте, так и в Сирии обеими группами монофизитов и, конечно, халкидонитами, Павел Черный так и не получил патриаршества. Он вернулся в Константинополь и был там, когда аль–Мундхир нанес визит императору Тиверию II в 580г. Под покровительством арабского царя последователи Павла и Якова Бар–Аддаи временно помирились[539], но сам Павел умер в Константинополе в 561г. в безвестности.

В годы конфликта между яковитами и последователями Павла Черного среди сирийских монофизитов было много беспорядков и даже кровопролития. Конфликт все более и более отражал возрастающую несовместимость более умеренных «проимперских» епископов, как Павел, с сирийскими народными массами, которыми был не в состоянии управлять даже Яков Бар–Аддаи и которые были решительно против всякого компромисса с «синодитами». Вмешательство александрийцев в сирийские дела не помогло тоже[540].

После смерти Якова Бар–Аддаи (578) и бесславного исчезновения Павла Черного новый монофизитский патриарх Александрийский Дамиан (578—604), преемник Петра, поставил в качестве своего коллеги на антиохийской кафедре Петра из Каллиника, кандидата, который имел надежду примирить противостоящие друг другу партии. Этого, однако, не произошло. Дамиан и Петр поссорились из–за теоретических богословских вопросов, связанных с тритеизмом, который оба они отвергали. На Петра Антиохийского в Александрии смотрели как на вызов, брошенный высшему авторитету Александрии в вопросах богословия[541].

В период между 582 и 611г. — годом персидского завоевания—антиохийские яковитские патриархи жили в монастыре Губба Баррая, к востоку от Алеппо, поскольку Антиохия, так же как и другие большие города, контролировалась халкидонской иерархией. Несмотря на внутренние раздоры, огромное большинство сирийскоязычных монастырей и деревень оставались верными монофизитству. Именно тогда, накануне персидского завоевания и благодаря деятельности Якова Бар–Аддаи, вероисповедная принадлежность стала переплетаться с народностью: такие слова, как «сириец» и «египтянин», превратились в нормальные обозначения противников Халкидонского собора, тогда как слово «грек» чаще всего был синонимом «мелкита» (имперского человека) и выражало верность халкидонской вере[542].

Это не значит, что православные патриархи этого периода, верные Халкидонскому собору, всегда были простыми агентами Империи. Если бывший Cornes Orientis Ефрем (527—545) и его преемник Домнин (545–559) верноподданнически применяли политику Юстиниана, придерживаясь строгого «кириллова» халкидонитства[543] и при этом преследуя диссидентов, то Анастасий I (559–570, 593—599) восстал против намерения Юстиниана навязать афтартодокетизм, и от низложения его спасла только смерть императора (565). Он также вступил в конфликт с преемником Юстиниана, Юстином II, по вопросам, которые, по–видимому, носили административный и экономический характер[544]; его заставили покинуть патриаршество, на которое он снова был возведен только при Маврикии. Его уважали за его богословские познания, он переписывался с папой Григорием Великим и письменно выступил против тритеизма Иоанна Филопона. Эта позиция принесла ему определенное признание в умеренных монофизитских кругах, тоже враждебных тритеизму. Во время своего второго патриаршества он участвовал в спорах между монофизитами, в частности вызванных взглядами александрийского «софиста» Стефана.

Стефан доводил до абсурда основные утверждения Севира, что Божество и человечество Христовы совершенно различны, но что, несмотря на это, следует говорить только об одной Его природе. Для Стефана было невозможно различать во Христе «естественные свойства», не допуская также и двойственности природ. В случае «софиста» в монофизитские круги снова возвращались основы халкидонской логики. Под его влиянием монах–монофизит Пров обратился в 595—596гг. в халкидонскую веру[545].