Семнадцатилетние - Герман Матвеев

— О комсомольской работе. Ну, что ты глаза вытаращила? Обыкновенное дело. Отчитаешься в своей работе. Только и всего.

— Да почему я, а не ты?

— Потому что так решили. Хотят послушать о работе десятого выпускного класса. Про ваше «Обещание» слава расползлась по всему городу. Потом контрольные работы, и вообще, — вы сейчас один из лучших классов нашего района. Имей в виду, что заседание будет со школьным активом. Одним словом, готовь доклад! — закончила Лена и, неожиданно нахмурив брови, свирепо закричала в пролет лестницы: — Первухина! Первухина… подожди минутку!

Секретарь комсомола оставила Катю почти испуганной. Шутка ли сказать — делать доклад на бюро райкома! Никогда в жизни еще не приходилось ей выступать перед незнакомой аудиторией. «Впрочем, это только бюро, а значит, человек пятнадцать, двадцать», — успокоила она себя и отправилась дальше.

Константин Семенович работал в библиотеке. Выслушав Катины соображения, он спросил:

— А почему вы думаете, что Белова разболтает о юбилее? Можно ее предупредить.

— Бесполезно! Она назло нам это сделает. В первую очередь расскажет Марине Леопольдовне.

— Вы ходили к ней домой… О чем вы договорились?

— Откуда вы знаете?

— Был разговор в учительской, и, кажется, об этом упоминала Марина Леопольдовна.

— Ну вот… ну вот… — возмутилась Катя, сильно покраснев. — Сами видите, Константин Семенович. Чуть что, и Белова бежит к ней. Ну, на что это похоже! Неужели Марина Леопольдовна сама не понимает, что делает только хуже? Ведь она же учительница, педагог…

— Не расстраивайтесь, Катя. Замечания ваши о Марине Леопольдовне нахожу абсолютно неуместными. Вы лучше доводите дело до конца с Беловой. И не отчаивайтесь. Помните, что легче строить заводы, чем воспитывать людей. Сопротивление материалов точно высчитано, а сопротивление людей не поддается никакому вычислению. Для вас это хорошая практика. Ведь вы же будете учительницей! Расскажите: чем кончился ваш визит к Беловой? — спросил он, не обращая внимания на смущение Кати.

Катя подробно описала комнату и обстановку, в которой жила Валя, дословно передала беседу с ней и матерью, прогулку и спор.

— Н-да… случай трудный, — сказал Константин Семенович. — Посмотрим, как она себя будет вести на собрании…

Валя Белова не подозревала, сколько раздражения накопилось у одноклассниц против нее. Никакой вины за собой она не чувствовала, кроме той, что не подписала «Обещание». Ну, а это не так уж страшно.

Собрание начали, как только в класс вошел Константин Семенович. Председателем выбрали Катю Иванову, секретарем — Нину Шарину.

— Девочки, у нас сегодня на повестке дня несколько вопросов, — начала Катя, когда Нина достала бумагу, карандаш и приготовилась записывать, — но сначала я хочу сказать вам об одном шефстве. В восьмом классе есть две неуспевающие девочки. Отцы у них погибли на войне, и наш священный долг им помочь. Аня Алексеева и Нина Шарина согласились с ними заниматься в школе после уроков, если они не могут приходить на дом. Это уж они сами договорятся между собой. Как видите, вопрос очень простой, но я сказала о нем потому, что следующий вопрос — о Беловой. Вчера мы трое ходили к Беловой домой, чтобы предложить это шефство ей. Мы думали, что Белова за последнее время успела подумать над своим поведением и понять ошибку…

— Какую ошибку? — спросила Валя с деланным изумлением.

— Тебе дадут слово, тогда и будешь говорить, — остановила ее Тамара и при этом покосилась на учителя.

— С Беловой создалось какое-то странное положение, — продолжала Катя. — Я бы даже сказала — фальшивое положение. Все, что мы хотим делать или делаем, с ее точки зрения, глупо, никому не нужно, детская игра. А ведь она такая же десятиклассница. Вот и вчера. Мы предложили ей шефство, а она отказалась.

— Я не отказывалась.

— У тебя не хватило смелости! — вспылила Тамара. — Ты маму подослала!

— Но если мама возражает…

— А-а… брось хитрить! Мы не маленькие. Все понимаем!

— Тише, девочки! — остановила их Катя. — На маму, конечно, ссылаться не стоит. Ты могла легко ее убедить. Ты же, например, не послушала ее, когда пошла гулять? Так вот… Вопрос о Беловой надо выяснить и потребовать от нее объяснений. Она учится с нами, является членом нашего коллектива.

— Я не комсомолка.

— Я говорю о коллективе класса. Предлагаю высказаться. Кто хочет слова?

Наступило молчание. Никто не хотел начинать первый. И вдруг Светлана подняла руку. Валя меньше всего ожидала ее выступления и сильно побледнела. Она сразу догадалась, о чем будет говорить Светлана. Девушки же ждали, что, по своей доброте, Светлана постарается смягчить вопрос, но ошиблись.

— Девочки, я бы не стала сегодня выступать, но утром мы встретились с Валей по пути в школу, — начала Светлана, поворачиваясь к Беловой. — Хотя ты и не комсомолка, но считаешься нашей подругой, поэтому я буду говорить откровенно. Это пойдет тебе на пользу, Валя. Напрасно ты думаешь, что кто-то тебе завидует или мстит. Особенно Катя. Она меньше всего думает о тебе. У нее сейчас так много работы… Ты сама виновата во всем, но не хочешь признаться. Разве мы тебя не предупреждали? По-моему, к тебе всегда относились хорошо и желали добра. А как ты поступала? Ну, вот скажи сейчас честно, при всех, кто из девочек говорил о том, что ты мне сказала утром?

Белова сидела бледная, с плотно сжатыми губами и молчала.

— Говори, Света, в чем дело! — крикнула Женя.

— Если она сама не хочет, то я скажу. Сегодня мы встретились по дороге в школу. Она немного пожаловалась на вас, а потом сказала, что некоторые девочки говорят, будто я стала дружить с Лидой потому, что мне это выгодно…

Гул возмущенных голосов заглушил дальнейшие слова Светланы.

— С ума сошла!

— Вот ерунда-то…

— Кто это мог говорить? Она по себе судит…

— Это подло!

— Тише! Успокойтесь! Я вам дам слово! Дайте закончить Светлане! — крикнула председатель, хлопая в ладоши.

Когда шум стих, многие подняли руки, прося слова. Присутствие Константина Семеновича, сидевшего на последней парте, никого не смущало.

— Продолжай, Светлана, — сказала Катя.

— Я несколько раз спросила ее, — кто мог сказать такую глупость? Она никого не назвала. Тогда я рассердилась…. Я подумала, что, может быть, она сама это выдумала, но приписывает другим…

— Так оно и есть! — вырвалось у Тамары.

— Теперь посудите сами, девочки! Она жаловалась, что к ней стали плохо относиться, а как, например, я могу к ней хорошо относиться, если она выдумывает такие скверные вещи? Ну, сознайся, Валя, что ты это выдумала! Или скажи, — кто говорил?

Белова продолжала сидеть неподвижно, и только глаза ее беспокойно бегали по сторонам. Сначала она хотела демонстративно, с высоко поднятой головой выйти из класса и хлопнуть дверью, но присутствие Константина Семеновича удержало ее от этого. Нужно было терпеть до конца и молча выслушать все.

Разговор со Светланой произошел не случайно. Вале давно хотелось переманить Светлану на свою сторону или подружиться с ней. Но для этого необходимо было оторвать ее от других. Валя видела, что после ноябрьского вечера между Лидой и Светланой завязались более близкие отношения, чем раньше. Они часто вместе гуляли, ходили на каток. Не подозревая, что не Светлана, а Лида искала этой дружбы, она решила на этом сыграть.

— Конечно, Катя права, — продолжала Светлана. — Странно, когда в одном классе учимся не один год и вдруг такие фальшивые отношения.

— Что ты предлагаешь? — спросила Катя.

— А что я могу предлагать? Я рассказала, чтобы выяснить все до конца и по-настоящему разобраться в наших отношениях… Ну и, конечно, исправить.

Светлана села. Катя взглянула на поднятые руки учениц и решила дать слово Алексеевой. Она была уверена, что Аня будет говорить принципиально и «задаст правильный тон» для последующих выступлений.

Аня, как всегда, встала решительно, но заговорила с волнением, и в голосе ее вначале не было особой уверенности.

— Вот вопрос… Можно ли себя противопоставить коллективу? Я думаю, что иногда можно… Когда у меня есть идея, когда я глубоко в нее верю, проверила на опыте, а коллектив отстал и не понимает, тогда можно…

— Коллективу противопоставить можно, а народу нельзя — дополнила Тамара.

— Не открывай дискуссии, — остановила ее Катя.

— Белова оказалась одна против коллектива. Катя сказала, что это странно… Да! Это особенно странно сейчас, когда мы как-то выросли и крепко сдружились. Сейчас у нас есть хорошие задачи. Я не знаю, как вы, девочки, но я чувствую, что у нас появился настоящий коллектив. Не круговая порука, как раньше, когда мы прикрывали друг друга, а именно коллектив с хорошими, передовыми задачами. Я замечаю, что мы мало думаем о себе, о своих личных делах, а беспокоимся о других… С нас уже берут пример, а значит, мы в первых рядах…