Император без трона - Виктор Астахов

Всё произошло слишком быстро. Джили метнулся за пригорок и тут же издал бранный крик от холодной стали клинка, пронзившего руку. Кровь брызнула на холодную почву. Крик взрослого мужчины, неожиданно сменился криком иным — куда более звонким, срывающимся в плачь, но наполненным первобытной яростью.

— Зараза! — сквозь зубы прорычал Джили, сжав шиворот девочки здоровой рукой. — Да как ты…?

Девочка прошипела на обидчика, сложила плечи и попросту выскользнула из козьего полушубка, что сжимала его рука. Окровавленный кинжал по-прежнему находился в её руках, а стремительные шаги устремились ко второму рыцарю. Артемар опешил. Этим вечером ему довелось пролить немало крови, но теперь враг сам нёсся к нему, полный желания разорвать, истекая слезами и гневом. Руки рыцаря сжали рукоять эспадона и дали слабину, ибо на сей раз врагом стал продрогший, обезумевший от страха ребёнок.

Острая грань кинжала врезалась в поверхность лат и тут же отскочила в сторону, вместе с тем поранив руку девочки. Орчиха даже не успела ощутить боль, когда крепкий хват сковал её тело.

Куза пыталась брыкаться, пыталась бить кулачками о доспех, но всё было тщетно.

— Что здесь происходит? — послышался встревоженный голос со стороны. Голос капитана отряда Виктора Джона Фарбрука.

— Отпусти! — послышался жалобный, полный ярости и слёз визг.

— Вот… заноза! — прошипел Джили, стягивая латную перчатку с окровавленной руки. — Филин, взгляни что сделала? Нашли, понимаешь, в лесу.

— Убийцы! — не унималась девочка. — Стальные мужи! Куза всех убьёт!

Командор снял серебристый шлем и взглянул на трепыхающуюся девочку, её залитые слезами глаза и покрытые инеем волосы. Юная орчиха буквально тряслась от холода и бушующих эмоций, порождённых пустотой и чувством собственной беспомощности. Разве ради этого сражался рыцарь? Ради этого они прошли свой путь? Дабы превращать детей в сирот, а дома в пепел?

И их взгляды встретились — две пары зелёных глаз, сиявших в совершенно иных, но всё же схожих оттенках. Оттенок гнева, страха и сожаления. Впервые за всю свою службу, за все годы, проведённые в военных походах и многочисленных вылазках, пусть и на мгновение, но Виктор спрятал взгляд. Повисло молчание — весь отряд, состоявший из четырёх рыцарей и двух дюжин оруженосцев, ныне предпочитал безмолвие. Молчала и девочка, зубы коей невольно затряслись от холода и страха.

— Продрогла совсем, — послышался тяжёлый вздох со стороны сэра Августа. — Нельзя её так оставлять, капитан.

— Это уж точно, — сквозь зубы процедил Джили. — Ух, хрен его знает, куда нас закинет дорога, но… Незнаю.

— Быстро, снимайте с девчонки одежду и закутайте в лежак, — отрезал Виктор и обратился напрямую к юной «пленнице». — В обозе есть место. Если будешь вести себя тихо, останешься жива. Обещаю.

3

— Так Куза познакомилась с Вик’тором и рыцарями. Мы отправились на запад, через мост в дом ордена. Сначала, Куза плакала. Много. Очень много. Но люди занимались с Кузой, научили писать и считать, иногда брали Кузу на тренировки и в походы. Один раз Джили даже провел со мной тренировочный поединок. Куза почти победила!

— Тот воин, которому Куза распорола руку? — пытаясь подавить бушующие внутри эмоции, максимально спокойно промолвила Лиара.

— Да. Весёлый человек. Всё время рассказывал истории, пел смешные песни. Куза… мы хорошо сдружились.

— Мы не встречались?

— Нет, — покачала головой девочка. — Джили оставил Вик’тора, когда мы перебрались в Карадан. Сказал, что устал и хочет уйти на покой. Август тоже ушёл. Стой! — Куза придержала Лиару за рукав и потянула в узкую щель стенной бойницы. — А здесь вниз. Так можно попасть в кладовую или в северный коридор. Лиара пролезет. Хе-хе! Артемар не пролез, когда ловил Кузу.

— И каково это, жить здесь, в форте?

— Сначала было интересно. Куза гуляла по замку, лазала на крышу, выбиралась во двор и даже тайком пробиралась в подземелье. Но потом появилось это чучело Кристоф и его шавки! С тех пор Куза живёт только в северном бастионе! — Лиара не видела лица девочки в окружающей темноте, но знала, что на нём зреет оскал. — Кристоф всё время спорит с Вик’тором, требует строить солдат и убивать орков! Но Вик’тор не даст этого сделать! Пока Вик’тор главный, этот… — Куза выдала короткую задумчивую паузу в попытке вспомнить ругательства, за которые её не отчитывал командор, — мерзавец ничего не сделает!

Лиара коротко улыбнулась.

— Ну, ничего! — вдруг послышался радостный возглас со стороны девочки. Лиара ощутила на своём предплечье хват детской руки. — Скоро мы одолеем Вик’тора и сможем уйти! Найдём папу, Ку’сиба и Шеймуса, а потом пойдём на запад! Все вместе! — хват на предплечье Лиары усилился, выражая чувства, что бушевали в душе ребёнка. Всё, что оставалось Лиаре — взять Кузу за руку.

Девочка сжала эльфийскую ладонь и уверенно повела за собой сквозь узкие лазейки в коридоре, деревянный щит, укрывавшую брешь в стене и трёхметровую деревянную лестницу, прямиком к источнику света и выходу к окошку в тренировочный зал. Кем бы ни был спроектирован замок Карадан, едва ли его архитектор мог представить, что потайные коридоры и лазейки в каменных стенах превратятся в настоящую игровую площадку для обитающего здесь ребёнка.

— Куз? — уже сидя в потайном уголке, промолвила Лиара. — Твой отец. Каким ты его запомнила?

— Сильным! — тут же выстрелила девчушка. — Папа был большим, всегда приносил домой мясо, а дедушка Травгар говорил, что не видел орка сильнее. Папа обещал научить Кузу сражаться… но не успел, — Лиара сжала руку девочки. — А ещё, — вдруг, на буром личике расцвела широкая улыбка — самая светлая улыбка из всех, что когда-либо видела Лиара. — Папа был весёлым. Постоянно возился с Кузой, боролся с Ку’сибом и катал на плечах маму. Когда Куза грустила, отец вёл Кузу гулять, когда была маленькая — катал на Ку’сибе и постоянно ругал, когда Куза не надевала сапожки. Мы могли весь день просидеть за столом, смеяться, вырезать из дерева игрушки и… Куза очень скучает…

Слёзы, что блеснули на детском лице, отразились в сияющих глазах эльфийки. Лиара хотела сдержаться, но не находила в себе сил. Едва ли она могла представить себе Крога — обыкновенно угрюмого и агрессивного орка в образе счастливого отца. Едва ли могла представить Кузу — замёрзшего, обездоленного ребёнка, что бежал прочь от