Морской князь - Евгений Таганов

Наконец, ближе к полудню подъемный мост опустился во второй раз, выпустив наружу Сигиберда в целости и сохранности.

Калчу настояла на своем присутствии при докладе переговорщика. Впрочем, Сигиберду рассказывать было особенно нечего:

– Они согласны прислать своего главного переговорщика, если мы пошлем в Хемод десять заложников.

– Вот десять своих тервигов и посылай, – ответил на это князь.

Как уж это Сигиберду удалось, только десять заложников среди своих он все же набрал, сам же счел более полезным остаться толмачом при князе.

Заложники ушли, а, пока ждали главного переговорщика, Сигиберд рассказывал князю о своих впечатлениях от Хемода:

– Все дома в два, а то и в три яруса, окна редко из бычьих пузырей, в основном из стекла и свинцовых рам, улочки хоть и узкие, но прямые, от ворот расходятся лучами, вымощены вертикально поставленными деревянными чурбачками. В первом ярусе домов либо конюшня, либо мастерская, лавка или склад для товаров и припасов. Золотые цепи и украшения с камнями не только у женщин, но и у мужчин. Грохот от мастерских и кузниц большой, но каждые два часа раздается звон малого колокола и все на некоторое время замирает, в это время всюду разносят ячменное вино и еду, все пьют и едят. Потом снова колокол, и все снова начинают работать…

Дарник слушал это и все тверже убеждался в том, что нельзя допустить, чтобы в Хемод ворвались тысячи кутигур и всё там разрушили и поубивали. Было жалко даже не накопленных в городе богатств, а того, что аборики умеют делать своими руками. Как хорошо еще, что все они находятся в одном маленьком месте и не разъезжают по свету, удивляя всех своим ремеслом.

По приказу князя из его двуколки достали шатер и установили на середине пути между кутигурским станом и городом так, чтобы с городской стены его хорошо было видно. С усмешкой смотрел, как мечется возле полотнища шатра Афобий, нигде не находя подходящих кольев – всё деревянное давно было использовано на другие цели.

Перехватив взгляд Дарника, заинтересовался муками оруженосца и Корней.

– Как думаешь, догадается или нет? – участливо спросил он у князя. – Свирь бы давно сообразил.

Увидев, что на него смотрят высокие архонты, Афобий засуетился еще больше и, пробегая мимо княжеского телохранителя, споткнулся о его копье, и ромея тотчас же осенило: ну конечно, копья и пики! Тут же помчался к повозкам оружейников и вернулся с охапкой копий и пик, клещами срывая с них наконечники.

Как только шатер был поставлен, появились и переговорщики. Двое крупных сорокалетних мужчин в расшитых золотом и с собольей окантовкой великолепных плащах. Один был совершенно лыс, у второго на голове тонкий серебряный обруч не давал расчесанным волосам приходить в беспорядок от легкого ветерка.

Вопросительно глянув на князя и получив его молчаливое согласие, Сигиберд пошел навстречу переговорщикам, поравнявшись с ними на последней трети пути до княжеского шатра. Действовал как хорошо вышколенный ромейский придворный.

Подойдя к князю с архонтами, переговорщики с холодными улыбками поклонились и произнесли свои приветствия.

– Скажи от меня тоже что-то хорошее, – попросил Дарник варагесца, – только не слишком сладкое.

На стоявшую неподалеку группу пленных абориков переговорщики только искоса глянули и молча пошли за князем и Сигибердом в шатер. Кроме них, четверых, в шатер вошли еще четверо заранее оговоренных советников: Калчу, Буним, Корней и Ираклий. Буним заодно должен был переводить Калчу со словенского на хазарский, а Корней Ираклию на ромейский. Несколько дорожных сундучков, покрытых сайгачными шкурами, служили сиденьями. Едой не потчевали. Афобий наливал в кубки лишь сильно разбавленное водой вино. Того, что с обручем, звали Гадор, он был за главного, а лысого звали Вало, он служил для Гадора сдерживающим началом, потом обоим наверняка придется отчитываться перед более важными отцами города, ведь вряд ли к незнакомым пришельцам пошлют самых ценных воевод.

– Почему знаменитый князь Дарник находится здесь? Разве наш город причинил ему какое-то зло? – заговорил через Сигиберда Гадор.

– Нет, Хемод мне никакого зла не причинил, – любопытства ради Дарник решил отвечать пока только на заданные вопросы.

– Разве достойно благородного воина помогать тем, кто убивает наших послов?

– Нет, это недостойно благородного воина.

Гадор чуть помолчал, ожидая более подробных княжеских объяснений, но не дождался их.

– Князь Дарник собирается взять приступом наш город?

– Да, завтра или послезавтра ваш город падет.

Оба аборика переглянулись между собой.

– Князь Дарник не боится ради подлой кочевой орды потерять очень много своих воинов?

– Нет, не боится.

– Что надо князю Дарнику, чтобы не нападать на наш город?

– Обменять всех кутигурских детей на двадцать восемь ваших пленников.

– Это все, что ему надо?

– Нет, не все. Я хочу, чтобы Хемод взял меня с моим войском себе на службу.

Аборики быстро заговорили с Сигибердом, видимо уточняя, правильно ли он перевел слова князя.

– Для чего князь Дарник хочет быть у нас на службе?

– Для того, чтобы защитить Хемод от кутигуров.

– Но мы и сами умеем защитить себя от кутигуров.

– Боюсь, что завтра, когда Хемод лишится своих стен, вы поймете, что это не совсем так, – Рыбья Кровь был по-прежнему сама невозмутимость.

Даже его советники слушали их разговор, округлив от изумления глаза, не решаясь вставить в непонятную словесную игру князя ни слова.

– Мы считали, что князь Дарник пришел сюда защищать кутигур, или это не так?

– Это именно так. У кутигур я беру серебро и баранов, чтобы защищать их от вас, у вас я буду брать золото и самоцветы, чтобы защитить вас от кутигур.

В шатре воцарилось тяжелое молчание.

Вало что-то шепнул на ухо Гадору. Тот сделал нетерпеливое движение плечом, потом все же, глядя на напарника, спросил:

– Сколько именно золота хочет взять князь Дарник за свою службу Хемоду?

– Сто тысяч дирхемов.

– Но во всем нашем городе не наберется и половины этой суммы.

– Эта сумма может быть выдана не только золотом, но и чем-то другим. Например, хорошими бревнами для строительства моего города неподалеку от Хемода. Я ведь собираюсь хорошо и долго защищать Хемод от кутигуров.

Последние слова князя окончательно добили переговорщиков.

– Мы должны передать твои предложения старейшинам Хемода. Завтра в полдень ты получишь наш ответ.

Аборики поднялись и откланялись, собираясь уходить. Но Дарник был в боевом расположении духа, чтобы дать им уйти просто так.

– Наши переговоры никак не должны помешать нашим военным делам. Если ваши воины попытаются исправлять повреждения, которые мы вам нанесли, наши камнеметы снова начнут стрелять. Лучше, если и вы и мы до завтра ничего не будем делать.

С этим пожеланием переговорщики в сопровождении Сигиберда покинули шатер.

Пока слышны были их шаги, Корней еще крепился, а потом все же расхохотался в полный голос. Глядя на него, засмеялись и остальные, хотя им было вовсе не до смеха.

– Почему ты сказал, что будешь защищать абориков от кутигуров? – первой возмутилась Калчу. – Ты же хотел захватить их город?

– Я и сейчас хочу, – не возражал князь. – Но зачем сражаться, когда все что нужно можно получить и без сражения. Или тебе сожженные трупы ваших детей дороже этого?

– Ты самый лучший переговорщик на свете, – от души похвалил Буним. – Я получил несравненное удовольствие. Если аборики согласятся, буду смеяться неделю подряд.

– А как именно мы будем защищать Хемод от кутигуров? – растерянно полюбопытствовал Ираклий.

Ответом ему был общий хохот, смеялась даже Калчу.

10

Переговоры растянулись на полных четыре дня. На второй день из городских ворот вышли два плотника и стали закреплять лежащие на железном остове мостков доски, чтоб по ним можно было ходить без опаски. Дарник решил считать это нарушением договора ничего не исправлять и скомандовал бродникам направить нарубленные кусты и деревья к городской стене. И вот по реке поплыл целый зеленый остров, направляемый с берега длинной бечевой. Аборики опомнились, когда этот остров вошел в правую протоку и намертво уперся в железные столбы мостков.

Пришедшие через час на переговоры Гадор с Вало были этим действием дарникцев глубоко возмущены.

– Ты же сам говорил, что не будешь ничего делать до окончания переговоров? – вполне уже по-свойски разорялся Гадор.

– Вы немножко нарушили, и я немножко нарушил, – объяснил Дарник.

В шатре были все те же переговорщики, что и накануне, только сидели уже без всякого напряжения, готовые получать чистое удовольствие от княжеского краснобайства.