Метаморфозы: таракан - Александр Турбин

Я принял условия и отводимую мне роль.

— Это иллюзия. То, что я видел твоими глазами — это великий бой. Совершенный однажды — это подвиг. Совершаемый регулярно — рутина. Совершаемый изо дня в день — пародия. Смешной фарс. Ты не показался мне смешным, Высший.

— Я не смешон, я жалок. Это не жизнь, это иллюзия жизни. Я здесь, потому что меня призвали. Я стал талли, воином-стражем. Талли ничего не помнят. Ничего не видят и не понимают. Они живут в своем мире, где раз за разом проживают последний день своей жизни. Каждый, кто тревожит покой талли — враг.

Как-то невесело для меня это звучало. Потому как я-то уж совершенно точно потревожил покой. Но противопоставить что-либо этому талли я был не в состоянии.

— И что изменилось?

— Изменилось? Многое. Талли не видят жизни вокруг, они не понимают, что они призраки. Они счастливы в своем неведении. Я вижу и понимаю. Теперь. ты разрушил хрупкое равновесие между прошлым и настоящим. Не ты призвал меня, и ты не сможешь отпустить меня. Ты слишком ничтожен для такой задачи. Талли могут стать только те, над кем не провели обряд прощания, чья душа не ушла к свету. Погибшие, чье имя не было названо второй раз. Я видел твоими глазами битву с Рорка, я знаю, что с вами нет Алифи, который смог бы совершить такой обряд.

— Но как отнестись к тем, кто предпочел использовать тебя, а не отпустить? — мне казалось, что по отношению друг к другу Алифи все-таки более гуманны.

— Для того, чтобы провести такой обряд нужны все три имени павшего, а только опытные мастера ритуалов умеют видеть мир талли и разговаривать с ними. Да и ни тебе осуждать Высших, человек.

Я обдумал слова Алифи и сказал:

— У меня нет добрых чувств к твоему народу. Но ты прав, ты не мой враг. И поэтому я не буду смеяться над твоей судьбой. Но и помогать тебе не вижу причины. Мы в схожем положении и каждому из нас что-то нужно. Мне нужны ответы на вопросы. Тебе нужна помощь, которую я тебе оказать не в силах. Но я знаю твое имя, твою судьбу, могу передать информацию, необходимую для проведения ритуала. Я искренне верю, что ты заслужил свою дорогу к свету, принц. Я могу попробовать тебе помочь.

— В обмен на ответы? Есть ли что-нибудь в этом мире, что человек способен сделать бескорыстно?

— Родиться, Высший. Это мы делаем без всяких корыстных планов. Но ты не ответил, ты… согласен?

Карьера шла в гору, дела спорились, чего не бывало достаточно давно, но на душе Бравина было неспокойно. Происходило странное, при всем внешнем благополучии крепло ощущение, что все происходящее — неправильно. Что мир катится в бездну, а он, умный, рассудительный, настойчивый и в кои-то веки удачливый катится в бездну быстрее всех. Быстрее жирного и коварного Толариэля, напыщенного и чересчур педантичного Тимолла, быстрее постаревшего и оттого начавшего слишком часто ошибаться Владыки, даже быстрее глупого и трусливого Валлора. Да что говорить, последний крестьянин самого запущенного хутора направлялся к катастрофе медленнее него, Бравина, мастера заклинаний. Ощущение было нелепым, бессмысленным, но верить своим ощущениям мастер привык с детства. Катастрофа была близка, но пока жизнь шла своим чередом, судьба милостива бросала мелкие подачки под видом удачи, а окружающие смотрели на его успехи и завидовали.

Может все-таки рискнуть и погадать на камнях? На старых потертых булыжниках, намоленных за годы и столетия пребывания в храме света? Нет, нельзя, слишком неверный советчик и слишком невнятные предсказания.

Во дворце было непривычно пусто. Молчаливые стены, скорбное оружие, хмурые картины и тишина. Сначала куда-то исчезли радость, шутки и веселье. Алифи перестали шутить. Потом пропали удивленные возгласы и восклицания. Некому было удивляться, и нечему было уже удивлять. За удивлением прочь из дворца потянулись женские голоса и озорной топот детских ног. Их и раньше-то слышали нечасто, но теперь некому было приводить сюда своих отпрысков. Большинство тех, кто мог, уже отправили свои семьи подальше из прифронтового Куарана — в Валлинор, в Иллариэн, куда-нибудь. Без детей и женщин дворец осиротел, но бегство звуков из коробки молчаливых стен на этом не закончилось. Где звон оружия в главном зале? Его нет, потому что некому проводить ритуальные схватки — рыцари отправлялись на переправы или просто исчезали, растворялись в дымке событий. Пройдет время, прежде чем их шаги снова появятся в залах и коридорах дворца, и тогда у каждого появится самая веская причина, почему он должен был покинуть Куаран в тяжелое время. Так уже было. Так будет еще. Так бывает всегда. Люди трусливы, но и Алифи не стремятся умирать. Эпоха героев, наследников славы Комоэна давно прошла.

Не было и привычного тихого шарканья человеческих ног. Дворец опустел, и не было необходимости держать такой большой штат прислуги, а оставшиеся старались вообще не попадаться на глаза. Только стража, гвардейцы, да советники еще не покинули этих стен, но даже их становилось все меньше. Он сам отправил несколько рот гвардейцев туда, где они сейчас нужнее — к Аюр.

Энгелар стоял один возле высокого черного трона в огромном пустынном зале и слушал тишину. Тишина тоже бывает разной — задумчивой, таинственной, романтической или звенящей перед боем. Эта тишина была потерянной и унылой.

Может, стоило бросить эти проклятые стены и самому возглавить оборону? Окунуться с головой в боевые будни, высадки и контрудары? Ощутить себя самым важным звеном защиты Куарана?

Нет, пришло время других, более молодых, дерзких. Да и Куаран оставлять нельзя, иначе из него разбегутся последние жители, и останутся только люди. И то, только потому, что людям некуда бежать.

Куаран уже был в таком положении. Совсем недавно. Рорка тоже стояли на переправах, Рорка также рвались на север, но разбились о стену доблести и долга. Больше года племена пытались взломать защиту — сначала на берегах Аюр, потом, когда наступила зима, на линии болот и в предгорьях Кальта-рока. Тогда все было также, и все было иначе. Тогда страх и запустение не воцарились в стенах города, а Алифи ехали на юг к врагу, а не на запад к друзьям.

В этот раз на юг ушли те немногие, кому можно было доверять. Большинство тех, кому доверять нельзя, либо уже проехали по центральному тракту на запад, либо еще остались в столице, затаившись по своим поместьям и особнякам. И дочери, его надежды и его гордости рядом нет. И Бравин тоже пропал. Пусть им улыбнется удача. Хотя бы им.

Энгелар Хрустальный Родник, Владыка Куарана, медленно шел по гулким плитам, и ладонь привычно касалось теплой, шероховатой поверхности деревянных подлокотников, холодного металла окантовки, мягкой, приятной на ощупь оленьей кожи сидений, ледяного мрамора колонн. Почему-то это казалось важным.