Следственная некромантия (СИ) - Либрем Альма

- Двенадцать, - выдохнул Сагрон. – А предыдущие выбросы – это попытка…

- Слить лишнюю магию, - кивнул Ирвин. – Потому что им надо было продержаться до нужного числа. Параллельно – подготовиться. Поднимать массово кладбища – не самое приятное дело.

- Поэтому они пользовались силой с пользой. И всё было так сложно… - Сагрон вспоминал, как ругалась Котэсса каждый раз, когда случалась новая проблема с некромантами.

- Чтобы использовать как можно больше магии…

- Потому и следы заметались с особенным упорством.

- Мальчики! – не выдержал профессор Куоки. – Может быть, вы позволите мне договорить, а потом будете обсуждать?

Ирвин закатил глаза. Теперь, когда он наконец-то понял, что к чему, сидеть и слушать отцовские нудные речи было особенно неприятно. Но особенного выбора не оставалось.

Профессор Куоки решил, что его всё-таки решили дослушать, и потому довольно бодро заговорил вновь:

- Итак, по легендам, - улыбаясь, заявил он, - в день, когда появляется новая звезда, магия особенно сильна. А здесь у нас собралось огромное количество одарённых детей! Кто, как не они, способны в этот волшебный день отыскать потерянную точку силы и выпустить в свет магию, концентрируемую там? Кто ещё отыщет гробницу ещё одной реинкарнации бога?

Ирвин кашлянул.

- Какого, прошу прощения, бога? – ласково уточнил он.

- Как какого?! – вскинулся профессор Куоки. – Нашего бога.

- Я надеюсь, не Творца? – ласково поинтересовался Сияющий.

Покойная вера, давно уже признанная обыкновенной сектой, в одно время не давала профессору Куоки покоя.

Конечно, в их государстве можно было верить во что угодно, но поклонение невесть кому тоже было отнюдь не положительным проявлением. Ирвину не хотелось, чтобы отец совершенно случайно увлёкся какой-нибудь гадостью, потом втянул в это не только жену, но и дочь и её семейство – сам-то Сияющий не поддался бы, и об этом все прекрасно знали.

Так или иначе, Ирвин хорошо знал притчи, относящиеся к той самой давно потерявшей популярность религии, пересказываемые тем же отцом в огромном количестве. И место летнего выезда очень даже совпадало с тем, где, по мнению профессора Куоки, и полёг неизвестный Творец.

- Нет, что ты! – замахал руками профессор. – Ведь совсем недавно было доказано, что это всего лишь одна из реинкарнаций Дарнаэла!

- Какого Дарнаэла, короля, что ли? – пискнула какая-то женщина из зала.

- Реинкарнирующего бога! – воскликнул Куоки. – Но королём он тоже был!* Так что, можно выразиться и так… Только, увы, не нашим королём. Так вот, не будем отвлекаться на глупости, сосредоточимся на главном. Наш король – нынешний король, я имею в виду, - прозвучало это немного презрительно, но профессор не стал концентрировать внимание на такой ерунде, как уважение к правящей династии, - согласился произвести поиски древнего захоронения. Ради этого мы устраиваем игру Исторический Кладезь! Дети и преподаватели разобьются на группы по семь человек и будут искать алтарь в ту ночь, когда взойдёт таинственная звезда. Победитель получит… Хм, вечную славу и возможность внести своё имя в историю!

Ирвин и Сагрон переглянулись.

- Сдаётся мне, - пробормотал Сагрон, - что нам тоже придётся поучаствовать.

- Ага, - кивнул Сияющий. – И что-то мне подсказывает, что наши главные соперники, некроманты, не станут мелочиться и ограничивать свою команду…

*Имеется в виду Дарнаэл Первый Тьеррон из Заклятых врагов – основатель королевской династии Тьерронов, живший больше тысячи лет назад, и заодно один из двух богов, создавший мир, в котором и происходят события. По легенде, бог реинкарнирует, когда королевскому роду не хватает магических сил, и вливает свою кровь в род тем или иным образом, а потом возвращается к своей богине. Именно его кровь течёт в жилах принца Мартена.

Всего в цикле фигурирует аж три Дарнаэла, божество из них – только один.

Глава двадцать третья

В комнате Мартена было необычайно тихо. Принц сидел за столом и упорно что-то записывал в небольшую книжечку, издалека напоминающую дневник. Даже на стук он отозвался не стандартным "входите", а коротким движением руки, заставившим дверь отвориться. Ирвина это поразило. Мартен обычно терпеть не мог тишину и обожал разговаривать – хоть с кем-нибудь, хоть по какому-нибудь поводу. Его нынешнее поведение совершенно не вписывалось в стандартные паттерны поведения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На кровати, принадлежавшей принцу, сидела Котэсса. Ошибки в том, кому именно принадлежала постель, быть не могло – Ирвин с удивлением узнал парчовое покрывало, заботливо уложенное поверх одеяла, и бархатную подушку с вышитыми на ней инициалами. Тэсса положила подушку на колени и сложила на неё руки, опёрлась спиной о стену и закинула голову назад, любуясь на потолок.

Напротив неё, на второй кровати, восседали Ромерик и Танмор – и оба неотрывно смотрели на Котэссу.

- Привет, - поздоровалась она с заглянувшим в комнату Ирвином. – Лили ищешь?

- Лили со мной, - Ирвин посторонился, пропуская внутрь сначала супругу, а потом и Сагрона. – Что тут происходит?

- Мы перевоспитываемся, - с мягкой улыбкой на губах сообщила Тэсса. – Ты же знаешь, я не очень люблю Олладу.

Ирвин переглянулся с Сагроном.

О да, разумеется, они оба знали. Оллада ужасно хотела попасть на место, которое занимала Котэсса, и её совершенно не волновало, что Тэсси – раз в десять талантливее и сильнее как колдунья, а ещё – куда более умный следователь. Оллада привыкла получать всё самое лучшее, и, по её мнению, этот раз не должен был стать исключением.

Наверное, именно назначение Котэссы и послужило причиной, по которой она с такой лёгкостью перешла на сторону зла.

- Оллада, - тут же вскинулся Танмор, - прекрасная же… Кхе-кхе… Ква-ква!

- Она его прокляла, - отчитался Ромерик. – Его Высочество попросил меня посидеть со злобным некромантом…

- А меня – присмотреть за благородным рыцарем.

- И потому, - добавил Мартен раздражённо, - я всё ещё сижу тут! Потому что…

- Потому что нельзя плохо чувствующую себя женщину заставлять трудиться в одиночестве. А поскольку эти, - Тэсса кивнула на Танмора и Ромерика, - достали меня своей Олладой и без конца о ней болтали, пришлось принять соответствующие меры.

О том, какие меры она всё-таки приняла, Котэсса рассказывать не стала. Очевидно, это было что-то серьёзное, раз рыцарь так странно втягивал голову в плечи. Танмор был куда более спокоен, магические цепи с него уже сняли.

Он повернулся к Ирвину и серьёзно произнёс:

- Возможно, я действительно ошибался, когда считал тебя предателем!

- Да что ты говоришь! – фыркнул Ирвин. – Ты всего-то два раза попытался меня убить! – он закрыл за собой дверь и на всякий случай повесил на неё защитное заклинание, не позволяющее подслушивать. – а теперь можешь спокойно попросить прощения и, несомненно, его получишь. Ведь ты от чистого сердца…

- Я правда от чистого сердца! – запротестовал Танмор. – Просто Ол… она – действительно удивительная женщина. Даже если и не светлая. Даже если воспользовалась моими духовными порывами в собственных корыстных целях. Это не отменяет того, насколько она прекрасна!

- Такое бывает, - тут же присоединился к его восторгам Ромерик. – Мне это очень хорошо знакомо. Когда у женщины множество недостатков, когда она сама старательно отталкивает тебя, но ты продолжаешь любить. Потому что сердцу не прикажешь! Оно куда лучше знает, с кем на самом деле…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Может быть, ты помолчишь, знающий? – раздражённо остановила его Котэсса. – Достаточно. Ты сколько раз уже знал? Пять? Десять?

Ромерик не стал отвечать. Преуменьшать число он не мог, потому что всем присутствующим было известно как минимум о трёх его вечных любовях, а преувеличивать или озвучивать реальное количество своих влюблённостей было опасно по другим причинам – истинность, искренность и вечность чувств тогда подвергались сомнению.